— Как вас понимать, капитан? Вы думаете, кажется, окончить эту экспедицию женитьбой?
— Вот прекрасно! Я, Том Уэрли, завербую себя в число почтенных супругов? Да вы, мой милый, насколько я вижу, совсем не знаете капитана Уэрли, если считаете его способным на такую глупость. Много, я надеюсь, у нас женщин, годных для какого-нибудь кавалерийского капитана, но их надобно искать не на озере между горами и всего менее на берегах Могаука. Однажды, правда, дядюшка мой, генерал Уэрли, вздумал предложить мне невесту, которую он отыскал где-то в Йоркском графстве, но она не хороша, а без красоты мне не нужно и принцессы.
— Стало-быть, вы рассчитываете жениться на хорошенькой девушке без всякого состояния?
— Час от часу не легче! Любовь в хижине, скромная дверь, скромное окно — все это старая погудка на новый лад. Мы служим, мой милый, в таком корпусе, где женитьба совсем не в моде. Полковник наш, старик сэр Эдвин никогда не думал о женитьбе, да и не станет думать, за это можно поручиться. Подполковник тоже холостяк, конфирмованный холостяк, как однажды сказал я своему кузену епископу. Майор овдовел через несколько дней после своего медового месяца и никогда потом не думал сковывать себя новыми узами. Из десяти капитанов только один вошел в число семейных людей, зато его и оставляют всегда в генеральской квартире, как своего рода memento mori [19] для новичков. А из низших офицеров пока еще ни один не отважился привезти в полк жену. Однако, вы страдаете, молодой человек! Надо посмотреть, что там делает наш доктор.
Занятия хирурга, сопровождавшего этот отряд, были несколько иные, чем у капитана Уэрли. На поле сражения была отыскана между раненными бедная Гэтти, и оказалось, что рана ее смертельна. Никто не мог сказать, как она получила эту рану, и, конечно, один только случай был причиною несчастья слабоумной девушки. Сумаха, все старухи и несколько молодых девушек погибли в общей свалке от солдатских штыков. Некоторые из гуронов спасались вплавь и весьма немногие, получив тяжелые раны, сдались в плен.
В числе их был и Райвенук. Когда капитан Уэрли и молодой прапорщик вошли в ковчег, Райвенук сидел на пароме с перевязанной головой и ногой, но на лице его не было никаких явных признаков отчаяния. Он оплакивал гибель своих товарищей молча и с достоинством вождя.
Офицеры нашли хирурга в главной комнате ковчега. Он отошел от постели несчастной Гэтти. Обезображенное оспой лицо шотландца выражало глубокую печаль. Усилия его не имели никакого успеха, и он убедился, что страдалица проживет не больше двух или трех часов. Доктор Грегем привык видеть смерть во всех видах, и она вообще производила на него весьма слабое впечатление. Его ум, занятый постоянно материальными явлениями, получил скептическое направление, но когда он увидел кроткую молодую девушку, это зрелище растрогало его до глубины души, и он почти стыдился своей слабости.
— Никакой надежды, доктор? — спросил капитан Уэрли, устремив глаза на Юдифь, бледные щеки которой вдруг вспыхнули двумя большими красными пятнами.
— Никакой, капитан, так же, как для Чарльза Стюарта, — отвечал доктор. — К вашим услугам, господин Торнтон! Если вам угодно войти в соседнюю комнату, мы можем осмотреть вашу рану.
По уходе хирурга с прапорщиком капитан Уэрли бросил пытливый взгляд вокруг, стараясь угадать настроение тех, с кем он остался в этой комнате. Гэтти, обложенная подушками, полулежала на своей постели, и лицо ее, отражая приближение смерти, приобрело в эти минуты выражение, в котором, казалось, сосредоточивался весь запас ума, полученный ею от природы. Возле нее сидели Юдифь и Вахта, погруженные в глубокую думу. В ногах стоял Зверобой, облокотясь на свой карабин. Его черты, еще недавно дышавшие отвагой, приняли теперь свой обычный добродушный вид с оттенком печали. Чингачгук стоял неподвижно, наблюдая с большим вниманием все, что происходило вокруг него. Марч сидел на скамейке возле двери, как человек, считавший своей обязанностью принимать участие в общем горе.
— Кто этот человек в красной одежде? — спросила Гэтти, заметив мундир капитана. — Может-быть, он приятель Генриха Марча, Юдифь?
— Это командир военного отряда, который спас нас от гуронов, — отвечала Юдифь тихим голосом.
— И я тоже спасена, не правда ли? А мне казалось, что я непременно умру от этой пули. Что делать? Мать моя умерла, умер и отец, но ты жива, Юдифь, и Гэрри тоже. Я очень боялась за его жизнь, когда услышала его голос.
— Не беспокойся, Гэтти, — сказала Юдифь, опасаясь, как бы ее сестра не выдала в эту минуту своей тайны. — Гэрри здоров так же, как и Зверобой и могикан.
— Ты, Юдифь, вероятно, знакома с некоторыми из этих офицеров? У тебя, я помню, было много знакомых.
Не отвечая ничего, Юдифь закрыла лицо обеими руками и глубоко вздохнула. Гэтти посмотрела на нее с изумлением и, догадываясь, что сестра ее скорбит о ней, решила ее утешить.
— Не думай обо мне, милая Юдифь, я не страдаю. Конечно, я умру, да что за беда? Матушка и батюшка умерли еще прежде меня. Притом ты знаешь, что из всей нашей семьи обо мне всего меньше должно думать. Все меня забудут очень скоро после того, как тело мое опустят в озеро.
— Нет, сестрица, нет, нет! — вскричала Юдифь в порыве печали. — Я, по крайней мере, никогда тебя не забуду. Как я была бы счастлива, если бы мое сердце было бы таким же, как твое!
Капитан Уэрли стоял у двери, прислонившись спиною к стене. Когда из груди Юдифи вырвался этот невольный порыв грусти и, может-быть, сожаления, он с задумчивым видом вышел, не обращая никакого внимания на молодого прапорщика, которому доктор делал перевязку.
— Не знаю, — продолжала Гэтти, — что сделалось с моими глазами: ты представляешься мне вдали, в каком-то тумане, и Генрих Марч покрыт туманом, и все вы в тумане. Отчего же я так плохо вижу, сестрица?
В эту минуту капитан Уэрли опять вошел в комнату. Не останавливаясь, он подошел к постели умирающей. Гэтти его заметила.
— Не вы ли тот офицер, что прибыл сюда с Генрихом Марчем? — спросила она, устремив на него свой потухающий взгляд. — Если так, то мы обязаны благодарить вас.
— Известие об ирокезах доставил нам индейский курьер из союзного племени, и я тотчас же получил приказ отправиться против них, — отвечал капитан Уэрли, обрадовавшийся случаю вступить в разговор. — На дороге, к счастью, мы встретили Генриха Марча, и он сделался нашим проводником по этим лесам. К счастью также мы скоро услышали несколько ружейных выстрелов, которые заставили нас ускорить свой шаг и прямо привели к тому месту, где присутствие наше было необходимо. Делавар увидел нас в подзорную трубу и вместе со своей женой оказал нам весьма важные услуги. Словом, мисс Юдифь, все эти обстоятельства очень много содействовали счастливому окончанию нашей экспедиции.
