Дора все еще возится с защелками. Вдруг окно начинает скользить вверх. Ее рот открывается. Она кричит, но слова теряются в шуме поезда.
Он кричит в ответ. Ее имя. Она теперь высовывается из окна, вытянув правую руку.
Поезд набирает скорость, но Билли уже почти догнал его. Он протягивает руку. Вероятно, их ладони разделяет какой-нибудь метр. Ее губы по-прежнему шевелятся, но он не слышит слов. Видение начинает плыть, создается впечатление, что она отпадает от него.
Он ускоряет шаг, и расстояние между их руками сокращается — два фута, фут, восемь дюймов…
Они жмут друг другу руки, и она улыбается. Некоторое время он бежит со скоростью поезда, а потом тот набирает скорость, и тут Билли осознает, что должен уступить.
Он разжимает руку и наблюдает, как та уносится прочь. Он падает.
Как долго он лежал? Когда он поднимает голову, поезда уже не видно. Нет путей. Нет платформы. Его вытянутая рука лежит в ледяном ручье. Идет снег. Он встает.
Мимо пролетают крупные снежинки. Ветер стих. Звуки воды приглушены. Он поднимает руку и в тишине пристально смотрит на нее, как на что-то новое и незнакомое.
Через длительный промежуток времени он поворачивается и опять находит тропу. И продолжает свое путешествие по ней.
Устало тащится. Сменяющие друг друга приподнятость и подавленность, под конец смешивающиеся. Поймать ее, а потом отпустить. Ехать по снегам на поезде-призраке Смохаллы. Еще один разрыв. Будет ли опять соединение?
Затем он осознал, что идет по громадному песчаному рисунку. Вся почва вокруг спланирована в стилизованной, многоцветной манере. Он вошел в отпечатки ног радуги, прошагал между Эт-хай-на-аши — Ходящих вместе. Это были близнецы, сотворенные во Втором мире Первочеловеком, Бегочиди, и остальные поднялись из Нижнего мира по этому пути. Сами эти рисунки использовались в Хожони, Пути Благословения. Тропа вела вдоль радуги к стеблю маиса, где она стала желтой, как пыльца. Потом вверх, — вверх по стеблю. Небо озарилось яркой вспышкой, когда Билли проходил мимо радуги-женщины и перуна-мужчины. Пройдя между изображений Большой Мухи, он направился на север к желтым следам пыльцы.
Появиться, чтобы вновь встать на тропу, ведущую мимо устья большого каньона направо и дальше на север. Один-одинешенек, поющий. В падающем снеге была красота. Красота всюду вокруг него…
— Восхищайся, пока можешь, следопыт.
— Кот? Ты же мертв! Между нами все кончено!
— Неужели?
— Я дотронулся до твоей конечности там, где ты упал. Она была окоченевшей и безжизненной.
— Как тебе угодно.
— Да никто и не мог бы выбраться из-под той кучи камней.
— Ты меня убедил. Я вернусь и смирно лягу.
Билли оглянулся, ничего не увидев в каньоне, кроме снегопада.
— …Но сперва я тебя разыщу.
— Это не будет слишком сложно.
— Рад слышать твои слова.
— Мне хочется завершить начатое. Торопись.
— Почему бы тебе меня не подождать?
— У меня есть тропа, которой надо следовать.
— И она важнее меня?
— Тебя? Теперь ты — ничто.
— Не слишком лестно. Да ладно. Если мы должны вновь встретиться на твоей тропе, мы встретимся на твоей тропе.
Билли проверил оружие.
— Тебе нужно было сесть на поезд, — сказал он.
— Не понимаю тебя, но это неважно.
— Важно, — сказал Билли, обходя еще один камень и видя продолжение тропы.
Снежный вихрь танцевал над водой. Он услышал глухой звук одного-единственного удара по барабану. …Голубое колдовство поднимает меня в руке.
Боль в плече утихла, осталось лишь тупое пульсирование. Проходя мимо затененных мест, он присматривался, гадая, не поджидает ли там зверь, чтобы наброситься на него, и понимая, что страх иррационален, поскольку перед ним находились отчетливые отпечатки. И зачем тому создавать себе проблемы и убегать назад по собственным следам, чтобы устроить засаду, когда ему нужна лишь секунда, чтобы повернуть назад и нанести при встрече сокрушительный удар?
Железный Медведь выругался, по-прежнему приглядываясь. Дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Нос замерз, а глаза периодически начинали слезиться.
Желтое Облако был прав. Не возникало вообще никаких проблем с нахождением следа. Простой и прямой. Глубокий и отчетливый.
Что это за движение слева?
Ветер колышет кусты.
Он снова выругался. Действительно ли его предки водили военные отряды? Гены играют немаловажную роль…
— Джимми. Не ограждайся от меня!
— Не буду, Чарльз. Могу разделить компанию.
— Где ты? Что случилось?
— Я — в каньоне, следую за этой тварью.
— Мы здесь, в Аризоне, в гостинице около того места, где начинаются каньоны.
— Зачем?
— Чтобы помочь, если сумеем. Ты следуешь за зверем? А Желтое Облако с тобой?
— Был, но зверь сломал ему ногу. Подмога идет.
— Ты встретился со зверем?
— Ага. Здорово вывихнул плечо. Хотя пару раз в него выстрелил.
— Ты находился без сознания?
— Да.
— Я гадал, почему не мог некоторое время до тебя дотянуться. Ты устанавливал контакт с Сингером?
— Нет.
— А мы — да. Это совершенно сумасшедший индеец.
— Думаю, он знает, что делает.
— А ты знаешь, что делаешь?
— Полагаю, являюсь еще одним сумасшедшим индейцем.
— По-моему, тебе нужно выбираться. Ты же идешь по двум следам, а не по одному.
— Надеюсь, снег не занесет следы. Хотя, падая на землю, он тает. Это хорошо.
— Кажется, эта тварь тебя раз чуть не убила.
— Они меняют форму.
— Следы?
— Ага, и идут ближе к стене. Интересно, что это значит.
— Это значит, что тебе лучше стрелять во все, что движется.
— Здесь что-то влажное и полупрозрачное… Интересно, как выглядит кровь зверя.
— В любом случае, далеко ты ушел?
— Не знаю. Часы у меня сломались. Кажется, будто я иду вечно.
— Пожалуй, тебе лучше остановиться и отдохнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});