проявил себя с лучшей стороны. За отличия в боях 13–20 августа 1914 г. Высочайшим приказом от 7 января 1915 г. он был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени с мечами, за отличия с 21 августа по 1 сентября — орденом Св. Анны 2-й степени с мечами (Высочайший приказ от 30 января 1915 г.), за отличия в боях 20 сентября — 23 октября последовало награждение орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (аннинским оружием; приказ по 9-й армии № 37 от 29 января 1915 г., утверждено Высочайшим приказом от 28 августа 1915 г.), за отличия в боях с 23 октября по 1 декабря 1914 г. удостоился ордена Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (Высочайший приказ от 18 мая 1915 г.), за отличия в боях 2-19 мая 1915 г. у города Опатов был отмечен мечами и бантом к ордену Св. Станислава 3-й степени (приказ по 4-й армии № 249 от 27 июня 1915 г.)[842]. За отличия в боях с 1 декабря 1914 по 1 июня 1915 г. офицер был представлен к награждению мечами и бантом к ордену Св. Анны 3-й степени (награжден приказом войскам 4-й армии № 1888 от 12 января 1916 г., утверждено в дополнении к приказу армии и флоту 4 марта 1917 г.), а за отличия в боях 22–25 июня 1915 г. у Вильколаза — к объявлению Высочайшего благоволения.
На фронте опасности поджидали порой совершенно внезапно. 26 августа 1914 г. Богословский, «будучи послан в дер[евню] Веленче для выяснения боевой обстановки в соседний корпус на автомобиле, налетел на сломанный мостик и на толчке ударился правым коленом о передок кузова и получил травматическое повреждение, причем при объективном исследовании обнаружено: припухлость правого коленного сустава, ссадины под коленной чашечкой, кровоподтек вокруг нее и поперечный надлом самой чашечки, что видно из перевязочного свидетельства, выданного корпусным врачом 25-го армейского корпуса действительным статским советником Кравковым от 26 августа 1914 года за № 1»[843].
Судя по аттестациям, это был выдающийся боевой офицер. Так, командир XXV армейского корпуса генерал от инфантерии А.Ф. Рагоза при представлении Богословского к награждению Георгиевским оружием в 1915 г. дал следующую аттестацию: «Молодец. Блестящий офицер Генерального штаба и любимец войск. Быстро, толково и сноровисто ориентировал как войска, так равно и меня — не щадя ни сил, ни жизни своей! Большая доля успеха всей операции ген[ерала] Веселовского принадлежит кап[итану] Богословскому, за которого особенно ходатайствую»[844].
Генерал А.А. Веселовский 11 июля 1915 г. отметил, что «во время боев под д[еревней] Егерсдорф, когда три полка (181, 182 и 11[-й] гр[енадерский]) отряда генерала Веселовского в течение 6–9 июля вели бои против превосходных сил (4[-го] Босно-Герцег[овинского), 9, 10, 36, 40, 45, 89[-го] пехотных и 15, 18 и 32[-го] гонведных полков и легионов [Ю.] Пилсудского) противника, Генерального штаба капитан Богословский, доблестной и самоотверженной деятельностью неоднократно, подвергая свою жизнь явной опасности, действительно содействовал генералу Веселовскому в достижении поставленной отряду задачи удержать стремительный натиск противника. Благодаря своевременным ориентировкам капитана Богословского под самым губительным огнем противника, части, несмотря на слабость свою и растянутость позиции, имели возможность не только отбивать атаки противника, но и действовать активно, результатом чего отряд не только сдержал натиск, но и захватил 16 офицеров и 1138 нижних чинов, заставив противника прекратить всякие активные выступления»[845].
Начальник штаба корпуса генерал-майор П.А. Никитин отметил, что «во время тяжелых боев 6–9 июля на Эгерсдорфской позиции, когда отряд генерала Веселовского вел бой с превосходными силами противника, командированный мною Генерального штаба капитан Богословский своею доблестной и самоотверженной деятельностью, неоднократно подвергая свою жизнь явной опасности, действительно содействовал достижению общего успеха операции, ориентируя меня и генерала Веселовского с общим ходом операции и главным образом соседних участков, выяснил наивыгоднейшее направление для движения корпусного резерва, благодаря чему я с разрешения командира корпуса мог своевременно выдвинуть его в важном направлении, результатом чего было удержание тремя полками 25[-го] армейского корпуса превосходных сил противника (10 австрийских полков и легионов Пилсудского), причем было захвачено 16 офицеров и 1138 нижних чинов в плен»[846].
За проявленное мужество при отступлении корпуса на реке Висле приказом войскам 4-й армии № 1524 от 31 октября 1915 г., Высочайше утвержденным 16 августа 1916 г., Богословский был награжден Георгиевским оружием. По формулировке приказа награждение состоялось «за то, что, состоя старшим адъютантом штаба 25-го армейского корпуса, во время боев под д[еревней] Эгерсдорф, с 6-го по 9-е июля 1915 года, своей доблестной и самоотверженной деятельностью, неоднократно подвергая свою жизнь явной опасности, действительно способствовал к достижению задачи, поставленной отряду, — удержать стремительный натиск противника, причем было захвачено в плен 16 офицеров и 1138 нижних чинов»[847].
С начала сентября 1915 г. Богословский служил при штабе 4-й армии. 25 сентября 1916 г. он находился в Х армейском корпусе для исполнения возложенного на него командующим армией поручения. При переходе Богословского с одного наблюдательного пункта на другой неподалеку разорвался неприятельский снаряд, в результате офицер получил контузию в голову[848].
Войну Богословский закончил в чине подполковника, причем в 1917 г. был награжден английским орденом Св. Михаила и Св. Георгия 3-го класса. Возможно, вследствие контузии перешел на преподавательскую работу и с октября 1917 г. служил в Военной академии, которую возглавлял А.И. Андогский. Офицер стал преподавателем общей тактики и заведующим слушателями. С 5 марта 1918 г. участвовал в работе комиссии по разгрузке Петрограда, заседавшей в Мариинском дворце[849]. Кроме того, занимался организацией штаба Петроградского военного округа, в котором руководил отделом Генштаба. На 22 марта Богословский состоял в штабе Военного совета Петроградского района, имел право ношения оружия и был командирован по делам службы в Высший военный совет в Москву[850].
По свидетельству профессора М.А. Иностранцева, «среди молодых преподавателей академии и штаб-офицеров, наблюдающих за обучающимися в академии офицерами, заметно выделялся молодой, энергичный и очень дельный преподаватель — полковник Богословский. Прекрасный полевой офицер Генерального штаба, до страсти любивший военное дело и им интересовавшийся, очень популярный у слушателей и любимый ими, он был взят Андогским к нему в адъюнкты по предмету службы Генерального штаба»[851]. Эта оценка подтверждается свидетельством слушателя академии К.В. Семчевского: «Богословский, живой и толковый офицер, умел, не доминируя, организовывать дискуссии и даже споры, кончавшиеся всегда положительными результатами»[852].
Для многих военных учреждений старой России, сохранившихся и после революции, справедливо понятие инерционного периода существования. Военная академия пребывала в таком состоянии с октября 1917 до середины 1918 г. В этом военно-учебном заведении фактически не было резкого перехода от прежних порядков к новым, в силу чего
