Луна взошла высоко и светила ярко. Степь превратилась в серую бархатную равнину; на темном небосводе звезды мерцали, будто драгоценные камни. Холод пробирал до костей, одежды еще не просохли, но сушить их было некогда. Нельзя было терять ни минуты.
Трембоуд в который раз благодарил темные силы за то, что ему удалось ускользнуть из ведьминых лап. Определенную роль сыграли в спасении и драконы, та паника, которую они подняли, иначе сидеть бы ему сейчас ослепшим вместе с остальными беднягами, беспомощно ожидая соизволений ведьмы.
Опять она его не поймала, и вот он бежит на запад через Высокий Ган в пепельные каньоны, лежащие, насколько он знал, в сутках верховой езды отсюда. А уж в каньонах он наверняка оторвется от преследователей.
Затем путь его ляжет к северу, в Туммуз Оргмеин. Ведьма, несомненно, выйдет на его след, но она будет далеко позади. Ей придется выбирать: отправиться в земли каньонов, или, сократив путь, двинуться к северу и еще раз попытаться его обогнать, устроив засаду где-нибудь на территориях, покрытых лавой.
Он мрачно кивнул – именно так она и поступит. Отправится на север, поднимет армию шпионящих птиц и зверей и попробует захватить его ночью. Что ж, он как-нибудь от этого убережется.
А то, что он остался один, было даже к лучшему. Теперь можно передвигаться с хорошей скоростью, по крайней мере пока не устанут лошади. И, главное, он не зависел от этих проклятых багутов. Он даже представить себе не мог, как бы выдержал еще одну ночь в окружении распаленных от похоти кочевников. Подобное напряжение привело бы лишь к одному – к резне.
Это было хорошо, что больше нет рядом Догбола и его головорезов, и Трембоуд теперь сам задает себе темп.
Главное, добраться невредимым до Штага и передать принцессу. И хорошо бы потом получить назначение в какую-нибудь другую часть света. Он выругался про себя – это надо ж так вымокнуть и замерзнуть!
Далеко впереди светились призрачным светом ледяные вершины гор Белых Костей. Трембоуд был сыт по горло льдом, холодом и ведьмами. Как только он выполнит задание, так сразу же отправится в теплые края.
Принцесса Бесита тоже ужасно вымокла и замерзла. Слепота пугала; Бесита переживала, а вдруг это надолго. Снова и снова мысли ее возвращались к невероятной вспышке.
Трембоуд сказал, что это была магия. Магия ведьмы ослепила ее.
Это казалось ужасно несправедливым.
Принцесса тупо уставилась на далекие заснеженные вершины. Она пыталась не думать о цели путешествия, о городе Рока, который был где-то там, на далеком севере, за горами. Всю жизнь она испытывала смутный ужас от этого существа, и теперь ее увозят к нему. Когда она смотрела на север, сердце ее трепетало и внутри она ощущала такой же холод, как и снаружи.
Она взглянула на Трембоуда и почувствовала, как на сердце у нее потеплело от огня безрассудной страсти. Бесита надеялась, что вскоре они сделают остановку и она отдастся ему под звездами такая, какая есть, – мокрая и продрогшая. Она готова все от него терпеть. Никто из ее любовников не был столь неистов, как этот! С Трембоудом она жила на высочайшем уровне смертельного напряжения.
Он вытащил ее из воды. Трембоуд был хорошим пловцом; впрочем, все, что ни делал волшебник, он делал хорошо.
Трембоуд разыскал лошадей и умудрился вывести их из потока на наносной песчаный бархан. Он заставил ее подняться с песка, где она лежала, рыдая о своей слепоте. Он вывел ее, спотыкающуюся на камнях, на берег реки, и теперь он идет вместе с ней по долине Ган, под этим пронизывающим ветром.
Луна спряталась за горами; Трембоуд спешился и вытащил Беситу из седла.
В темноте придется идти пешком, осторожно ведя лошадей под уздцы, чтобы не дать им ступить в какую-нибудь кроличью нору. Это плохо, потому что без лошадей проклятая ведьма их может настигнуть.
Трембоуд продрог, но отнюдь не наружный холод мучил его больше всего. Нечто гораздо более холодное пронзало его при мысли о том, что будет, если их схватят.
Глава 40
олдаты отдыхали, сидя вокруг костра. Они ели провиант, захваченный у багутов, пили виски и от усталости едва не валились с ног. Драконы улеглись с набитыми животами, драконопасы устроились между ними, и вскоре по лагерю разнесся дружный драконий храп.
Лагдален не спалось. Перед глазами вставали события прошедшего дня; она вспоминала, как ждала с табуном лошадей в десятках миль к западу и как небо вдруг побелело от чудовищной вспышки света. Они быстро поскакали к каньону и, когда прибыли, увидели на берегу Лессис и солдат Марнери среди вопящих багутов, беспомощно мечущихся по каньону между своими ослепшими лошадьми.
У Лагдален после вспышки все еще стояли перед глазами круги. Свет был ярче любой молнии, ярче солнца; он так ее поразил, что она до сих пор пребывала в страхе.
Лессис объяснила ей это чудо, пока они помогали возводить стену. Ведьма собиралась высвободить энергию из вещества Твари Небытия, того самого, за которым они ходили в мертвый город Дуггут. Чтобы это проделать, Лессис требовалось совершить богохульство и использовать технику врагов, потому что Розовая магия Островов не действует на вещество Твари Небытия, абсолютно чуждую ей субстанцию.
Вспышка ослепила багутов – кого на день или два, кого на недели или даже на годы. Они больше не представляют угрозы.
Это выглядело настолько невероятным, что порой Лагдален не верилось, что все это происходит с ней, а не снится в чудесном сне. Невозможно было представить, что каких-то несколько месяцев назад ее держали взаперти в Новициате, где она драила день изо дня полы и зубрила церковный катехизис. Казалось, то была чья-то чужая жизнь, и происходило это совсем в другом мире.
Но дни, проведенные в седле, взяли свое; мысли Лагдален перепутались, и скоро она погрузилась в дремотное забытье.
Лессис не спала вообще, и нервы ее были напряжены до предела. Она допрашивала пленных кавалеристов из Туммуз Оргмеина, но они почти ничего не знали, Чародей вернулся к реке, когда внезапно появились драконы, но затем произошла вспышка и больше они ничего не видели.
Лессис скрежетала зубами от бессилия. Везение этого человека было бесконечным. Вероятно, он поплыл вниз по течению, и вполне может быть, вспышка на него даже не подействовала. Так или иначе, но проклятый чародей снова от нее ускользнул, и принцесса по-прежнему находится с ним. Это было непереносимо.
Но хуже всего было то, что вновь они понесли потери; там, у баррикады, которую они возвели в каньоне, смерть была много ближе, чем Лессис предполагала. Мысль о том, что ее затея была пустой тратой сил и жизней, вызывала неотвратимую горечь. Когда все это закончится, она попросит годичный отпуск. Будет пасти овец где-нибудь на высокогорной ферме, раз ни на что другое она уже не способна. Наконец наступил рассвет, она разбудила Лагдален и отправилась вдоль берега реки к югу на поиски беглецов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
