на Атласа возвращается. Как он заставил меня почувствовать, что я виновата в этой ерунде с приворотом Афродиты. Что Зевс все это время был его отцом и никогда не говорил об этом.
— Я думал, ты — самый легкий путь, — говорит Отис, и Атлас издает низкий рокочущий звук.
Отис хихикает, а глаза Грир бегают по лимузину, впитывая драму. Я стараюсь держать лицо безэмоциональным. Но Атлас — король удержания бесстрастной маски.
— Да, наверное, так и есть. — Я откидываюсь на прохладное кожаное сиденье. Морозный воздух кондиционера обдувает мою кожу, высушивая мой пот до такой степени, что я почти замерзаю.
— Что случилось с твоей рукой? — Атлас сидит, широко расставив ноги, его предплечья покоятся на бедрах.
Моя рука частично спрятана под бедром, но я не могу скрыть пятна крови на ней. — Побочный эффект драки.
Атлас что — то бормочет, не сводя с меня глаз. Я решаю проигнорировать его и смотрю в окно, наблюдая, как мой город проплывает мимо. Мы все еще находимся в захудалых, дерьмовых районах Чикаго, так и не добравшись до элитного района, где живут подхалимы всех Богов. Тут навалены горы мусора, а улицы изрыты выбоинами. Окна заколочены, стекла давно разбились и их так и не починили. И все же люди все еще собираются на углах, смеются и общаются с друзьями. Находят время, несмотря на тяжелые условия. Живут лучшей жизнью, на какую только способны, с тем жребием, которое им навязали.
Это не только Чикаго. Человечество устойчиво. Нас могут сбить с ног, но мы поднимаемся снова и снова. Мы никогда не прекращаем бороться за то, что правильно. Даже если Боги намного могущественнее нас — что ж, пусть так. А я? У меня есть власть над Богами, которой нет ни у кого другого. И именно по этой причине я держу свою личность в секрете. Я представляю угрозу. После сегодняшней ночи кот может вылезти из мешка. Я судорожно сглатываю и откладываю это беспокойство на потом.
Лимузин останавливается перед особняком для вечеринок, и мы выходим без энтузиазма. Мы вчетвером стоим перед массивным каменным сооружением, глядя вверх с выражением покорности на лицах. За исключением Атласа и его отчужденного лица.
— Давайте покончим с этим, — говорю я, как только открывается дверь. Нахальный дворецкий смотрит на нас свысока.
— Чемпионы. — Он едва заметно кивает головой и взмахивает рукой, показывая, что нам следует зайти внутрь.
Мои ноги устали, когда мы поднимаемся по ступенькам к двери. Бой зарядил меня энергией, так что я знаю, что больше не хочу иметь дело с Богами и этим дерьмовым соревнованием.
Фаддей ждет внутри похожего на пещеру входа. Билли дремлет в парчовом кресле рядом с огромной цветочной композицией. Лощеный ассистент Фаддея в очках в черной оправе замечает нас первым и начинает жужжать, как колибри, вокруг своего босса.
— Что?! — Фаддей отмахивается от него, даже не потрудившись поднять глаза.
— Чемпионы здесь, сэр.
Фаддей отрывает голову от телефона, указывая на оператора, прислонившегося к стене. Билли посапывает во сне, а я не могу выкинуть все это из головы. Это так невероятно нелепо. И это моя жизнь? Как получилось, что мы все оказались втянутыми в Игру с дурацкими испытаниями, где Боги посылают нас добывать то, что им нужно.
— И кто же победитель? — Фаддей оглядывает нас всех, пока оператор снимает всех пятерых.
— Мы все. — Я не знаю, почему я это говорю. Я должна была бы признать эту победу своей, но слова слетают с моих губ непроизвольно.
— Это невозможно. — Фаддей хмурится. — Есть правила.
После всего, что произошло сегодня вечером, мне нужно лучше скрывать свою истинную природу. Все еще может быть слишком поздно. — Похоже, правила изменились, потому что это происходит. Ты смотришь на победителей.
ГЛАВА 41
В
место того, чтобы вернуться в тренировочный комплекс, нам говорят, что мы проведем ночь в мраморном особняке. На этот раз после победы в испытании нет вспышки силы. Может быть, Богам не понравилось, что мы разделили победу.
По взмаху руки дворецкого из — за деревянного косяка выходят слуги в старомодной черно — белой униформе.
— Они проводят вас всех в ваши комнаты на ночь. Я взял на себя смелость освежить вашу комнату, мастер Моррисон. — Сварливый мужчина поворачивает свой высокомерный нос к Атласу.
Я смотрю на мраморную статую в другом конце комнаты, пока мой разум складывает кусочки головоломки. Медленно поворачивая голову, я провожу взглядом по Атласу. Он смотрит прямо на меня в ответ, осмеливаясь озвучить свой ответ вслух. Он все еще смотрит на меня, когда отвечает дворецкому.
— Спасибо, Реджинальд. Это приемлемо.
Приемлемо. Я произношу это слово в адрес Атласа, качая головой и свирепо глядя на него. Спальня, где мы занимались сексом прошлой ночью, была его комнатой. Это был его маленький лебедь — оригами и сосновая шишка. Мой выдох получается громким и прерывистым, когда я зажимаю переносицу.
Атлас открывает рот, но к нам приближаются слуги, готовые проводить нас в наши комнаты на ночь. Я поворачиваюсь к Атласу спиной и следую за молодой женщиной вверх по широким ступеням. Меня поднимают на третий этаж, где служанка открывает дверь и заходит внутрь. Она жестом приглашает меня войти, и я прохожу мимо нее.
Эта комната более чем в два раза меньше спальни Атласа, но все равно здесь лучше, чем где бы то ни было, где я когда — либо останавливалась. Несмотря на мраморные полы повсюду, в этой комнате мягкий серый ковер. На окнах от пола до потолка раздвинуты шторы, впуская в комнату отблески городских огней. Служанка щелкает выключателем возле двери, входя следом за мной.
Здесь есть кровать с балдахином и резными столбиками. При ближайшем рассмотрении видно, что вокруг каждого из них обвились змеи. Мои пальцы поднимаются к ожерелью, и мой желудок сжимается от беспокойства. Зевс не знает, кто я… Правда?
— Здесь у вас есть собственная ванная. — Женщина проходит через комнату, открывая дверь, пока говорит.
— В шкафу есть одежда. — Она открывает другую дверцу, демонстрируя весь гардероб, прежде чем подойти к прикроватному столику и взять пульт дистанционного управления. Она направляет его на стену, и с потолка спускается экран. Прежде чем я спрашиваю, что она делает, она включает его. Это репортаж об Играх.
— Если больше ничего не нужно — я дам вам устроиться. — Ее взгляд опускается на мою растрепанную одежду, останавливаясь на моей руке, которая все еще покрыта засохшей кровью.
— Вообще —
