Драконы были редкостью не только для Нового Виннингэля, но и для всего Лерема. Большинство жителей человеческой столицы впервые собственными глазами видели дракона. Зрелище настолько заворожило их, что некоторые влезли на парапеты сторожевых башен и оттуда махали руками и платками. Вольфрам с удовольствием махал им в ответ, хотя вряд ли люди могли заметить драконьих седоков.
— Большой город, — с расстановкой проговорил Колост. — И стены крепкие.
Подумав, что увиденное несколько обескуражило Предводителя предводителей, Вольфрам обернулся к нему.
— Главное — суметь выманить этих человечков наружу, — сказал Колост и подмигнул.
Вольфраму оставалось лишь изумленно таращить глаза и качать головой.
За Арвеном Ранесса повернула на юг. Она пока еще не отваживалась лететь через высокие зубчатые горы Хребта Дворфа, а потому направилась в сторону Сагванского моря, намереваясь подлететь к Сомелю с юга.
Сомель был построен на склоне горы, спускавшейся к Сомельскому озеру. Находясь вблизи Сагванского моря, этот город быстро сделался средоточием торговли страны дворфов. Из всех их городов он один имел гавань. Сомель был единственным городом дворфов, куда пускали чужестранцев (и то не слишком охотно).
Постоянно жить в Сомеле чужестранцам вообще не разрешалось. Правда, купцам позволяли временно селиться на окраине, но обычно они старались поскорее закончить дела и уехать домой. Только здесь дворфы могли увидеть, как выглядят люди, эльфы и орки. Однако выходить за пределы отведенной для них части города чужестранцы не имели права.
Поскольку жителям Сомеля приходилось вести дела с другими народами, они поневоле учились понимать чужой склад ума, нравы и обычаи. В здешних Пеших было меньше свойственной дворфам замкнутости и подозрительности ко всему, что выходило за пределы их мира. Даннер искренне надеялся, что жители Сомеля окажутся более восприимчивыми к новым веяниям, потому он и привез Камень Владычества сюда. Но действительность опрокинула его надежды. Как и при его жизни, так и двести лет спустя Камень не интересовал никого, кроме кучки оборванных детей.
— Может быть, теперь, когда Камень исчез, дворфы и впрямь спохватятся, — сказал Вольфрам, делясь своими раздумьями с Колостом.
Ранесса благополучно опустилась у подножия горы. Навыки драконихи, как и поведение, за время путешествия стали намного лучше. Монахиня Огонь оказалась права. Вдали от Драконьей Горы, наедине со своими мыслями Ранесса куда увереннее чувствовала себя в драконьем обличье.
Однако Вольфраму не верилось, что прежняя Ранесса исчезла навсегда. Его свербила мысль, что прилежное поведение дается ей ценой изрядного напряжения и что рано или поздно она просто не выдержит. Предчувствия его не обманули. Едва они приземлились близ Сомеля, как Ранесса тут же превратилась в лохматую и неопрятную тревинисскую женщину и объявила, что пойдет вместе с ними в город.
— Нет, — без обиняков заявил ей Вольфрам.
— Это еще почему? — с нарастающим раздражением спросила Ранесса.
— Потому что туда, куда мы пойдем, людей не пускают, — объяснил Вольфрам. — Если ты попытаешься пробраться в эти части города, тебя схватят и в лучшем случае выпроводят вон. А могут взять и под стражу.
Ранесса закусила губу и подозрительно покосилась на дворфа.
— По-моему, ты врешь. Пойду-ка я спрошу у Колоста.
Она направилась к Предводителю предводителей, который распаковывал свои пожитки. Обратно она шла медленно, обдумывая новую уловку. Теперь она решила пустить в ход лесть и женские чары, чего толком никогда не умела.
Отбросив грязной пятерней немытые и нечесаные волосы, Ранесса обворожительно улыбнулась Вольфраму.
— Ты скажешь дворфам, чтобы меня пропустили. У тебя есть власть. Ты — здешний Владыка. Так мне сказал Колост. Они тебя обязательно послушают.
— Девонька ты моя, — как можно ласковее сказал Вольфрам. — Я покинул Сомель двадцать лет назад и с тех пор ни разу здесь не был. Меня и раньше почти никто не знал. И потом, закон есть закон, и даже Волк не в силах его нарушить. Представь, если бы я незваным гостем заявился в деревню к тревинисам. Как бы отнеслись ко мне твои соплеменники?
Чары не помогли, и Вольфрам поймал на себе обжигающий взгляд прежней, хорошо знакомой ему Ранессы.
— Это что же, мне торчать здесь одной? Заняться нечем, словом перекинуться не с кем, а ты будешь там развлекаться в свое удовольствие?
— Я иду в город не ради развлечений и удовольствий, — раздраженно ответил ей Вольфрам. — И потом, Огонь говорила мне, что драконы любят одиночество. Тебе бы радоваться, что остаешься одна.
— А я и радуюсь, — высокомерно бросила ему Ранесса. — Одной мне куда приятнее, чем с вами. Я лишь подумала: вдруг тебе понадобится помощь. Ты же обязательно насобираешь бед на свою голову.
Последнюю фразу Вольфрам пропустил мимо ушей.
— Есть лишь одна возможность.
Ранесса недоверчиво взглянула на него.
— Какая?
— Ты изменишь обличье и станешь похожей на нашу женщину.
— Ни за что! — с негодованием выкрикнула Ранесса.
— Тогда больше не будем и говорить об этом, — пожал плечами Вольфрам.
Слишком поздно Ранесса поняла, что попалась в его западню.
— А знаешь, полечу-ка я домой. Оставайтесь здесь и подчиняйтесь своим дурацким законам.
— Большое тебе спасибо за помощь, девонька, — мягким и вполне искренним тоном произнес Вольфрам. — Мы с Колостом очень тебе признательны. Сколько бы мы еще добирались сюда, если бы не ты! Я очень хотел бы сводить тебя в Сомель, но даже через дурацкие законы невозможно перепрыгнуть. Я вполне понимаю твое желание вернуться на Драконью Гору. Но мне все же хочется, чтобы ты осталась. Если ты останешься, — добавил Вольфрам, которого вдруг осенило, — я принесу тебе подарок.
Ранессой еще владела врожденная недоверчивость.
— Обычно в таких случаях ты клянешься своим Волком, — напомнила она.
— Клянусь Волком.
— Тогда можешь идти, — великодушно разрешила Ранесса. — Так и быть: дождусь тебя и твоего подарка. Только не очень задерживайся.
— Поверь мне, я и сам не намерен застревать в Сомеле, — ответил Вольфрам.
***
Вольфрам и Колост вошли в город через Ворота Дворфов и сразу оказались в сердце Сомеля. Вторые ворота были предназначены для чужестранцев. Они так и назывались — Чужестранные, и вели в отведенную чужестранцам часть города. Как ни уверял Колост Ранессу, что Вольфрам является «важной персоной» среди дворфов, настоящей важной персоной был он сам. Зная о привычной сдержанности и холодности Пеших, Вольфрам немало удивился, видя, как Колоста встречают улыбками и похлопыванием по спине, что у дворфов считается знаком уважения. Некоторые даже пожимали ему руку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
