– Да, алло.
– Твое время истекло.
– Возникли непредвиденные обстоятельства, – поспешно ответил он. Зная, что, если он выкажет слабость, ему этого не простят, человек усилием воли заставил голос не дрожать. – Еще несколько дней… Их нелегко достать, когда в доме полно народу…
– Надо ли мне напоминать, что тебе платят не за легкие поручения?
– Я пытался прошлой ночью. Меня едва не поймали.
– Значит, ты был неосторожен, а мне неосторожные без надобности.
Но все же нужнее, чем слабые, мелькнуло у человека в голове, и он облизнул губы.
– Дело в том, что Джессика… нездорова.
И человек потянулся за сигаретой, чтобы успокоить нервы. Сейчас надо думать четко и говорить спокойно, если он хочет остаться в живых.
– Она не может сейчас работать в магазине. Через пару дней я сумею убедить ее взять отпуск. Она ко мне прислушивается.
Он жадно затянулся, надеясь, что не ошибается.
– А когда она уедет, я смогу беспрепятственно достать бриллианты. – Пот выступил на верхней губе, и он смахнул его тыльной стороной руки. – Вы получите их в конце недели. Пара дней роли не играет.
Сквозь пространство, по телефонному проводу, донесся вздох, от которого у него в жилах застыла кровь.
– Ты ошибаешься, мой юный друг. Помнишь моего парижского соратника? Он тоже совершал ошибки.
Влажная трубка выскользнула из руки человека. Он вспомнил о теле, выловленном из Сены.
– Сегодня вечером, – сказал он в отчаянии. – Я достану их сегодня вечером.
– И в десять встретимся в магазине. – Голос помедлил, чтобы убедиться – орудие страха подействовало. Тихое прерывистое дыхание напуганного человека доставляло удовольствие.
– Если ты еще раз не сумеешь, я уже не стану проявлять… понимание. Ты пока очень хорошо справлялся со своими обязанностями, и мне бы не хотелось потерять тебя.
– Я принесу их. Но потом я… я хочу уйти из дела.
– Мы это обсудим. В десять ровно. – И с легким щелчком связь прервалась.
9
Мозг и тело Слейда очнулись от сна одновременно. О роскоши постепенного пробуждения он забыл давным-давно. За годы службы в полиции ему пришлось довести до совершенства способность спать мало и просыпаться быстро, уже готовым действовать. Со временем он надеялся избавиться от утомительной привычки, но, по правде говоря, не верил, что когда-нибудь это удастся.
Было рано, солнце над горизонтом стояло еще косо, но он все-таки посмотрел на каминные часы. Самое начало восьмого. Четыре часа отдыха сделали свое дело.
Повернув голову, он взглянул на Джессику. Увидев бледно-голубые тени под ее глазами, он нахмурился. Странно, по его подсчетам, она спала не меньше восьми часов, но выглядит не лучше, чем вчера. Сегодня он сделает все, чтобы она побольше отдыхала, даже если придется тайком бросить в ее кофе таблетку. И заставит ее что-нибудь съесть.
Матрас почти не вздрогнул, когда Слейд вставал, но она инстинктивно сжала его руку. Глаза распахнулись.
– Спи, – приказал он, легко тронув поцелуем ее губы.
– А сколько сейчас времени?
Голос у нее был хриплый и сонный, но руку его она не отпустила.
– Рано еще.
Джессика вздохнула, разнеживаясь, по-прежнему не отпуская его руку.
– А как рано?
– Еще очень-очень рано, – и он снова легонько поцеловал ее. Однако Джессика притянула Слейда к себе.
– Очень-очень рано для чего? – и почувствовала губами, что он улыбается.
– Да ведь ты еще не проснулась.
– Хочешь на спор? – и она погладила его плоский живот. Ее сонный поцелуй был полон тлеющего желания. – Но ты сам, наверное, не выспался.
Слейд вздернул бровь:
– Так спорим? – И он заглушил смех Джессики, прижавшись губами к ее вечно жаждущему рту.
Такого у них еще не бывало. Каждый раз, когда они любили друг друга, Джессика испытывала потрясение, шок. В объятиях Слейда, когда его руки неистово метались по ее телу, ей казалось, что она сейчас потеряет сознание. Он знал, как заставить ее пылать. Каждый раз он был неповторим, не давая ей ни малейшей возможности привыкнуть к его прикосновению или затаить неосуществленное желание. Он мог завладеть всеми ее мыслями. Окунуть ее с головой в океан острых чувственных ощущений. Все в нем имело над ней власть: от легкого касания кончиками пальцев до жгучих, язвящих поцелуев.
Сейчас Джессике казалось, что она чувствует голой спиной каждую нитку в простыне. Монотонное тиканье часов на камине раздавалось в ушах, как гром. Бледный луч солнца высвечивал черную копну его волос, в которую она вцепилась руками.
Слейд шептал ей на ухо какую-то поэтическую чушь. Голос был почти благоговейный, но руки – дерзки и требовательны. Они возбуждали желания и одновременно осаживали их на скаку, затягивая уздой. Она прошептала ему на ухо, чего бы ей хотелось.
Слейд брал ее медленно, глядя, как попеременно на ее лице, залитом утренним светом, вспыхивали отблески наслаждения и страсти. Джессика торопила его, изнывая, но Слейд, смиряя себя железной волей, не убыстрял темпа, отдаляя последний миг.
– Джесс, – едва выговорил он ее имя, – открой глаза, Джесс, я хочу их видеть.
Веки ее затрепетали, словно под тяжестью золотистых ресниц.
– Открой глаза, любимая, и посмотри на меня.
Слейд нечасто прибегал к ласковым словам, поэтому, обуреваемая желаниями, Джессика не могла не услышать его. Какое-то новое, теплое чувство наполняло ее существо, не только экстаз плоти.
Она открыла глаза. Зрачки были черными, янтарь потемнел. Они со Слейдом стали одним нерасторжимым целым. Ее ресницы снова поникли.
– Нет, ты гляди на меня, – хриплым шепотом приказал Слейд. Дыхание их смешалось. Дрожь стала общей. Его темно-серые сейчас глаза смотрели пронизывающе, во все тайные закоулки ее мыслей.
– Скажи, что ты меня хочешь. Мне это надо слышать.
Джессика, уже близкая к безумию, с трудом пролепетала:
– Я хочу тебя, Слейд… только тебя одного.
И, поцелуем заглушив ее крик, он вознес ее на пик осуществления всех желаний. Его последней связной мыслью была мольба – чтобы слов, которые он сейчас слышал, оказалось достаточно, чтобы ими все закончилось и разъяснилось.
Странно, но тело чувствовало себя более отдохнувшим, чем после четырех часов сна. Слейд опустился пониже и поцеловал ложбинку между ее грудями.
– Ну а теперь спи, – приказал он, но Джессика обвила его шею руками.
– Но я еще никогда в жизни не была такой бодрой. Что ты собираешься делать со мной весь этот день? Заставить заполнять глупые карточки?
– Эти глупые карточки, – сказал он, просовывая руку под ее коленки, – необходимая часть хорошо организованного библиотечного дела.
– Но скучно же, – возразила Джессика, когда он приподнял ее.
