Вечером 20 сентября эти только что сформированные, недостаточно подготовленные и необстрелянные дивизии, выступив из Сен-Мера, начали движение к фронту; гвардейская дивизия отправилась в поход днем позже. В то время, чтобы скрыть передвижение войск от авиации противника, широко использовалась практика ночных переходов, при этом солдаты располагались на отдых в дневные часы. В Лиллер, расположенный в 25 км от фронта, дивизии пришли накануне сражения, и к этому времени пехотинцы уже были утомлены, а походные порядки колонн оказались до некоторой степени расстроенными, поскольку работа штабов не соответствовала требуемому уровню. В результате этого некоторые из подразделений не получили питания, а количество мест для их постоя оказалось либо недостаточным, либо они не были предусмотрены совсем.
Этот окаянный вопрос о выборе позиций для развертывания резервов явился предметом дискуссии между Хейгом и Френчем, состоявшейся до начала сражения. Сражения 1915 года наглядно показали, что в тот момент, когда штурмовые дивизии уже нанесли свой удар, условие развертывания резервных подразделений в предбоевые порядки в непосредственной близости от линии фронта играет решающую роль в дальнейшем развитии сражения. Однако обеспечение этой решающей роли оказывается непростым делом, поскольку, если выдвинуть дивизии поддержки слишком далеко вперед, с тем чтобы быстро ввести их в бой, они при этом могут оказаться в пределах досягаемости артиллерии противника. И в любом случае, требования по обеспечению снабжения и связи с подразделениями резерва создадут дополнительные трудности для действий ударных дивизий, которым должно принадлежать преимущественное право использовать все имеющиеся пути и дороги. В 1915 году пехотная дивизия на марше занимала примерно 27 км и для вывода ударных батальонов на исходные рубежи атаки требовалась работа опытных штабных офицеров.
Тогда, наверное, целесообразнее размешать резервы подальше от скопления войск ударной группировки и от артиллерийского огня противника, а затем направлять их туда, где они могут быть использованы с наибольшим эффектом? Но в этом случае проблема будет заключаться в том, каким кружным путем их можно будет привести на линию фронта, поскольку все дороги к передовой будут забиты ранеными, направляющимися в тыл, закупорены штабным транспортом и транспортом медицинской службы, движущейся к фронту артиллерией, повозками с военным снаряжением и боеприпасами. И, как обычно, все эти трудности усугублялись сложностью обеспечения связи, невозможностью своевременно сообщить командирам резервных корпусов и дивизий приказы, содержащие сведения о районе сосредоточения и о путях подхода к нему. Хейг долго размышлял над этими двумя проблемами и пришел к заключению, что будет лучше, если, несмотря на весь риск, его резервы будут располагаться так близко от передовой, насколько они смогут подойти, находясь при этом на безопасном удалении от огня противника. Он также настаивал на том, чтобы с самого начала резерв переходил под его команду. Фельдмаршал Френч не согласился с его мнением и продолжал настаивать на своем, даже когда Фош отметил, что, по его мнению, резервные подразделения перед началом боя должны располагаться на расстоянии не более 2,5 км в тылу ударных частей.
Хейг был прав в своем желании держать резервы как можно ближе и иметь их полностью под своей командой. Не в последнюю очередь это было продиктовано тем, что 1-я армия не имела своего армейского резерва, каждая дивизия ее двух корпусов вела боевые действия на передовой, и если резерв Ставки верховного командования не будет введен в действие незамедлительно и на нужном участке фронта, ударные дивизии армии окажутся совершенно без поддержки. Нисколько не улучшало положения дел и то обстоятельство, что перед самым началом боев Френч перенес свою штаб-квартиру в Шато-Филомель примерно в 5 км от Лиллера, в место, в котором не только отсутствовала телефонная связь со штабом Хейга, но которое и найти было непросто. Более того, связь Ставки Верховного командования с 1-й армией не была налажена даже по беспроволочному телеграфу, и сообщения туда и оттуда передавались с помощью штабных автомобилей или конными фельдъегерями.
Хейг настаивал на предварительной передаче резерва под свое командование, но Френч оставался непреклонным. Формирование XI корпуса, которым командовал Хэйкинг и который являлся резервом Ставки Верховного командования, началось только 29 августа, и 18 сентября Френч сказал Хейгу, что войск, имеющихся в наличии у 1-й армии, более чем достаточно для наступления, и что он, Френч то есть, намерен разместить резервные дивизии в Лиллере и подчинить их лично себе. Хейг никогда не принадлежал к тем, кому легко навязать свою волю, и он не уступил давлению, послав письмо Френчу, в котором предлагалось расположить головные части XI корпуса, выдвинув их по крайней мере на рубеж Нуэ-лес-Мине в 5 км от линии фронта. Вечером 19 сентября Хейгу было сообщено, что «к утру 25 сентября 21 — я и 24-я дивизии будут сосредоточены в районе, упомянутом в вашем письме». Поэтому Хейг начал сражение, будучи уверенным, что его точка зрения возобладала, что эти две дивизии окажутся в его распоряжении и в нужный момент он сможет ввести их в бой.
На самом деле все было не так. Эти дивизии по-прежнему были подчинены фельдмаршалу Френчу, а когда в полдень 25 сентября Хейг стал просить подкрепления, оказалось, что фельдмаршала невозможно найти. А штабы упомянутых дивизий Новой армии по-прежнему не справлялись со своей работой, и солдаты, которые совсем недавно прибыли во Францию и не имели никакого опыта боевых действий, были усталыми, они не получали ни пищи, ни питьевой воды. На марше батальоны этих дивизий растеряли свои обозы и полевые кухни, и пищевое довольствие не поступало к солдатам. Им предстояло совершить еще один ночной марш, а их командиры, тоже не имеющие опыта, не проследили затем, чтобы личный состав использовал дневные часы для сна или хотя бы для отдыха. Путь к Нуэ проходил по дорогам с интенсивным движением, и хотя пройти предстояло всего 10–11 км, переход занял большую часть ночи, так что разрозненные колонны измотанных и голодных солдат прибыли к местам расквартирования лишь утром 25 сентября.
Итак, наступление началось, и неразбериха боя усугубила трудности дня. Примерно в 7 часов утра Хейгу стало известно, что части I и IV корпусов прорвали немецкую оборону, и он направил в Шато-Филомель штабного офицера с донесением об этом успехе. Но с течением времени Хейга стали одолевать сомнения, и в 8 часов 45 минут он обратился к командованию с просьбой перевести дивизии XI корпуса под его командование и направить их в траншеи британского переднего края, которые к этому времени уже должны быть покинуты солдатами атакующих батальонов.
Согласно представлениям Хейга, ударные и резервные дивизии наступающих английских войск должны были совершать свои соответствующие маневры как единое целое, и резервным частям следовало занимать траншеи переднего края сразу же после того, как их покинут подразделения, которые пошли в атаку. С точки зрения подобного планирования боевых действий два часа уже были потеряны, и это то время, когда, как это уже было показано выше, фактическое положение дел в наступающих батальонах приближалось к катастрофическому… и не было возможности распорядиться резервами. И действительно, последние выступили из Нуэ только в 11 часов 15 минут, спустя почти пять часов после начала наступления. Подобные задержки следовали одна за другой, и когда Хейг наконец узнал, что две дивизии Новой армии передаются из XI корпуса под его командование, было 13 часов 25 минут. Под командой фельдмаршала Френча оставались два кавалерийских корпуса и гвардейская дивизия.
Выдвижение этих двух дивизий к передовой стало суровым испытанием для молодых необстрелянных солдат. Навстречу им ехали санитарные повозки, до предела набитые ранеными солдатами, сплошь покрытыми грязью и кровью. Они в первый раз увидели трупы и, шагая навстречу канонаде, они, опять же в первый раз, попали под артиллерийский обстрел. К тому времени, когда солдаты подошли к переднему краю, сведения о фактическом положении дел в ударных дивизиях уже были известны генералу Хейгу, стало ясно, что необходим основательный пересмотр всех планов, и даже появились сомнения, стоит ли возобновлять атаку после потерь, понесенных в первый день наступления. Дивизии, о которых идет речь, совершили свой марш в направлении участка фронта при Лоосе и остановились, пройдя чуть дальше населенного пункта Вермелль. 24-я дивизия развернула свои порядки на северном фланге, а 21 — я — на южном, и оба подразделения стали ждать рассвета и дальнейших приказов.
Боевые действия вдоль всей линии фронта продолжились и с наступлением ночи. Противник наносил контрудары, испытывая на прочность английскую оборону на отвоеванных позициях. В результате одной из контратак, проведенной в час ночи 26 сентября, немцы смогли вклиниться в линию обороны I корпуса, а другая контратака позволила им выбить англичан и вернуться в укрепление, расположенное у каменоломни. Здесь в тот день был смертельно ранен в бою командир 7-й дивизии генерал-майор Кэппер, он пошел в атаку вместе со своими батальонами. Противник перебросил сюда многочисленное подкрепление, и с рассветом 26 сентября его оборона оказалась столь же прочной, как и накануне сражения. А в то же время возможности англичан прорвать эту оборону сократились в значительной степени.
