способного [вести] по пути истины, его святейшества, обладающего достоинством херувима, полюса достигающих степени “васл”[678], помощи исламу и мусульманам, руководителя племен человеческих на земле, раскрывателя милостей [божьих], доставшихся [людям] по наследству и по праву, угодника великого бога, то есть его святейшества Ходжи Джуйбари. Рукой надежды он ухватился за подол заступничества его святейшества [Ходжи]. Согласно содержанию [коранического стиха]: “Ведь согласие — лучше”[679], он просил [Ходжу пойти к Абдулла-хану] шагами примирения и оказать содействие в деле [заключения] мира. Поэтому его святейшество [Ходжа Джуйбари] отправился ко двору [Абдулла-хана], достойному [чертога] Сатурна, вместе с его святейшеством, прибежищем саййидского достоинства, /
96а/ солнцем на небе хакиката, небом солнца тариката, шейхом ислама и мусульман, наследником пророков и посланников, руководителем на пути истины, то есть его святейшеством Мир Абу-л-Бака. Хакан, достоинством Джам, [Абдулла-хан], узнав о прибытии его святейшества [Ходжи Джуйбари], направился стопами любви в долину искренности и веры. Почтительно приветствовав [Ходжу], исполнив весь подобающий в таких случаях церемониал по оказанию уважения и почитания, он выразил безмерную учтивость [по отношению к Ходже]. Его святейшество, согласно [стиху]: “И если бы два отряда из верующих сражались, то примирите их”[680], заговорив языком, рассыпающим перлы [слов], дал ему (хану) много добрых советов, тонкие мысли он облек в красивые слова. Он раскрыл уста, чтобы сказать чудесные слова о заступничестве: “Я непременно захвачу от Твоих рабов долю назначенную”[681]. Прочитав [стих]: “А если вы извините, то это — ближе к богобоязненности”[682], [Ходжа] соизволил заявить: “Тот народ, у которого соскользнули ноги верности с места устойчивости, теперь, вступив в долину извинения, раскаивается в том, что сделал, просит о следующем: пусть [хан] простит им грехи и в этом деле последует великому божественному закону. Ведь даже [бог] при всем своем могуществе и величии, когда узнает о проступках и грехах [своих] рабов, в наказании он проявляет медлительность и терпение, всегда, когда входят через двери покаяния и извинения, он их прощает”. Его величество волей-неволей принял во внимание заступничество его святейшества [Ходжи] и, вдев голову в ярмо повиновения, не возразил против благоразумных советов [Ходжи]. Как раз в то время, когда завоевание крепости [войсками Абдулла-хана] затянулось, оно было [достигнуто] благодаря благословению его святейшества [Ходжи Джуйбари].
Рассказ об этом событии следующий. После прибытия его святейшества [Ходжи Джуйбари] пользующийся почетом среди [мужей племени] кушчи Мирза Ака-бий, сын Саййидим-бия, [род] которого из поколения в поколение всегда был уважаемым, не только по предприимчивости, но и по воле судьбы задумал одно дело. В ту самую ночь, когда его святейшество, достойный руководить на пути истины, [Ходжа Джуйбари] изволил прибыть в ставку государя [Абдулла-хана], величественного, как небо, [Мирза Ака] начертал в своем сердце и в мыслях картину убиения Бурхан-султана. На своей земле он спрятал в засаде группу мстительных людей, а сам отправился к нему (Бурхан-султану), вручив поводья [своей] судьбы в руки милости Творца. Прибегнув к хитрости и коварству, он привел его, одного, в свой дом. Тот несчастный, губя [свою] жизнь, не ведал о том, что [его ожидает] смерть в засаде. [Его] душа, /96б/ став беспечной, забыла о бдительности и осторожности и была спокойной. Согласно [стиху]: “Ведь предел Аллаха приходит”[683], для нападения на птицу его души сокол смерти внезапно вылетел из башни, [где начертано]: “Захватит вас смерть, если бы вы были даже в воздвигнутых башнях”[684]. Упомянутый эмир-заде (Мирза Ака), выждав удобный случай в засаде мщения, по милости судьбы выпустил стрелу, [сделав] своей мишенью лоб его (Бурхан-султана). Та толпа, которая поджидала [его в засаде], сразу подняв свои мечи, подобные молнии, одним внезапным ударом покончила с ним.
Стихи
Кто [еще] утром носил на голове украшенную драгоценными камнями корону,
Во время вечерней молитвы у изголовья того я увидел кирпич.
Дату его смерти заключают слова: “Убитый сыном Саййид-бия”[685]. Маулана Низам Му’ммаи, который составлял стихи-му’амма и [обладал] исключительной способностью отгадывать их, дату смерти его (т. е. Бур-хан-султана) выразил в следующих стихах — му’амма.
Четверостишие
Бурхан, который одобрял путь тирании,
Во время [правления] которого поднялось знамя бедствия,
Он был убит за свое притеснение, поэтому датой его
[Смерти] стали [слова]: “Меч смерти отсек ему голову за тиранию”[686].
Словом, после того как освободились сердца от дел, [связанных] с ним (т. е. Бурхан-султаном), рано утром, когда появились первые лучи солнца, его голову, насадив на конец копья, послали к августейшей свите [Абдулла-хана]. Следующее полустишие содержит дату его убиения:
О, погас на земле еще один луч солнца[687].
Его величество [Абдулла-хан], услышав об этом великом событии, вместе с его святейшеством [Ходжой Джуйбари] направился к крепости. Эмиры Бухары, такие, как великий эмир Джан-Али-бий, Назар-бий, султан Йар-бий, и подобные им вместе с прочими воинами и простым народом, не зная, что произошло это событие (убийство Бурхан-султана), выступили против победоносного войска [Абдулла-хана] шагами смелости и подняли руки храбрости.
Когда дерзость жителей крепости перешла всякие границы, забурлил фонтан ханского гнева, и он дал приказ, чтобы победоносные войска [его] окружили крепость, подняв на плечи острые мечи, подняв щиты, подошли к подножию крепости и вступили в битву.
Месневи
Он приказал, чтобы мужи, полные [жажды] мести,
Окружили ту крепость,
Чтобы разрушили ее рукой храбрости,
Затопили бы ее в потоке крови.
Когда военачальники крепости узнали об этом великом событии (т. е. убийстве Бурхан-султана), они по-настоящему поняли, что у них нет сил воевать и нет возможности противостоять победоносному войску [Абдулла-хана]. От страха у них закипели мозги в голове, желчь — в печени. В растерянности, в смущении они сошли с пути мятежа, со стези надменности и, направившись в долину бегства, покинули башни крепости. Его величество [Абдулла-хан], /97а/ достигнув цели, счастливый, поднял победоносное знамя до высшей точки вращающегося неба. Направляясь в город, [Абдулла-хан] вознес хвалу [богу] в связи с этой победой до купола неба. Сатурн, который является верховным повелителем седьмого [небесного] чертога, с лица невесты славы и величия рукавом счастья и благоденствия стирал пыль грусти и печали. Юпитер, который покоится на почетном ложе шестого неба[688], чтобы отвести взор завистников и дурной глаз недоброжелателей, прочел благословенный стих: “И поистине те, которые не веруют, готовы опрокинуть тебя взорами”[689]. Марс-меченосец, восседающий на
