Каролина с горечью рассмеялась.
– Ты слишком долго прожила в деревне, – сказал он. – Тебя приучили узко мыслить. Попытайся принять более либеральные взгляды. Тогда ты увидишь, что все можно вполне благополучно устроить.
Взглянув на него, Мелисанда увидела, что нежный любовник исчез. Фермор предстал в наихудшем свете. Он причинял Каролине боль, и, казалось, не понимал этого или вел себя так намеренно? Он был груб и жесток. Возможно, ситуация виделась ему очень простой. Он вступил в брак по расчету – его семья была довольна, ее семья довольна. Чего же еще от него требовать? Мистер Беддоуз, пожелавший заключить подобный брак, вызвал у Мелисанды презрение. А как же Фермор?
Теперь она видела в нем только эгоиста, способного на страстное желание, но не на малейшую жертву. Неужели она с презрением отвернулась от мистера Беддоуза, человека осторожного и практичного, чтобы променять его на откровенного негодяя!
Значит, пробуждение все еще не наступило? Она со всем уже было приготовилась сдаться, но вновь отступала.
Каролина слегка покачнулась и оперлась рукой о стену.
– Моя малышка… моя королевна! – вскричала Уэнна.
– Ничего, – успокоила ее Каролина. – Я не собираюсь падать в обморок. Но так жить не буду. Лучше уж умереть.
– Не надо так говорить, моя крошка, – принялась утешать ее Уэнна. – Не буди лихо.
– Большего лиха и представить нельзя, – устало произнесла Каролина. – Уж лучше лежать мертвой в гробу, чем стоять сейчас здесь, в этом доме, в этом прибежище греха.
– Сейчас это просто дом… такой же безгрешный, как и любой другой, – возразил Фермор.
– Я этого больше не выдержу, – сказала Каролина. – Ты так жесток… так груб… так беспощаден.
Повернувшись, она выбежала прочь из дома.
– Будьте вы прокляты! – гневно бросила им Уэнна. – Будьте вы оба прокляты, злодеи! Пусть Бог заставит вас так же страдать, как и мою девочку… и даже больше! – И она последовала за Каролиной, крича ей вслед: – Подожди меня! Подожди Уэнну!
Мелисанда отпрянула к стене. Фермор, красный и разгоряченный, гневно произнес:
– Хорошенькое начало!
– Я не могу здесь находиться, – сказала Мелисанда. – Не могу! Они обе стоят у меня перед глазами.
Он подошел к ней и положил руки на плечи:
– Вы никуда не уйдете.
– Нет, Фермор, я должна уйти.
– Из-за этой дешевой мелодрамы?
– Дешевой мелодрамы? Разве вы не поняли, что сердце ее разбито? Разве вы не поняли, что она вас любит, что вы должны вернуться к ней и нам никогда больше не следует видеться?
– Это значит – играть по их правилам, глупышка. Этого они и дожидаются. Их нужно послать ко всем чертям.
– Вы, может, на это способны, а я нет.
– Вы пришли сюда и останетесь здесь. Вы оставили Фенелле записку, и она ее, возможно, уже прочла. Вернуться вы уже не можете, вы отрезали себе дорогу. Теперь вы здесь, со мной, и я не намерен вас отпускать.
Он притянул ее к себе, но она воскликнула:
– Нет, Фермор! Нет!
– Да, – сказал он. – Вы хотели сказать – да. Хватит с меня выдумок.
– Как вы смеете удерживать меня силой?
– Вы говорили, что хотите, чтобы вас взяли силой.
– Но все изменилось.
– Ничего не изменилось. Вы пришли сюда и останетесь здесь.
– Не останусь я. Я вас ненавижу. И, наверное, всегда ненавидела. Вы бессердечны. Вы разбили Каролине сердце, и вам нет до этого никакого дела. Вы над ней посмеялись!
– Какие глупости, Мелисанда. Так, значит, им уда лось вас надуть?
– Я ухожу, – ответила она. – Не знаю куда… все равно куда… но без вас.
Раздался громкий стук в дверь. Она открыла, помешав ему остановить ее. Перед ней стояла Уэнна – но не та злобная Уэнна, что была здесь несколько минут назад, а потрясенная, растерянная, с искаженным от страха лицом старая женщина.
– Несчастный случай, – хриплым голосом произнесла она.
Ничего больше не услышав, они вслед за ней выскочили на улицу.
Там уже собралась толпа. Мелисанда почувствовала, как к горлу подступает тошнота, увидев распластавшееся на мостовой тело. Каролина! Взглянув на остановившийся у тротуара экипаж и людей рядом с ним, Мелисанда поняла, что произошло.
– Уэнна… Уэнна!.. – закричала она. – Она… сильно пострадала?
Уэнна обернулась к ней.
– Она нарочно это сделала, – гневно ответила служанка. – Я видела. Она бросилась прямо под лошадь. Это ты виновата… Убийца!
Мелисанда молчала. Она почувствовала, что у нее подкашиваются колени. Они приблизились к толпе, и Мелисанда услышала слова Уэнны:
– Это ее муж. Кто-то сказал:
– Я доктор. Пострадавшую нужно доставить в ближайшую больницу.
Теперь даже Фермор был потрясен.
– Насколько… насколько сильно она пострадала? – спросил он.
– Пока сказать не могу. У меня здесь экипаж. Пойдемте немедленно. Возьмите с собой ее горничную.
Фермор обернулся к Мелисанде.
– Возвращайтесь в дом, – приказал он, – и ждите.
Он последовал за доктором.
Мелисанда отошла в сторону. Ей казалось, что бешено бьющаяся в висках кровь выстукивает: «Убийца! Убийца!»
Какая-то женщина в платке спросила:
– Вам дурно, мисс? Неприятное зрелище, верно? Столько кровищи. Я и сама вида крови не выношу.
Мелисанде захотелось с кем-нибудь поговорить. Она почувствовала себя такой одинокой, отрезанной от всех друзей. Фермора, на волю которого отдалась, для нее больше не существовало.
– Эта женщина сильно пострадала? – спросила она.
– Да говорят, что померла. Ясное дело – прямо по ней проехались. Шею-то точно сломали.
– Нет… Нет!
– Да не берите вы в голову. Вон, поглядите! Ее несут к доктору в экипаж. И муженек помогает. Это ж надо, как она прочь из дому кинулась. Поссорились, наверное. Ах, бедняга. Он весь белый как простыня. А какой красавчик, верно? Что ж, о ней позаботятся. Такой, как она, бояться нечего. Это нам о себе приходится думать. А если она помрет, так ей шикарные похороны справят.
– Не говорите так. Она не умрет. Не может умереть.
– Еще как может! Да что с вами, мисс? Можно подумать, будто это вас лошадь переехала. Ну вот, они и поехали. Служанка тоже с ними. Много чего в жизни бывает, верно?
Рядом с ними стояла невысокого роста женщина, очень опрятно одетая.
– Ужасное происшествие, – сказала она. – Я видела, как все случилось. Бедняжка выскочила на мостовую прямо перед экипажем. Не могу понять, как она его не заметила.
– Муженек ее тоже тут оказался, – объяснила ей женщина в платке. – У них, верно, ссора вышла… и она, разозлившись…
– Как жаль, – сказала другая, – что некоторые просто не знают чем заняться.
– С жиру бесятся, – подтвердила первая.
