Гатея не узнавала меня. Она смотрела куда-то в другие миры, сквозь меня, за меня. Но я всё же заставил её выпить ещё и затем, размочив в воде немного муки, с ложки покормил её. Ока жевала и глотала, не понимая, что делает. Она даже не понимала, что я рядом, она не видела меня.
Затем я впервые открыл её мешок. В одной коробочке я обнаружил мазь и, уложив её на землю, очень аккуратно помазал наиболее глубокие раны.
Гру не сводил с меня глаз. Но когда я закончил, он поднялся и стал смотреть в ночь. Голова его была поднята, как будто он прислушивался и старался определить опасность. Затем он начал ходить взад-вперёд между нами и полосой тумана.
Вскоре зверь остановился и прорычал. Это был крик, которым он вызывал на бой тех, кто укрывается в ночи. Прежде чем я смог опомниться, он прыгнул и мгновенно исчез в тумане. Затем я услышал свирепый рёв, рычанье, звуки битвы, разыгравшейся во мраке.
Я стоял над Гатеей с мечом наготове. Но из тумана ничего не появлялось, пока оттуда не вынырнул сам Гру. Его шерсть была вымазана в чём-то тёмном, пасть была окровавлена. Кот уселся у огня и стал облизывать себя, удаляя следы битвы. При этом он недовольно ворчал, как будто эта грязь вызывала у него отвращение. Я намочил в воде бинт и подошёл к нему.
Я стал смывать самое грязное место, глубоко въевшееся в его густую шерсть. Он разрешил мне сделать это, и я понял, почему это занятие вызывало у него отвращение. То, что я смывал с него, оказалось не кровью, а какой-то скользкой массой с жутким запахом. Так что мне даже пришлось заткнуть нос.
Гатея так и не пришла в сознание у она до сих пор не заметила, что я рядом. Однако я снова постарался накормить её кашей и после внимательного, рассмотрения убедился, что ее её глубокие царапины, красные и ужасно выглядевшие, не были настоящими ранами. Как она могла забраться так далеко без всякой пищи, и что это за свет, оставалось для меня тайной. Я уже начал было думать, что она упала от истощения и усталости. И всё же тот странный крик о помощи, который привёл, меня сюда, вряд ли мог исходить из этого, ослабевшего истощённого тела.
Когда на страже стоял Гру, я чувствовал себя спокойно. Впервые с момента ухода из крепости у меня возникло это чувство. Кот лежал у огня, облизывая лапы, и был полностью поглощён этим занятием. Но я, знал, что ему можно верить: он не пропустит опасности.
Я уложил девушку поудобнее, подложил под голову мешок и укрыл своим дорожным плащом. Тряхнув бутылкой, я понял, что израсходовал слишком много воды, и утром мне надо будет найти родник. Может, мне в этом поможет Гру.
Растянувшись на земле неподалёку от Гатей, я позволил усталости овладеть собой. Свет всё ещё не погас, такой же яркий, как и раньше, но глаз почему-то не слепил. Он был какой-то мягкий, не раздражающий.
Я лежал в самом центре освещённого круга, и тут меня кто-то вызвал. Это был короткий вопрос, прозвучавший в моём мозгу. Откуда я пришёл, и что я хочу делать? В отрет в мозгу возник символ, который носила янтарная леди, — колос, перевитый, виноградной, лозой, Это произошло помимо моего желания..
Мой невидимый собеседниц был удивлён и поражен, как будто он получил неожиданный удар. Но ничто во мне не хотело битвы между нами. Я не чувствовал неприязни к тому, кто потребовал от меня ответа, кто спрашивал, имею ли я право находиться здесь.
То, что в моём мозгу сформировалось чёткое изображение, удивило и меня… Но затем изображение стало трансформироваться: колос превратился в богатые хлебные поля, а затем перед моим внутренним взором., проплыли фруктовые сады, причём всё такое реальное, что хотелось протянуть руку и сорвать плод. Я почему-то решил, что в это время за мной стоит женщина из крепости. Но у меня не было сил повернуть голову, чтобы увидеть её.
Теперь отношение невидимого собеседника ко мне резко изменилось. Исчезла та неторопливая надменность, с которой он допрашивал меня. Теперь он задавал вопросы и получал ответы на них помимо меня. Видимо, за меня отвечала та, что пришла и стояла за мной.
Я ощущал, как могущественные силы окружают меня, протекают сквозь меня. Шёл оживлённый разговор, но я не понимал ничего. Единственное, что мне стало ясно, так это что могущественные силы, которые концентрировались за огнём, были удовлетворены полученными ответами и пусть без особого желания, но они позволили мне двигаться дальше. И затем, наконец, в моё измученное тело проник целительный сон.
Глава двенадцатая
Я смотрел в безоблачное небо, постепенно освобождаясь от сна, тело моё онемело так, как будто проспал я целую вечность. Затем я снова услышал то, что разбудило меня.
Слова, чистые и ясные, затем тишина, как будто говорящий ждал ответа. А затем снова слова. Они звучали примерно так же, в том же ритме, в каком наши барды распевают Историю Народа или величественные саги. Но я не понимал этих звуков, которые, вероятно, слагались в слова.
Я повернулся — Гатея уже не лежала там, где я уложил её. Она сидела, скрестив ноги, в солнечном свете. Это она говорила, адресуя непонятные слова воздуху, так как поблизости не было никого, даже Гру.
Должно быть, у неё лихорадка и она бредит, мелькнула первая мысль, когда я увидел девушку за таким странным занятием. Она даже не повернула головы ко мне, когда я сел. Действительно ли она в лихорадке, или она находится под действием чар?
Она сидела и перед ней было то, что, по-видимому, служило источником света ночью. Когда я взглянул на это, мне захотелось схватить и утащить её подальше. Потому что я увидел воткнутую между камнями часть посоха, который Гатея сделала на моих глазах из ветки дерева.
Треть его исчезла. И пока я смотрел на него, от посоха удалился ещё кусочек — лёгкий ветерок сбил обгоревшую верхнюю часть его и унёс с собой пепел. И другого топлива здесь не было — только этот обгоревший сук.
Гатея всё ещё сидела и говорила, затем ждала ответа, которого я не слышал, а потом снова говорила. Временами и в моменты, когда она слушала голос, отвечавший ей, она кивала в знак согласия. Несколько раз она хмурилась, как бы стараясь лучше понять то, что ей говорят. Не знаю, что она слышала в эти моменты, советы или предупреждения.
И она действовала так естественно, что я уверился, что это я глух и не слышу голоса, который разговаривает с ней. К тому же говорящий оставался невидим для меня.
Я хотел коснуться рукой её плеча, но тут же остановился. У меня возникло ощущение, что всё происходящее действительно реально. Во всяком случае для неё. Девушка вздохнула и подняла голову, как будто тот, с кем она говорила, поднялся и теперь ей приходилось смотреть на него снизу вверх. Рука её поднялась, как бы для прощания. И глаза её провожали того, кто был для меня абсолютно невидим, пока он уходил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
