– Нет, – беззвучно ответила ему Дара. – Нет, нет, нет…
Глава двадцать седьмая Цена гейса
Хотя Дара и приказала Сане помириться с Изорой, хотя она и Изору пыталась вразумить, толку пока не было.
Изора уперлась, и уперлась основательно.
Не то чтобы в ней материнское чувство полностью затмило рассудок, нет! Рассудок как раз присутствовал. Но, переварив ситуацию, выдавал странный результат.
После исчезновения Кано, который все-таки придавал семейному салону солидность и худо-бедно заменял Сану, Изора осталась в растерянности. Во-первых, на прием к Кано были записаны люди – о чем Дара, выпроваживая его в плавание, совершенно не подумала. Во-вторых, он все-таки и с интернетскими женихами помогал. Финансовое благополучие семейного салона оказалось под угрозой.
Изора в любую минуту могла послать Сане зов – и та бы пришла, и впряглась в работу, и отношения понемногу бы наладились. Но Изора напоминала себе о причине ссоры – и получалось, что она, мать, за деньги готова простить дуру, которая чуть не уложила ее дочку в постель непонятно к кому! То, что в итоге, выручая Сашку, в этой постели оказалась сама Сана, Изора в расчет почему-то не принимала. Может, просто привыкла к Саниным похождениям и считала, что для нее это – не событие.
А для Изоры было очень важно ощущать себя хорошей матерью. Все прочее имело значение постольку, поскольку было связано с материнством. И ремесло – в том числе. Ремесло давало возможность быть щедрой матерью – а это уже немало…
Но попробуй быть щедрой, когда в салоне просто некому работать! И впридачу у Сашки сессия, и она далеко не каждый день может заниматься ловлей женихов. Изора заволновалась.
Она уже всерьез думала – а не взять ли к себе Маринку Власову, тетку языкастую и вредноватую, но учившуюся у бабки Савельевны. Савельевну в городе хорошо знали, Маринку тоже многие уже посещали. У этой холеры (между ними был обмен ударами, когда они ввязались в дележку двумя невестами одного жениха; пошла кутерьма приворотов и отворотов, и Изора, схлопотав обратку, несколько дней провалялась с сильнейшей головной болью, а Маринка примерно столько же маялась беспамятством; жених же из двух невест предпочел, понятное дело, третью) почему-то особенно ладилось с детьми, все младенческие хворобы она избывала играючи.
В конце концов, если одеть Маринку по-человечески, если посадить в приличный кабинет и за каждое матерное слово высчитывать определенный процент, она салона не опозорит, думала Изора.
Время было еще не позднее, но последняя клиентка ушла, Ирма с выездной работы сразу отправилась домой, больше в журнале на этот день записей не было, и Зоя тоже попросилась домой – была у нее проблема с сантехникой, и она не хотела, чтобы вызванный дядя Коля решал эту проблему наедине с мужем. Зная, на что способен Зоин муж, если на минутку оставить его без присмотра, Изора отпустила гадалку, заперла салон и сама поспешила домой. Раз так карта пала – значит, самое время устроить стирку, за две недели белье скопилось!
Домой можно было попасть трояко – пешком, на такси и трамваем. Пешком по морозцу, пусть даже в теплой шубе, Изора бегать не желала, и так за день умоталась. На такси пожалела денег – вот когда салон встанет на ноги, тогда и будем разъезжать. Оставался трамвай.
Проезжая вдоль парка, Изора увидела под фонарем пару – мужчину и женщину. С парком этим у нее были связаны воспоминания, она невольно улыбнулась, не отводя от пары глаз, и тут поняла, что это у мужчины не воротник дубленки, а длинные светлые волосы. Более того – короткую шубку с широкими рукавами, с ламовым пышным воротником она сразу признала. И, устремившись вперед, впилилась лбом в стекло. А трамвай как раз поворачивал, так что она увидела эту пару в профиль и довольно четко.
Под фонарем действительно стояли Сашка и Фердиад.
Не обнимались, не целовались – а просто, видать, шли рядом по дорожке, разговор сделался не в меру острым, видеть глаза собеседника стало просто необходимо, и они остановились, продолжали беседу в голубоватом свете фонаря, под падающим снегом.
С Изоры словно сдернули войлочный колпак, на несколько дней лишивший ее зрения, слуха и понимания обстановки.
После ссоры с Сашкой, яростно просившейся на Курсы, Изора поревела, успокоилась и уже не могла бы вспомнить в точности Сашкины аргументы. А Сашка в тот же вечер пропылесосила ковры и вообще вела себя как примерная девочка, озабоченная только учебой и домашним хозяйством.
Изора тут же решила, что взрыв дочкиных эмоций был спровоцирован женщиной, требовавшей от семейного салона невозможного – спасти ребенка, от которого уже и медицина отказалась. И вздохнула Изора, вспомнив, как в первые недели обучения на Курсах считала всех преподавателей всемогущими и непобедимыми.
И вот оказывается, что за Сашкиной мечтой о курсах стоит этот беловолосый подлец, накинувший на крестную опасный гейс-оболочку, еще хорошо, что не широкий, лишающий здоровья, и не роковой, после нарушения которого сестрички Морриган позволяют дожить всего лишь до заката.
Изора была искренне привязана к Даре, что не мешало ей смотреть на личную жизнь крестной критически. Как всякая мать, она поглядывала свысока на женщин, не родивших детей. И всякое чудо, совершенное Саной, или Дарой, или Брессой, разбивалось вдребезги о святую Изорину убежденность: ремесло ремеслом, а вот попробовали бы они без мужа и почти без бабушки вырастить ребенка!
Меньше всего Изора хотела, чтобы Сашка повторила судьбу Дары или же Саны, не к ночи будь помянута. А хотела она дать ребенку, пусть хоть в принудительном порядке, то, чего сама от жизни не получила: высшее образование, симпатичного жениха с хорошим образованием и из достойной, денежной семьи, белое платье с фатой и венчание в церкви, свадебное путешествие хотя бы в Анталью, если Лазурный берег окажется не по карману… А дальше – отдельную квартиру, возможность покупать все, чего душе угодно, и из продуктов, и из одежды, и, когда душе захочется, здоровенького младенчика, над которым будет хлопотать вся родня плюс профессиональная няня, впоследствии – гувернантка. А сила – что же, сила может найти применение в семейном салоне, три-четыре раза в неделю, сила может сделать Сашку лучшей в городе гадалкой или, скажем, специалисткой по чистке помещений.
Трамвай исправно привез Изору домой, и по дороге она успокоилась настолько, что решила отложить разборку. В конце концов, она знала про свою способность срываться и орать – «издержки производства», как назвала эти срывы Дара, объяснив их влиянием имени. И действительно – за Натальей скандалов не водилось, а за Изорой – водились.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
