Очевидно, что я практически ничего не знала о своем формальном супруге. Словно мы и не знакомились вовсе. По сути, мы были чужими людьми, вот только нечто незримое и терпкое связало нас, лишив привычного восприятия.
— Расскажи мне о себе, — неожиданно произнес мой рот. — Ты давно здесь живешь?
Ратмир бросил недоверчивый взгляд, не ожидая от меня подобного любопытства, помолчал несколько мгновений.
— Что бы тебе показалось интересным? Разве ты в самом деле хочешь узнать меня? — с усмешкой мужчина покачал головой. — Моя жизнь давно застыла, хоть она в самом деле нетривиальна.
— Застыла? — непонимающе переспросила я.
— Ничего не меняется много лет. Поддержание порядка в лесу, забота о его обитателях. Каждый день был похож на предыдущий, много забот, но никаких изменений. До тех пор, пока не появилась ты.
— Сомневаюсь, что я могу на что-то влиять. Не верится, — поморщилась я. — Архаические обычаи во все времена преувеличивали силу магических воздействий на природу…
— Не верится? — он резко повернулся ко мне, хватая меня за локоть и разворачивая. — Верь, Алёна, верь… Ты надежда для этих мест… Надежда для волтов и… для меня, — его голос внезапно охрип. — Я и сам не думал. Все случилось… неожиданно. Закрутилось в водоворот.
— А я не думаю до сих пор! — мой резкий ответ привел к тому, что его лицо окаменело. — Речь шла о том, что нужны образцы моей крови… Вы получили то, что хотели? Или… или когда получите, возможно будет меня отпустить?
— Алё-ё-ёна… — протянул Ратмир почти жалобно, а внутри меня разлилось непонятное чувство. Приятное злорадство от его растерянного и поверженного вида граничило с сомнением, что я делаю что-то не так. — Разве ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты уходила… Чтобы ты желала покинуть нас. Ты заполнила нечто внутри меня, что скололось, сломалось давным-давно. А кровь… это временная мера. Нужно сознание, созидающая энергия, которая есть внутри тебя. Только тебя.
— Никогда не рассматривала себя с такой стороны… — засмущалась я. — Я всего лишь ученый. Да и то, несостоявшийся…
— Я тоже был ученым, — неожиданно заявил Ратмир. — Мои родители жили в столице и вели светскую жизнь. Я был единственным ребенком, замкнутым и нелюдимым… Словно не их. Меня привлекали математические формулы, минералы и растения. Я вполне был счастлив целый день копаться наедине с собой в земле около дома или в парке. Если меня никто не беспокоил, я мог незаметно провести за этим занятием весь день, не вспоминая о еде и забавах. Мне приходилось ходить в гимназию, это меня отвлекало от истинных увлечений… Хоть и давало навыки общения и позволяло рыться в библиотеке. Как ни странно меня не интересовала жизнь родителей, а их — моя… Мы были слеплены словно из разного теста, — он глубоко вздохнул. — Единственный человек, который меня понимал, мой дед, жил в поместье, здесь. Все свободное время, все каникулы я проводил лишь с ним. Он посвящал меня в тайны этих земель, но мы никогда не обсуждали мою жизнь в городе. Я с радостью прошел ритуал… я был счастлив возможности слиться с этим местом… быть поглощенным им.
— Ты хотел остаться здесь… — подсказала я, потому что Ратмир внезапно замолчал, погрузившись в воспоминания.
— Да, я всей душой стремился к лесу. Именно он всегда был моим настоящим домом. Однако после ритуала многое изменилось. Словно холод пробежал по этим землям, сковал их, заморозил изнутри, останавливая яркое проявление жизни. Изменения были неожиданны и разочаровывали. Породнившись со мной, лес словно перенял мою отстраненность от мира. — Легкий холодок заструился между нами, как часто бывало, когда Ратмир обращал на меня внимание. — С дедом лес был монументальный, старый, корявый… но такой живой. Теплый, подвижный, солнечный. Здесь были заросли, Алёна, густые кусты и непроходимые рощи… А после меня он словно вытянулся и посветлел… Застыл, выравнивая свою геометрию. Изогнутые деревья стали расти строго вверх. Высокое разнотравье заменилось низким травяным ковром. Заросли, казалось, вовсе растворились в воздухе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как может природный массив так поменяться? — выпучила я глаза.
— Может, Алёна, может… Как будто пронизанный холодными ветрами… он стал другим. Замороженным, застывшим. А волты показывали способности к письму. До меня.
— Но… Как же так? — недоумевала я.
— Это стало явно не сразу. Прошло несколько лет. Я поступил в Академию, закончил ее. Дед объяснил изменения тем, что у меня такие связи, неполные… Сам дед жил с бабушкой, её не стало раньше… Поэтому лес был таким теплым. И поэтому со мной ему не хватало…
— Женской энергии! — догадалась я.
— Верно, и она была… Такая… — он сильно втянул воздух и резко отвернулся. — Впрочем, не стоит об этом.
— У тебя была девушка… — догадалась я, а в груди предательски сжалось. С чего бы? Стараясь скрыть волнение, я спросила: — И где она теперь?
— Её нет, давно… — в голосе Ратмира сквозила пустота и такая холодная тоска, что мне показалось, будто меня посадили в бочку со льдом. Некоторое время единственными звуками вокруг нас были предрассветные робкие трели птиц и едва уловимый шелест листвы. Я хотела, но так и не решилась спросить, что же случилось, смутившись.
Ратмир вдруг резко развернулся и притянул меня к себе, накрывая мои губы своими, а я замерла. Мне не хотелось разрывать этот поцелуй, служивший бы воплощением романтичности, случись он в других условиях… Я впитывала нежные прикосновения, стараясь не думать ни о чем, и эта пустота в голове мне внезапно понравилась. Его дыхание щекотало кожу, язык пробежался по моим губам, и они непроизвольно открылись, а я судорожно втянула воздух, когда мы соприкоснулись. Я не совсем понимала, что со мной происходит, настолько это было проникновенно и никакие выкладки по биологии из учебного фолианта не справлялись с объяснением… Казалось, легкая волна поднялась на тихой глади и не хотела успокаиваться. Внутри меня полыхнуло жаром, скрутило мышцы, вытягивая тело по струнке, хотя я продолжала испытывать робость, сидя с мужчиной в темноте под рассыпанными по небосводу звездами. Запахи трав, ночной прохлады, остывающего костра окончательно накрыли с головой…
— Подожди… — выдохнула я, отстраняясь, когда стало нечем дышать, и я уже была готова захватить Ратмира в свои объятия.
— У-у-у? — он неохотно отстранился.
— А почему… почему волты… ты сказал, что они не могут научиться письму… — я формулировала мысли с трудом.
— Да. К сожалению, их развитие остановилось на уровне примитивного языка. Я уверен, они могут овладеть символическим письмом, но никак не используют его в своей жизни. Алфавит учить не хотят и подавно… Резкая остановка произошла после того дня, когда я соединился с деревом. Видимо, я не вытягиваю их… — подытожил мужчина с горечью.
— Но… — мне захотелось его как-то утешить, но я лишь закусила губу.
— Быть может, это получится у нас… — тихо вымолвил он, глядя на меня.
— Э-э-э… — глубокомысленно промычала я. — Я попробую.
Почему бы и нет, если рассматривать это как научный эксперимент? Ратмир не ответил, сосредоточенно всматриваясь в мое лицо. Потом кивнул и отвернулся, притягивая меня к себе. Некоторое время мы сидели молча, погруженные в темноту, расчерченную серебром лунного света, изучая очертания высоких деревьев и слабое свечение окон в домишках. Мимо пролетел мерцающий светлячок. Как странно… А в нашей науке считается, что они вымерли еще в докатастрофное время. Оказывается, нет…
— Ты знаешь, волты ведь живут парами, — неожиданно нарушил тишину Ратмир. — Пары они образуют строго один раз, за исключением случаев гибели супруга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Неужели они такие верные? — удивилась я.
— Да… можешь трактовать это, как ты привыкла, Алёна, — в голосе появилась знакомая насмешка. — Например, как способ сэкономить внутренние ресурсы на поиск новых партнеров. И направить их на что-то другое…
— И вовсе я никак не трактую! — буркнула я
— А поэтому, Алёна, для волтов будет большим ударом, если ты вновь попытаешься оставить нас. Или меня. Ведь мы для них — образец для подражания.
