Почему?
Она снова вернулась мыслью к слелкронианину и его грёзам. Совершенное общество. Рай. Навеки.
У марковиан всё это было. Их мечты полностью воплотились в жизнь. Но они намеренно разрушили свою космическую, империю, принеся в бесчисленные миры смерть, муки, боль и борьбу.
Чем же обернулось совершенство? Чего не хватало марковианам, если они объявили свою великую мечту ложью?
Бразил однажды сказал, что они забыли, как нужно любить. Но что такое любовь?
Неужели мы тоже забыли?
Эта мысль ужасно огорчила Вардию, но объяснить – почему она не могла. Впервые в жизни она почувствовала себя чужой, одинокой, жалкой, покинутой.
Обманутой.
Впервые в своей жизни и, может быть, впервые в жизни любого существа в Мире Колодца она поняла, на что это похоже – быть марковианином.
Не это ли ощущал Натан Бразил? Не потому ли он чувствовал, что проклят? Может быть, все эти тысячи лет он жил, разыскивая этот упущенный фактор в марковианской мечте и надеясь, что если не он, то кто-нибудь другой обнаружит его?
"Нет, – решила Вардия. – Он знал, что это такое, и пытался это объяснить".
Девушка вздрогнула. Никогда прежде она об этом не думала, никогда не размышляла, никогда не сталкивалась лицом к лицу с реальностью.
"О несуществующие, беззаботные Боги! – думала она с горечью. – Можно ли вообразить более ужасное проклятие! Или только Натан Бразил владел, глубоко внутри, тем, что было упущено, и никто другой?"
– Эй, Вардия, – раздалось позади неё. Обернувшись, она увидела Вучжу. – Ты уже очень давно сидишь с отсутствующим видом.
Вардия слабо улыбнулась, но промолчала.
– Сейчас все настроены мрачно и серьёзно, – заметила Вучжу, присаживаясь рядом с ней. – Даже я.
– Это и есть наша миссия – завершение миссии, – откликнулась Вардия. – Там, в Колодце, имеется всё, что ни пожелаешь. Только захоти. И все мы туда войдём. Не знаю, как другие, но я сейчас поняла, что не знаю, чего пожелать.
– А мне просто страшно, – мрачно сказала Вучжу. – Если бы у меня было желание, то оно заключалось бы в том, чтобы это никогда не кончалось. Я имею в виду путешествие, Натана, всех вас. Это было самое счастливое время в моей жизни. Боюсь, после того как мы туда войдём, хорошего не будет. Ничего.
Вардия сочувственно погладила её по руке.
– Я знаю только одно, – тихо сказала она. – Я должна измениться. Я уже в чём-то изменилась. Теперь я должна понять – как и почему.
– Не нравится мне всё это, – ответила Вучжу, и в её голосе опять прозвучало дурное предчувствие. – Мне неприятна сама мысль об изменении по чьей-то прихоти. Никто не должен обладать такой властью. Я сказала об этом Натану, но он лишь покачал головой и отошёл. И к тому же я ничего не понимаю. Я могу смело встретить смерть и зло. Но не могу выдержать страха перед неизвестностью, перед тем, что ждёт меня внутри Колодца. Особенно находясь в одиночестве.
– Ты не одинока, – нежно сказала Вардия. Взглянув на Бразила, уставившегося на стену, недвижного и одинокого, Вучжу задрожала.
– Ты не одинока, – повторила Вардия, крепче сжимая её руку.
* * *
Элкинос Скандер с интересом наблюдал за женщинами. Он отметил, что жители комм-миров сохранили немного человечности. Но эта человечность была погребена в них так глубоко, что понадобился Мир Колодца, чтобы извлечь её на поверхность.
Правда, какой в этом смысл?
Пока всё шло так, как он и планировал, за исключением слелкронианина и, возможно, северянина.
Но они наверняка не будут возражать против его просьб, обращённых к Колодцу.
Скандер посмотрел на Хаина, неподвижно стоявшего в темноте.
– Хаин? Вы спите? – тихо спросил он.
– Какой сейчас может быть сон? – ответил гигантский жук.
– Скажите мне, Хаин, что вы рассчитываете получить? Чего вы хотите от Колодца? Несколько минут Хаин молчал.
– Власти, – сказал он наконец. – Я бы хотел сделать барона Азкфру императором Мира Колодца, этой галактики, а может быть, и Вселенной. Но в присутствии этой шайки я ограничусь тем, что сделаю его императором Аккафиана. Остальное отложу до будущих времён. Барон, мой господин, может все, за исключением борьбы с этим механизмом.
Скандер удивлённо поднял тонкие русалочьи брови.
– А вы-то что получите от этого?
– Я стану королевой Азкфру, – возбуждённо ответил Хаин. – Я воссяду рядом с ним на престоле, рожу от него детей, которые станут править вечно! Работники и даже знать будут беспрекословно повиноваться мне, выполнять все мои желания, завидовать и неустанно восхвалять меня.
Хаин помолчал, погрузившись в картины прошлого.
– Родился я в жалкой лачуге в дыре под названием Горинд на Афродите, – продолжал он. – Я был нежеланным, слабым ребёнком. Мать била меня и в конце концов, убедившись, что я никогда не стану шахтёром, выгнала на улицу. Я отправился в город. Питался отбросами, воровал, чтобы как-то существовать, спал в подворотнях. Я рос в грязи, наблюдая за жизнью владельцев шахт и транспортных контор. Однажды, когда мне было лет пятнадцать, я изнасиловал девушку и убил её. Она сопротивлялась, пыталась царапаться – прямо как моя мать. Меня схватили и уже приговорили к перестройке психики, когда ко мне в камеру вошёл один человек. Он сказал, что такие люди, как я, ему нужны, и, если я соглашусь служить ему и его хозяевам, он вытащит меня отсюда.
– И вы, конечно, согласились, – сказал Скандер.
– О да, и попал в совершенно новый для меня мир. Я обнаружил, что богачи, которым я завидовал, мечтают о ещё большем богатстве и что их могущество проистекает из умения ускользнуть от ответственности. Я преуспел в этой организации. Я стал хорошо питаться, толстеть, приказывать другим, приобрёл поместье на планете, принадлежащей моим хозяевам. У меня было вдоволь молодых женщин, цеплявшихся за меня из-за губки. Многие из них были моими рабынями, остальных я превратил в животных. Они бродили обнажённые по лесу в моём поместье, жили на деревьях и ели помои, которые готовили для них, словно для скотины.
Скандер почувствовал тошноту, но рассказ Хаина таил в себе какое-то патологическое очарование.
– Но теперь всё это кончилось, – произнёс он спокойно.
– Нет, не кончилось, – возбуждённо ответил Хаин. – Теперь я хочу детей.
На это Скандеру возразить было нечего. Единственное, что он мог, – это пожалеть о том, что Хаин вообще существует.
– А что хотите получить вы, Скандер? – неожиданно спросил Хаин. – Ради чего все эти трудности, все эти усилия? Что вы хотите добиться?
– Я хочу возвратить человечество в его естественное состояние, – горячо ответил Скандер. – Я хочу избавиться от генных инженеров и философов из комм-миров, проповедующих политическое единство. Я хочу снова сделать людей людьми, и, чтобы спасти человечество, я, если это понадобится, готов даже уничтожить цивилизацию. Мы становимся расой роботов, Хаин, и либо мы будем бороться, либо откажемся от Вселенной в пользу других рас. Марковиане погибли из-за стагнации, и то же самое случится с нами, если мы не остановим этот процесс!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
