Но Павловский хорошо знал Лосева, сам перевел его в свое управление из космической разведки и с уважением относился к своему молодому сотруднику, хотя и никогда не показывал этого, чтобы тот не слишком зазнавался.
С молодых всегда следовало время от времени снимать стружки. Тогда они с большим вниманием относятся к делу. «И иногда бесследно исчезали» — с горечью добавил Павловский про себя. Потом посидел еще с минуту, полностью расслабившись, ожидая, что решение придет само собой. Но оно не пришло. Тогда Павловский недовольно поморщился и включил утопленный в крышке стола селектор внутренней связи.
— Вызовите ко мне через полчаса всех начальников отделов, — попросил он своего секретаря, довольно пижонистого внешне, но всегда аккуратного в делах блондина, которого тихо ненавидели все начальники отделов за то, что тот немедленно докладывал шефу об их малейших промахах.
Шестеро заместителей Павловского появились одновременно, минута в минуту, зная, какой разнос они получат за малейшее опоздание.
Павловский грузно восседал за своим столом и не торопился начинать совещание — он всегда выдерживал перед началом небольшую паузу, когда собирался сообщить своим подчиненным что-нибудь особенно важное.
— Мы начинаем операцию. По коду «Проникновение». Задействуйте все необходимые службы, расконсервируйте базу «Ханка» на острове Белый. Обеспечьте ее внешнюю охрану и полную изоляцию.
Над столом прокатился ропот изумления. А затем все офицеры молча уставились на своего шефа, ожидая разъяснений, и лишь начальник финансового отдела майор Журов не выдержал паузы.
— Вы понимаете, что с нами сделает президент, если это ошибка? Вы знаете, сколько стоит один час этой операции?
Полное лицо Журова побагровело от негодования. Он всегда рассматривал финансы управления так, словно они принадлежали ему лично, и любое посягательство на утвержденный бюджет расценивал как оскорбление.
Сразу же вслед за этой, нарушавшей субординацию репликой, на которую Павловский никак не отреагировал, слова попросил начальник научного отдела, профессор Орлов:
— Я нечасто соглашаюсь с Журовым, но сегодня его опасения кажутся мне вполне обоснованными. Данных для объявления подобной операции совершенно недостаточно. Тревожная группа не нашла в Белугах ничего, подтверждающего подобный вывод. Никаких следов проникновения.
Павловский недолюбливал Орлова за излишнее свободомыслие, которое он охотно демонстрировал в присутствии остальных сотрудников. Но ценил этого сухого, как жердь, высокого интеллигента за обширные, почти энциклопедические познания и великолепную память.
Он собрался было прервать разглагольствования Орлова сообщением о том, что операция уже санкционирована президентом, и, следовательно, это приказ, не подлежащий обсуждению. Но потом передумал. Пусть выскажутся. Он не желал превращать своих сотрудников в простых исполнителей. У каждого должна оставаться хотя бы видимость выбора.
Однако Павловский решил, что сейчас самое время ознакомить своих сотрудников с только что полученной секретной информацией, которую, по его специальному распоряжению, не разослали в остальные отделы. Не из-за ее особой секретности, а просто потому, что Павловский любил во время серьезных совещаний преподносить своим сотрудникам неожиданные сюрпризы и наблюдать, как они влияют на их точку зрения.
— Прошу внимания. — Павловский постучал по столу кончиком электронного карандаша, и в кабинете мгновенно установилась тишина. — Ознакомьтесь с сообщением Пулковской обсерватории и скажите, что вы о нем думаете. Ваше мнение, полковник Орлов, безусловно, будет для меня особенно ценно.
Он включил голографический проектор. Над головами собравшихся, посреди кабинета, вспыхнуло изображение земного Солнца. Оно было настолько ярким по контрасту с затененным кабинетом, что все невольно зажмурились от неожиданности и Павловскому пришлось уменьшить яркость.
От Солнца в сторону земного шара протянулся пучок радиации, и голос невидимого диктора пояснил:
— Это обычное излучение Солнца. На поверхность Земли попадает ежесекундно примерно сорок килоджоулей энергии, и это составляет не больше десятой доли процента всей излучаемой Солнцем энергии.
— Нас что, сюда на лекцию пригласили? — недовольно и достаточно громко спросил начальник отдела внутренних служб майор Ремизов. Павловский, обладавший отличным слухом, никак не отреагировал на эту реплику, лишь усмехнулся.
— Примерно сорок часов назад характер солнечной активности начал изменяться. Вначале было решено, что назревает очередная магнитная буря. Но через пятнадцать часов после возникновения этой аномалии характер солнечного излучения стал изменяться совершенно неестественным образом.
Часть солнечного спектра, обычно задерживаемая земной атмосферой и состоящая из ультрафиолета и верхнего фиолета, собралась в узкий пучок, в диаметре не превышающем одного километра. И этот километровый столб, соединивший Солнце и Землю, существует до сих пор.
На изображении вспыхнула фиолетовая игла, протянувшаяся от Солнца к Земле.
— Поток обладает такой мощностью, что он легко проникает сквозь слой Хевесайда, озоновый слой для него также не является препятствием.
Поток достигает поверхности Земли в районе озера Байкал и над самой поверхностью нашей планеты бесследно исчезает. Наши приборы и метеостанции в этом районе не отметили никакого наращивания солнечной активности. И остается абсолютно неясным, куда деваются все эти килоджоули энергии, достигнув поверхности Земли.
Самое же невероятное заключается в том, что луч строго следует за движением Земли и все время направлен в одно и то же место ее поверхности. Когда этот участок попал в земную тень, излучение прекратилось, но с восходом все повторилось.
Диктор закончил свое сообщение, и в кабинете Павловского стало так тихо, что было отчетливо слышно жужжание одинокой осенней мухи, пытавшейся прорваться сквозь толстое стекло кабинета.
— Итак, кто желает высказаться первым? Как вы понимаете, астрономы от комментариев воздержались. Они лишь констатировали сам факт излучения. И точно определили район земной поверхности, в который направлен луч.
— Белуги? — спросил Орлов, по лицу которого было видно, что он все еще не может поверить в реальность сообщения астрономической обсерватории.
— Вы правы. Это Белуги. То самое место, в котором исчезают люди.
— Это невозможно. В физическом смысле не может быть объяснений подобному феномену! — В конце концов, Орлов пришел в себя, и Павловский по опыту знал, что теперь будет трудно прервать его научные разглагольствования. Единственным корректным способом заставить его угомониться и не мешать работе совещания — это дать высказаться до конца. — Судите сами! — продолжал майор с апломбом. — Для того, чтобы выделить определенную часть солнечного спектра, необходима линза, разлагающая его на составляющие, или какой-то фильтр размером с Солнце! Но даже если кто-то сумеет построить подобный фильтр, каким образом, скажите, пожалуйста, ему удается сжать излучение в узкий параллельный пучок? Ведь это же, по сути, гигантский лазер! И куда, наконец, деваются все эти килоджоули, после того как они достигают поверхности Земли? Байкал давно должен был бы закипеть при подобной мощности потока!
— Куда они деваются, я, пожалуй, смогу вам ответить. — Павловский перевел на своем столе переключатель, и над столом появилась новая голограмма. — Это карта энергетических аномалий, снятая по моей просьбе нашими спутниками.
Вначале было видно лишь светлое пятно в районе Байкала, но, после того как изображение укрупнилось, стала отчетливо видна сеть огненных линий, разместившихся под земной поверхностью и выходящих из единого центра. Линии ветвились и нигде не пересекались друг с другом.
— Это энергетическое образование находится на глубине от двух до десяти километров и кое-где подходит к самой поверхности. Сейчас пораженная площадь занимает около двух квадратных километров, но она все время увеличивается.
— Но ведь это же Гифрон… — прошептал Орлов одними губами, но в тишине, стоявшей в кабинете, все услышали его слова. Головы всех сотрудников одновременно повернулись в его сторону. На бледном, без кровинки, худом лице ученого отчетливо проступило отчаяние.
— Увы. Вы правы, — хмуро подтвердил Павловский, понимая, что слово «Гифрон» ничего не говорит остальным присутствующим.
— Что такое Гифрон? — немедленно последовал вопрос.
— Вам придется ознакомиться с отчетом инспектора Егорова. Эта информация особо секретна. Но я уже распорядился, чтобы вам всем оформили необходимый доступ.
