писала Годрель.
— В письмах это есть. И все же… — Он поискал переведенное и зачитал: — Я твой, Морриган, твой навеки… буду твоим, даже когда в небе угаснет последняя звезда. — Тут он взглянул на меня. — По-моему, вполне себе любовное.
Книжник солгал. Он все же смог меня удивить. Похоже, и в подлинной истории нашего королевства всегда будут тайны.
Глава семьдесят вторая
Площадь запрудили люди. Все пришли поглядеть на казнь принцессы Арабеллы, но в итоге узнают, что я поведу их в битву не на жизнь, а на смерть.
Я вышла на балкон, рядом стояли мать и королевский книжник, по краям — Рейф и Каден. За нашими спинами — те, кто остался от кабинета министров. Лорды, для которых под балконом расставили кресла, так и ерзали на месте. Им не нравилось, что совет проходит на глазах у черни. Прямо за лордами бок о бок стояли Паулина, Гвинет и Берди, чьи уверенные взгляды придавали мне сил. Свен, Джеб, Тавиш и Оррин с другими солдатами следили за порядком.
Слово взяла мать, и по площади тут же прополз гул. Она рассказала, что король болен — отравлен изменниками. Теми же, кто заманил принца и его солдат в западню. Она перечислила заговорщиков, и на имени вице-регента толпа потрясенно ахнула, словно его только что вздернули на виселицу. Народ его любил. Мать сказала, что лишь благодаря принцессе Арабелле — несправедливо обвиненной — заговор и раскрыли, затем передала слово мне.
Я поведала о нависшей над нами угрозе, которую видела своими глазами. О катастрофе чудовищного размаха, как в Священном писании.
— Комизар Венды идет сюда с таким войском и оружием, что от нашего королевства и памяти не останется.
С места поднялся лорд Гован. Кулаки стиснул в два плотных узелка.
— Чтобы варвары нас превзошли? Сил не хватит. Мы древнее всех на этом континенте, и никому нас не победить! Величие не позволит Морриган пасть!
Лорды согласно зашептались, другие от наивности принцессы закатили глаза. Толпа переминалась с ноги на ногу..
— Древние тоже были великими, — напомнила я. — Где же они теперь? Пали. Оглянитесь! На развалинах их храмов теперь стоят наши дома. А остовы необычайных мостов и поразительных городов? Древние летали к звездам! Их шепот громом разносился над хребтами, а гнев сотрясал землю! Их величию не было равных. — Я поглядела на остальных лордов. — Но миру Древних пришел конец. Величие их не спасло.
Лорд Гован не дрогнул.
— Но мы избранный народ, не забывайте!
— Да! Мы дети Морриган! — крикнул другой лорд. — Нам благоволят боги! Так сказано в священном писании!
Я стояла в нерешительности: говорить или нет? Паулину мои слова задели за живое. Как бы и теперь не навлечь на себя беду. Вдруг я ощутила на коже тёплый ветерок — и словно бы не я одна: люди на площади, затаив дыхание, вертели головами.
Послышался шепот Дихары: «правда хочет, чтобы ее узнали».
Я поймала взгляд Паулины. Ее, вернейшую дочь своего королевства, раздирала внутренняя борьба. Тут она поцеловала два пальца и кивнула мне.
Следом кивнул и королевский книжник.
«Расскажи им!» — донёсся до меня сквозь века голос Венды, ступающей вперёд, не в силах устоять.
Сейчас я сомневалась во всем, кроме одного. Давным-давно трех женщин, тепло любивших друг друга, жестоко разлучили. Эти девушки были в родстве.
«Расскажи им правду, Джезелия».
И я рассказала.
«Внемлите, сестры сердца моего,
Братья души моей,
Чада плоти моей,
Ибо я расскажу вам о сестрах и семье, о племени и удивительном кровном родстве, переплетенных нитями разорения и верности».
Я поведала о Годрель, одной из Древних, кто, слушая Знание, вела горстку выживших по руинам старого мира. Голодающую внучку она занимала легендами — те объясняли, почему мир так суров и не давали заплакать, когда хищники подбирались вплотную.
У Годрель была сестра, Венда, чья смекалка, теплое слово и вера помогали выжить. Ее обманом разлучили с семьей, но даже смерть не заставила замолчать. Венда и теперь, через много веков, сострадает угнетенным.
Следом я рассказала и о Морриган, внучке Годрель. Ее похитил вор Харик и продал за мешок зерна стервятнику. Морриган, храбрая и справедливая, привела стервятников в благодатные земли. Она доверяла силе внутри, переданной ей Годрель и другими выжившими, знанию, к которому они обратились в самую беспросветную минуту, к зрению без глаз, слуху без ушей. Морриган была не избранницей богов, а простой девушкой, каких сотни, и потому ее смелость восхищает еще сильнее.
— Морриган пробудила в себе древнюю силу и помогла пробудить другим. Вот и мы должны так же.
Я оглядела площадь, лордов внизу и тех, с кем стояла бок о бок. Взгляд упал на Рейфа, и у меня перехватило горло.
— Ничто не вечно, — продолжила я. — Близится и наш конец. Я его видела.
Подавшись вперед, я пристально посмотрела на лордов.
— Именно так, лорд Гован, видела. Видела, как Дракон сметает все на пути, и не щадит ни одну душу. Слышала, как на его клыках хрустят кости. Чувствовала его дыхание на шее. Он идет, не сомневайтесь.
— Если мы сейчас ничего не сделаем, все кончено, — вскоре продолжила я. — Вы сами познакомитесь с его клыками. Так что же мы, спрячемся или дадим отпор? Подождем Комизара или будем бороться, как мать нашего королевства?
— Бороться! — тихо раздалось в толпе, и следом еще одно:
— Будем бороться!
Гвинет вскинула кулак.
— Будем бороться!
Народ на площади пылко поддержал, полный решимости выжить.
Я поцеловала два пальца и воздела к небу — один за погибших, второй — за грядущих, и вторила:
— Мы будем бороться!
Глава семьдесят третья
— Ваше высочество, — окликнул меня один генерал, когда мы с Рейфом и Каденом подошли к фонтану на площади.
Десяток солдат позади нас вместе с Гвинет, Паулиной, Берди и Гвинет настороженно замерли. Генерал взял мою руку и ласково ее погладил.
— Не сочтите за дерзость, но я так рад, что эта путаница с вашей изменой разрешилось.
Я поглядела на него искоса, уже чуя, что гладко этот разговор не пройдет. Припоминаю генерала только смутно — вроде бы на службе у короны едва ли не дольше всех.
— Не путаница, генерал Хоуланд. Как по нотам сыгранный заговор.
— Да, разумеется, подлейший заговор, — кивнул он, чуть задето выпятив губу. — Какое счастье, что вы его раскрыли. Благодарим вас.
— Не стоит, генерал. Изобличить заговорщиков — долг всякого…
— Долг! — вдруг воскликнул он. — О долге мы и хотели поговорить.
За его спиной я увидела
