в январе, после праздников, начинается сессия. Ребята сдают зачеты, экзамены, ходят на консультации. В тот день группа Марины сдавала зачет… Вот честно, не помню, по какому предмету, — с сожалением в голосе добавила Юлдашева.
— Неважно, продолжайте, — заметил Лев Иванович.
— Я тоже принимала зачет у одной из групп, а когда освободилась и вышла на улицу, чтобы… В общем, чтобы покурить, то увидела Марину. Она сидела на лавочке и плакала. Было довольно холодно для того, чтобы сидеть на одном месте, поэтому я подошла и спросила ее, что случилось. И она пожаловалась, что подвернула ногу и теперь не может на нее ступить. М-да… Вы не против, если я закурю?
— Курите, — ответил Лев Иванович, и Юлдашева, достав сигарету, закурила.
— Помню, я еще возмутилась тогда, что наш дворник, который убирает на территории колледжа, не посыпал дорожки песком и солью. Было и вправду очень скользко, — заметила Алина Сергеевна. — Я предложила отвезти Марину в травмпункт, но она отказалась и попросила завезти ее домой. Я согласилась, но с условием, что она даст мне обещание вызвать «Скорую помощь», если с ногой будет что-то серьезное. Она мне обещала. Но пока мы доехали до ее дома, нога немного отошла, и Мариночка без моей помощи дошла до подъезда.
— Хорошо. Этот момент мы выяснили, — кивнул Лев Иванович. — Видите ли, просто один из свидетелей, который хорошо знал Марину и ее семью, видел из окна дома напротив, как вы ее подвозили, и сказал нам об этом. Водителя машины он не видел, поэтому мы и уточняем этот момент. Вот, на вас вышли. Но вот что интересно. О том, что именно у вас есть вишневый «Шевроле Спарк», мы узнали уже позже. Дело в том, что мы сейчас проверяем всех, кто мог бы быть связан с Павлом Гора. Вам знакома такая фамилия?
— Нет, — даже не задумываясь, заявила Юлдашева, затягиваясь сигаретой. — А кто это?
— Это парень, который занимается установкой разных программ и ремонтом компьютеров. У вас ведь есть компьютер?
— Да, есть. И у меня, и у сына ноутбуки. Но я никогда не пользовалась услугами этого Гора. У меня есть хороший знакомый, друг, — Алина Сергеевна чуть заметно улыбнулась, — который разбирается в компьютерах и всегда помогает мне, если случаются какие-то неполадки или нужно установить какую-то программу.
— Значит, вы никогда никого не вызывали на дом для ремонта ноутбуков?
— Нет, никогда, — решительно заявила Юлдашева.
— Ну хорошо. Тогда ответьте мне еще на пару вопросов. Вы упомянули о том, что у вас есть друг. Не примите мой вопрос за нескромность, но я обязан его задать.
— Задавайте, раз обязаны, — пожала плечами Алина Сергеевна. — Мне скрывать нечего.
— У вашего друга или у вашего бывшего мужа есть ключи от этой квартиры?
— У меня никогда не было мужа, — усмехнулась Юлдашева. — Кирилла я родила от одного мужчины, с которым у меня был недолгий роман. Родила я скорее для себя и претензий к его отцу никогда не выдвигала. Я мать-одиночка, и алиментов на Кирилла не получаю. А насчет друга… — Алина Сергеевна затушила сигарету в пепельнице, которая стояла на подлокотнике ее кресла. — У него ключа от моей квартиры нет. Он женат, и мы встречаемся с ним на нейтральной территории. Он приходит ко мне, только если нужно починить ноутбуки или что-то на них установить. Но это случается очень редко и всегда только в моем присутствии.
— Все понял, и ответ ваш принял, — улыбнулся Лев Иванович и поднялся, чтобы уходить, но, дойдя до дверей выхода из гостиной, вдруг обернулся и спросил шедшую за ним женщину: — Скажите, а в прошлом году вы в январе из дома никуда не отлучались? Числа двадцать четвертого, например.
Юлдашева задумалась ненадолго, а потом сказала, насупив брови:
— Да, мы с Кириллом в прошлом году на неделю уезжали к моей маме, которая заболела, в Гальчино. Это деревня в Московской области…
— Да, я знаю, где находится Гальчино, — прервал ее Лев Иванович и быстро спросил: — А ключ вы кому-то оставляли? Я вижу, у вас есть кот и цветы. Кто-то ведь кормил животное.
— Я оставляла ключи соседке, Ольге Тимофеевне. Не знаю ее фамилии. Ее квартира как раз под моей квартирой находится. Она и кормила Пафнутия Петровича. Это кота так зовут. Он, как вы сами видели, у нас аристократ и откликается только тогда, когда его зовут по имени-отчеству, — усмехнулась Алина Сергеевна.
— Соседка сейчас дома, не знаете?
Юлдашева поджала и без того тонкие губы, опустила глаза и ответила:
— Ольга Тимофеевна умерла еще в прошлом году. Когда я вернулась от мамы, то ключи от моей квартиры мне вернул ее внук — Арсений. Они как раз с отцом приехали из Королева на похороны. Соседка жила вдвоем с мужем. Он и вызвал сына, сказав, что мама умерла. Ольга Тимофеевна, собственно, не была старой. Ей всего-то было шестьдесят восемь лет. Хронических болезней у нее, насколько я знаю, не было. А тут диагноз — умерла от острой сердечной недостаточности. Прямо в голове не укладывается, — вздохнула Юлдашева. — Когда я уезжала, она была здорова и весела. А приехала — ее уже нет на этом свете.
— Очень жаль, что так получилось, — отозвался Лев Иванович и распрощался с Юлдашевой.
* * *
На улице было темно и холодно. Гуров невольно поежился. Он постоял возле подъезда, оглядел двор, потом развернулся и пошел обратно. Поднявшись на нужный этаж, он позвонил в двери. Ему долго никто не открывал, и Лев Иванович подумал, что в квартире никого нет, но потом он различил за дверью едва слышное шарканье ног и бормотание.
Дверь открылась, но медленно-медленно и только на четверть. Из образовавшейся щели на Льва Ивановича глянули старческие, с серой поволокой, глаза. Все остальное лицо скрывалось в густой растительности.
— Кого вам нужно? — спросил голос — тихий, как шелест осенних листьев.
— Вы меня извините, что беспокою вас так поздно. Я из уголовного розыска. Моя фамилия Гуров, — представился Лев Иванович и показал удостоверение. — Можно мне войти и задать вам пару вопросов? Они касаются вашей бывшей супруги — Ольги Тимофеевны.
— Оленьки? — тихо удивился старик, и дверь открылась еще на четверть. — Какое она может иметь отношение к уголовному розыску?
— Можно я войду и все объясню вам? Как-то несподручно разговаривать через порог, — спросил Лев Иванович.
— Входите, дверь открыта, — прошелестел голос, и Гуров ступил за порог.
В квартире было душно и пахло чем-то затхлым и сладковато-горьким. «Запах старости и болезни — старческого пота и лекарств. Когда-нибудь, если мы с Марией
