практически в полном составе на сторону антибольшевистских сил перешла Военная академия, в которой до своего назначения командармом служил Богословский.
Неразбериху тех дней красноречиво характеризует то, что военный руководитель Уральского окружного военного комиссариата Д.Н. Надежный, ранее назначенный командующим Северо-Урало-Сибирским фронтом (приказом народного комиссара по военным делам № 547 от 16 июля), узнал о своем временном назначении только 27 июля из газеты «Известия Народного комиссариата по военным делам», когда находился уже в Перми, фронт был реорганизован в армию, а командующий армией Богословский сбежал к противнику[873].
27 июля И.И. Вацетис телеграфировал об исчезновении Богословского в Наркомат по военным делам и в Высший военный совет: «Только что получил донесение, что 25 июля наши войска оставили Екатеринбург. Комиссар третьей армии Смилга доносит, что командарм Богословский, не приступая к командованию, пропал. Мною назначен командармом временно Угрюмов, который известен мне своей храбростью и распорядительностью»[874].
Вацетис позднее вспоминал: «Исчезновение командарма Богословского в такой критический момент объясняли двояко. Одни говорили, что он был убит, другие полагали, что он перешел на сторону белых. Впоследствии выяснилось, что он действительно перешел к белым. Во всяком случае исчезновение командарма, выбранного из высококвалифицированных военспецов, произвело нехорошее впечатление как на местах, так и в центре. После такого неблагоприятного события вновь выдвинуть кандидатуру военспеца я не считал возможным»[875]. Таким образом, измена Богословского повлияла на кандидатуру его преемника. Командующим стал матрос Г.А. Угрюмов. И хотя измена Богословского, видимо, нанесла незначительный ущерб Советской России, тем не менее она усугубляла кризисную обстановку на советском Восточном фронте в условиях активных действий белых и чехословаков. Можно предположить, что действия Богословского связаны с работой антибольшевистского подполья.
Командование должно было ликвидировать кризисное положение на фронте 3-й армии. 28 июля Вацетис потребовал от нового командования армии принять «строжайшие меры, чтобы остановить отступающую армию, которую приведите в порядок с присущей вам энергией. Сокращайте прежний колоссальный фронт на более нормальный, отвечающий численности армии, создавайте резервы, организуйте усиленно ездящую пехоту. Прежнее командование допустило ряд крупнейших ошибок, последствием которых была потеря Екатеринбурга. Командир Латышского Торошинского полка[876] рапортом от 23 июля доносит: все возмущены действиями руководящих кругов, покинувших город и полк на произвол судьбы. По-видимому, Екатеринбург был отдан без боя, подробности будут выяснены следственной комиссией… Главной ошибкой прежнего командования была колоссальная растяжка фронта. В 3[-й] армии насчитывается до 16 тысяч штыков, и эта армия разбросана на фронте 893 версты, как говорил Берзин. Это было бы правильно в том случае, если на нас была бы возложена задача организовать пограничную стражу для ловли контрабандистов. Вашей задачей является создать боевую организованную армию, способную перейти в наступление, когда будет приказано. Поэтому еще раз повторяю: создавайте резервы, организуйте ездящую пехоту, особенное внимание обратите на последнее. Жду от вас подробного доклада о событиях во время последнего отступления и сдачи Екатеринбурга, о потерях людей и материальной части. На фронте остальных армий положение становится более прочным»[877]. В тот же день армии была поставлена задача оборонять Пермь.
Впоследствии этот инцидент использовали оппоненты председателя РВСР и наркома по военным делам Л.Д. Троцкого. Когда в октябре 1918 г. Троцкий потребовал расстрелять комиссаров дивизии и полков 3-й армии, допустивших измену нескольких военспецов[878], члены ЦК РКП(б) и члены РВС 3-й армии М.М. Лашевич и И.Т. Смилга ответили письмом в ЦК, в котором категорически протестовали против легкомысленного, по их мнению, отношения Троцкого к расстрелам. Перейдя в наступление на Троцкого, авторы письма напоминали и об измене Богословского: «Нужно было бы перестрелять половину Революционного военного совета, ибо назначенный им когда-то командующим третьей армией Богословский сбежал, не приняв[879] командования. Результатом таких телеграмм является лишь подрыв авторитета т. Троцкого и комиссаров»[880].
У белых Богословский сразу же получил ответственное назначение — приказом Сибирской армии от 28 июля 1918 г. он занял должность начальника штаба Средне-Сибирского армейского корпуса[881]. Корпус был сформирован в июне 1918 г. в Томской губернии под командованием подполковника А.Н. Пепеляева (Пепеляев командовал корпусом до апреля 1919 г.), действовал в Томской и Алтайской губерниях. 18 июня корпус получил директиву командующего Сибирской армией полковника А.Н. Гришина-Алмазова наступать на восток, занимая территорию до Иркутска. В период «Восточного похода» корпусом совместно с чехословацкими войсками были заняты такие города, как Красноярск и Иркутск. За успехи в боях Пепеляев был произведен в полковники. Однако результативность молодого военачальника вызвала определенные опасения и интриги в Омске, где находились органы армейского управления и Временное Сибирское правительство[882]. В Омске опасались нелояльности и излишней самостоятельности Пепеляева. Сложности возникали и в вопросе взаимодействия с чехословаками. Чтобы избежать сепаратных действий, 21 июля 1918 г. был образован штаб Восточного фронта под командованием офицера Чехословацкого корпуса полковника Р. Гайды. Это решение носило во многом политический характер, причем полковник Пепеляев в тот период Гайде в полной мере не доверял, хотя и обещал командующему армией не допускать конфликтов с Гайдой.
С момента создания корпуса его начальником штаба был капитан А.С. Кононов, окончивший ускоренные курсы Николаевской военной академии. В этой связи назначение начальником штаба корпуса более опытного и старшего в чинах Богословского выглядит вполне логичным. Из-за назначения Богословского Кононова перевели на нижестоящую должность обер-квартирмейстера штаба корпуса, но в качестве компенсации в тот же день «за отличия в боях против неприятеля» приказом Сибирской армии произвели в подполковники со старшинством с 14 июля 1918 г.
В приказе по академии в связи с новым назначением Богословский указан в чине полковника. Однако дата и обстоятельства его производства в этот чин пока не установлены. 1 августа он выехал из Екатеринбурга в Челябинск и Омск для доклада о положении академии и ходатайства о ее оставлении в Екатеринбурге[883]. Кроме того, удалось установить, что к месту нового назначения в Иркутск Богословский отправился около 12 августа[884].
Между тем в советском лагере проанализировали последствия бегства Богословского и других высокопоставленных военных деятелей. Согласно телеграмме члена РВС Восточного фронта Ф.Ф. Раскольникова председателю Высшего военного совета Л.Д. Троцкому от 29 июля 1918 г., Богословский в Казань не приезжал, постоянно находился в Екатеринбурге, где преподавал в академии, а «ответственность за его измену падает на кого-либо из комиссаров, находившихся при нем в Екатеринбурге»[885]. В тот же день было издано постановление ЦК РКП(б) о мероприятиях по укреплению Восточного фронта, в котором в связи с изменами Махина, Муравьева и Богословского («такие случаи, как побег Махина, как самостоятельный переезд Муравьева из Казани в Симбирск,
