Наконец впереди забрезжило светлое пятно выхода. Алкет легко взбежал по истертым каменным ступеням, вихрем промчался по коридорам. Кто-то приветствовал его, он даже отвечал – но ни на мгновение не задерживал шаг.
Кабинет верховного жреца находился на самом верху Святилища, построенного на скале неподалеку от Брона. Сама скала была изрыта тоннелями, там же, в самой глубине, располагались и древние кельи Эмнаура, молиться в которых разрешалось лишь служителям второго круга и выше. На следующем ярусе – уже на поверхности – жили послушники, которым отводилась роль прислуги. Некоторым из них, доказавшим свою полезность Триумвирату, дозволялось стать служителями четвертого круга и переселиться выше. Еще несколько ярусов, затем узкая винтовая лестница – и массивная дверь в помещения, отведенные верховному жрецу. Войти сюда доводилось немногим.
Алкет поднял руку, прикоснулся к тяжелому бронзовому кольцу и ударил им по двери – раздался густой звон, мгновенно заполнивший все вокруг.
Дверь открылась. На пороге стоял человек в черном балахоне. Он не имел права носить маску безликого, но его положение в иерархии Триумвирата было высоким – выше, чем у любого служителя четвертого круга. И даже служителям второго круга следовало обращаться к личному слуге верховного жреца с должным почтением. Как правило, эта должность была пожизненной – если только слуга не совершал ошибки и не вызывал гнева верховного. В этом случае его ждало наказание – сообразно провинности. Освободить от этих обязанностей могла только смерть, поскольку слуга, имеющий глаза и уши, часто видел и слышал такое, чего не положено знать простым смертным. Юрай Борох отличался мягким характером и редко отправлял своих слуг на плаху, а потому этот человек уже достиг среднего возраста, сделав первый шаг к старости. В короткой густой бороде серебрилась седина, у глаз собрались пучки морщин.
Мужчина коротко, с достоинством кивнул:
– Приветствую тебя, служитель второго круга.
О том, что Алкету совершенно нечего было делать в покоях верховного жреца, он говорить не стал, прекрасно понимая, что лишь нечто очень важное могло заставить служителя нарушить запреты.
– Я должен срочно видеть верховного жреца.
Слуга шевельнул было бровью, намереваясь изобразить ироничное удивление, но передумал. В конце концов, каждый является хозяином своей судьбы – в той мере, в которой это разрешено Эмнауром. И если человек не желает ждать вечера, когда Борох, как заведено, спустится в общий зал, расположенный в первом ярусе, дабы выслушать жалобы и просьбы, – это его проблемы.
– Я сообщу ему о твоем желании.
Он медленно повернулся и скрылся за дверью, плотно прикрыв ее за собой.
Ждать пришлось недолго – Алкет даже не успел толком осмотреться, как дверь снова распахнулась. На пороге появился Юрай Борох собственной персоной. Его лицо нельзя было назвать довольным – вероятно, нежданный визит отвлек его от каких-то важных дел. Он медленно оглядел гостя, затем шевельнул пальцем. Алкет понял беззвучный приказ совершенно верно и тут же торопливо снял маску.
– Гард… я помню тебя, сын мой. Что привело служителя второго круга в мои покои?
Алкет замялся… в памяти тут же всплыли все слухи, что гуляли насчет служителей, чьим словам о Голосе Эмнаура верховный жрец не поверил. Может, и ему все почудилось? Может, сейчас Борох выслушает его слова, нахмурится… и отправит его в одну из келий – навсегда, пока не придет смерть. Вдруг мелькнула паническая мысль – промолчать. Придумать что-нибудь, принять наказание за причиненное беспокойство, сохранить тайну для себя. Ведь этой беседе не было свидетелей… никто не узнает… Но прошло всего мгновение, и он устыдился своих страхов. Свершилось чудо – и верховный жрец обязан был услышать об этом.
– Я слышал… Голос Эмнаура! – выдохнул Алкет.
– Вот как? – Борох задумчиво погладил подбородок. – Что ж, это действительно важная новость. Пойдем, ты расскажешь мне подробнее.
Он провел Алкета в следующее помещение, опустился в глубокое мягкое кресло, жестом предложил гостю занять невысокий табурет.
– Я был…
– Подожди, – прервал его Борох. – Я буду задавать вопросы. И пусть твои слова будут правдивы. Итак, где ты услышал Голос?
– В келье, в подземелье, отец мой.
– С тобой заговорила статуя?
Это был сложный вопрос, и ответить на него было непросто. Алкет понимал, что от его ответа – и этого, и последующих – зависит ни много ни мало его собственная жизнь. Видимо, есть неизвестные ему истинные признаки общения с Богом, и сейчас жрец проверяет его. Может, именно так жрецы и разговаривают с каждым, кто заявляет о своей связи с Эмнауром, а ответы дают понять, правду ли говорит человек или лжет?
– Думаю, нет, отец мой. Голос шел отовсюду – и от статуи, и от стен… он был словно бы во мне самом.
– О чем ты просил Эмнаура, когда раздался Голос?
– Я просил, чтобы Он позволил мне принять участие в битвах, принести пользу Триумвирату, послужить Империи.
– Хорошо. И что сказал тебе Голос?
– Он… отец мой, я не знаю, что означали эти слова, но Голос сказал, я достоин алого свитка.
– Ты должен был потребовать у меня алый свиток? – В глазах Бороха мелькнуло удивление.
– Нет, отец мой. Не требовать, не просить… только сказать вам про алый свиток. И про то, что я достоин этой чести.
– Что содержится в этом свитке?
– Я не знаю, отец мой. И еще Голос сказал, что алый свиток – это и ноша… и кара.
Верховный жрец шевельнул пальцами, давая служителю приказ замолчать. Затем вздохнул, выбрался из кресла и вышел из комнаты. Вернулся он не скоро, неся в руках небольшой футляр из жесткой кожи.
– Что ж, я верю тебе. Верю, что ты действительно слышал Голос Бога. Никто, кроме меня, не знал о существовании алого свитка, никто лучше меня не представляет себе тяжесть этой ноши. На футляр наложено огненное облако… очень сильное, ловушку делал настоящий мастер. Попробуешь снять его?
Алкет принял протянутый футляр, закрыл глаза, пытаясь ощутить биение вложенной в него магии. Обратное плетение, применяемое для того, чтобы сорвать заклинание противника, требовало немалой силы, но по сути своей было достаточно простым. А вот расплести чужую ловушку было куда труднее. Ловушка ощущалась магом одинаково, какое бы заклинание ни было в нее вложено. Ошибка в плетении – и маг погибнет. Правда, жрец дал подсказку. Огненное облако часто использовалось в ловушках, особенно в тех, что устанавливались в подземельях: вырвавшееся на свободу пламя уничтожало не только неосторожного, но и всех, кто находился достаточно близко.
И все же здесь что-то было не так… постепенно Алкет начал чувствовать узор заклинания, но не мог отделаться от ощущения, что оно исполнено неправильно. Или, точнее сказать, нетривиально. Он мысленно начал строить формулу, расплетающую ловушку, и тут же покрылся холодным потом – его узор не желал соединяться с защитой кожаного футляра, не мог нейтрализовать ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
