— Она сказала, в каком именно универмаге работает?
— Нет, сэр. Но вся одежда у мальчика от Кинга. Для деревни он одет слишком хорошо.
Из прихожей донеслись смех, визг и затем громкий топот детских ног и крики «тпру! тпру!». В комнату влетели два толстощеких малыша — девочка и мальчик, взнузданные бельевой веревкой. Лошадками правил смеющийся мальчуган лет семи в желто-коричневом комбинезоне с медными пуговками. Маленький кучер сразу привлек мое внимание — это был прелестный живой ребенок с прозрачным личиком, носившим следы недавно перенесенной болезни.
— Тпру, Флиндерс! — закричал он. — Твоя тележка разобьется!
Задабривая ребенка, мистер Джемисон протянул ему полосатый желто-синий карандаш.
— Держу пари, — сказал он, когда мальчик взял карандаш и принялся проверять его пригодность на манжете следователя. — Держу пари, ты не знаешь, как тебя зовут.
— А вот и знаю, — сказал мальчик. — Люсьен Уоллес.
— Здорово! А как зовут твою маму?
— Мама, конечно! А как зовут вашу маму? — и он показал на меня! В жизни больше не надену ничего черного! Черный цвет, удваивает возраст женщины.
— А где ты жил перед тем, как приехал сюда? — следователь оказался достаточно вежливым, чтобы не улыбнуться.
— Grossmutter, — сказал Люсьен, и у мистера Джемисона брови поползли вверх.
— Немецкий, — прокомментировал он. — Что ж, молодой человек, похоже, вы не очень много можете рассказать о себе.
— Я пытала его целую неделю, — вмешалась миссис Тэйт. — Мальчик знает пару слов на немецком, но не знает, где жил раньше, и ничего не может рассказать о себе.
Мистер Джемисон написал что-то на карточке и протянул ее женщине.
— Миссис Тэйт, — сказал он, — у меня к вам есть просьба. Вот деньги на телефонный звонок. Как только мать мальчика появится здесь, позвоните по этому номеру и позовите к телефону человека, чье имя здесь написано. Вы можете выбежать в аптеку напротив, по возможности незаметно. Скажите просто: «Леди приехала».
— Леди приехала, — повторила миссис Тэйт. — Хорошо, сэр. И, надеюсь, это произойдет скоро. Один счет за молоко уже в два раза превышает выплаченную мне сумму.
— Сколько стоит пансион для ребенка? — спросила я.
— Три доллара в неделю, включая стирку.
— Прекрасно, — сказала я. — Я заплачу за последнюю неделю и за неделю вперед. Если мать ребенка появится, не говорите ей о нашем визите. А за ваше молчание вы можете оставить эти деньги себе и истратить их на собственных детей.
Усталое, поблекшее лицо женщины просветлело, и она бросила взгляд на ножки маленьких Тэйтов.
«Ботинки, — догадалась я. — Ноги детей в благородных бедных семьях обходятся почти так же дорого, как их желудки».
На обратном пути мистер Джемисон заговорил лишь один раз. Полагаю, он остро переживал разочарование.
— А что, универмаг Кинга — это специальный детский магазин? — спросил следователь.
— Да нет. Просто крупный универмаг.
После этого мистер Джемисон молчал всю дорогу, но по приезде в Саннисайд сразу прошел к телефону и позвонил в город, в «Кинг энд компани».
Спустя некоторое время его связали с главным администратором, и после непродолжительного разговора мистер Джемисон повесил трубку и повернулся ко мне.
— Фабула усложняется, — сообщил он со своей обычной улыбочкой. — В универмаге работают четыре женщины по фамилии Уоллес, все незамужние и все не старше двадцати лет. Думаю, мне надо ехать в город вечером. Хочу заглянуть в Детский госпиталь. Но сначала, мисс Иннес, я хочу, чтобы вы были со мной более откровенны, чем прежде, и показали мне револьвер, который подобрали на клумбе с тюльпанами.
Значит, он знал это все время!
— Это действительно был револьвер, — призналась я, загнанная в угол. — Но я не могу показать его вам. В настоящий момент он находится не у меня.
СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ С САДОВОЙ ЛЕСТНИЦЕЙ
Во время обеда мистер Джемисон предложил прислать на свое место человека на пару дней, но Хэлси выразил уверенность, что ничего больше не произойдет и что они с Алексом прекрасно сумеют контролировать ситуацию. Следователь уехал в город ранним вечером, и в девять часов Хэлси, который весь день играл в гольф (все мужчины занимаются чем-нибудь подобным, когда хотят отвлечься от неприятных мыслей), уже спал здоровым сном на кожаном диване в гостиной.
Я сидела за вязанием и не подняла глаз, когда Гертруда встала с кресла и неторопливо вышла на улицу. Выждав некоторое время, я осторожно последовала за ней. Я не собиралась ничего подслушивать, но хотела убедиться, что девочка встречается именно с Джоном Бэйли. Гертруда имела отношение — или так казалось по крайней мере — ко многим загадочным происшествиям, и мне не хотелось оставлять какие-то обстоятельства невыясненными.
Я медленно пересекла луг, обогнула живую изгородь и недалеко от сторожки вышла на проселочную дорогу. Футах в ста слева начиналась тропинка, ведущая через долину к местному клубу, а недалеко от дороги, по ходу тропинки, находился пешеходный мостик через ручей Казановы. Но только я собиралась свернуть с дороги на тропинку, как услышала впереди приближающиеся шаги, и едва успела спрятаться в кустах. Мимо меня быстро прошла Гертруда по направлению к дому.
Страшно удивленная, я дала Гертруде время дойти почти до самого дома и лишь потом выступила из кустов, тут же снова отскочив обратно в тень. Причина, по которой сорвалось свидание Гертруды с ее кавалером, была налицо: облокотившись на перила мостика, в лунном свете стоял Алекс, садовник, с трубкой в зубах. Я почувствовала желание придушить Лидди, которая столь беспечно прочитала порванную записку при садовнике. И с удовольствием придушила бы впридачу и самого садовника за его наглость.
Но ничего не поделаешь. Я повернулась и пошла за Гертрудой к дому.
Частые посещения Саннисайда неизвестными лицами успешно исключили для всех домашних всякую возможность спокойно расслабиться с наступлением сумерек. На ночь мы с удвоенным старанием запирали все окна и двери на замки и запоры, но по совету мистера Джемисона оставляли дверь в восточном крыле запертой на один американский замок. Рассчитывать на поимку преступника можно было, лишь установив постоянное наблюдение за единственным доступным входом в дом.
В отсутствие следователя Алекс и Хэлси договорились сменять друг друга на посту: Хэлси намеревался дежурить у винтовой лестницы с десяти вечера до двух часов ночи, а Алекс — с двух до шести утра. Оба молодых человека были вооружены, и на всякий случай один из них в свободное от дежурства время спал в комнате, расположенной у верхней площадки винтовой лестницы, держа дверь спальни постоянно открытой, дабы иметь возможность в случае необходимости незамедлительно поспешить на помощь напарнику.
Все эти приготовления хранились в строжайшей тайне от слуг, которые только-только начали спать по ночам — все, как один, с надежно запертыми дверями и горящими в полную силу до самого утра лампами.
В среду ночью опять обошлось без происшествий. Прошла почти неделя со встречи Луизы с таинственным посетителем на винтовой лестнице и четыре дня — со времени обнаружения дыры в стене кладовой. Арнольд Армстронг и его отец покоились бок о бок на кладбище Казановы, а рядом с негритянской церковью появился новый могильный холм, отмечавший последнее прибежище бедного Томаса.
Луиза жила с матерью в городе, и, кроме вежливой записки со словами благодарности, мы не получили от нее никаких известий. Доктор Уокер возобновил свою практику, и время от времени мы видели его машину, пролетающую по проселочной дороге, всегда на предельной скорости. Убийство по-прежнему оставалось неотмщенным, и я упорствовала в своем намерении оставаться в Саннисайде до тех пор, пока тайна не разъяснится хотя бы отчасти.
И все же, несмотря на внешнее спокойствие, именно в среду ночью была предпринята, вероятно, самая дерзкая попытка проникнуть в дом. В четверг во второй половине дня прачка попросила позволения увидеться со мной, и я приняла ее в маленькой личной гостиной, смежной с гардеробной.
Мэри Энн казалась смущенной и все время теребила белый фартук красными, блестящими руками.
— Итак, Мэри, — подбадривающе начала я. — В чем дело? И не вздумай сказать мне, что мыло кончилось.
— Нет, нет, мисс Иннес. — У прачки была странная привычка — во время разговора смотреть сначала в один, потом в другой глаз собеседнику; поэтому собственные ее глаза постоянно бегали вправо-влево, и, наконец, я обнаружила, что бессознательно делаю то же самое. — Нет, мэм. Я хотела только спросить, можно ли убрать стремянку из бельепровода.
— Что-о?! — рявкнула я и тут же пожалела о своей несдержанности. Видя, что ее подозрения подтвердились, Мэри Энн побелела, и глаза ее забегали быстрее обычного.
