Чтобы вновь утвердиться в звании «орла», мне нужно было получить всего две нашивки, то есть сдать экзамены по агрономии и планетарной экологии Ганимеда. Предметы непростые, но изучать их стоило – хотя бы для того, чтобы выжить. И я погрузился в учебу.
Экология – самая сложная и запутанная штука в мире. Я поделился этим соображением с Джорджем, и он заметил, что политика, пожалуй, еще хуже, хотя, с другой стороны, политику можно рассматривать как один из аспектов экологии. В словаре экология трактуется как «наука о взаимоотношениях между живыми организмами и средой обитания». Звучит довольно туманно, верно? С таким же успехом можно определить ураган как «движение воздуха». Проблема с экологией в том, что невозможно понять, с какого конца к ней подступиться: там все взаимосвязано и все влияет друг на друга. Неожиданные заморозки в Техасе могут повлиять на стоимость завтрака на Аляске, что, в свою очередь, скажется на улове лосося, а это вызовет еще какие-нибудь непредвиденные последствия. В общем, как в той хрестоматийной истории: британские колонии забирают из Англии молодых холостяков, а дома остаются девушки, которые становятся старыми девами, а старые девы заводят себе кошек, и кошки перестают ловить полевых мышей, а полевые мыши разоряют шмелиные гнезда, а шмели необходимы для опыления клевера, а клевер нужен скоту, из которого готовят знаменитые английские ростбифы, чтобы кормить солдат, которые защищают колонии, в которые эмигрировали холостяки, что и привело к появлению старых дев.
Не очень научно, да? Я имею в виду, что в экологии чересчур много переменных, которые невозможно вычислить. А Джордж утверждает, что если факты не поддаются цифровому выражению, то данный предмет нельзя назвать наукой, а потому лично он предпочитает иметь дело с техникой. Вот так вот. Я переключился на более конкретные проблемы ганимедской экологии, которые были мне по зубам. Например, проблема насекомых: на Ганимеде упаси вас Бог раздавить какую-нибудь букашку. Пока здесь не высадились люди, насекомых на планете не было. Все они обязаны своим появлением совету по биономии, разработавшему проект, и главному экологу, благословившему вторжение насекомых на Ганимед. Зато теперь над ними трясутся и всячески ублажают, чтобы они чувствовали себя как дома, жирели и размножались. Конечно, не в обычаях скаутов давить букашек, разве только черных пауков и прочую мерзость, но как-то трудно привыкнуть к мысли, что если тебя застукают за этим занятием, то всерьез намылят шею и вдобавок недвусмысленно намекнут, что колония не может обойтись без насекомых, зато без тебя обойдется запросто.
Или, например, земляные черви. Они действительно ценятся на вес урана и стоят того, я-то знаю, сам их покупал. Фермеру без них зарез. Заселить планету насекомыми вовсе не так просто, как кажется. Ною с его зверьем – каждой твари по паре – было легче, потому что, когда потоп прекратился и схлынули воды, в его распоряжении осталась прежняя планета, привычная для обитателей ковчега. Но Ганимед – это вам не Земля. Вот, скажем, «Мейфлауэр» привез с собой пчел. Однако их так и не выпустили на свободу; их заперли в ангаре «Оаху» и, похоже, надолго. Пчелам нужен клевер или что-нибудь в этом роде. На Ганимеде планировали сеять клевер в основном для того, чтобы он насыщал почву азотом и восстанавливал истощенные почвы, но пока в атмосфере было слишком мало азота, так что клевер оставался делом будущего.
Однако я забегаю вперед. Вопрос этот подводит нас к технической стороне экологии. До появления людей Ганимед состоял из голых камней и льда, на нем и атмосферы-то почти не было – так, следы аммиака с метаном. И колотун стоял зверский. Так что в первую очередь люди стали создавать атмосферу, пригодную для дыхания.
Исходный материал был под рукой – лед. Оставалось лишь найти источник энергии и расщепить молекулу воды на водород и кислород. Водород тут же натуральным образом улетучится, а кислород осядет на поверхность планеты – дыши на здоровье. Вот так уже в течение пятидесяти лет создавалась атмосфера.
Как вы думаете, сколько энергии нужно, чтобы окутать планету такого размера атмосферой с давлением три фунта?
Поскольку сила тяжести на Ганимеде в три раза меньше земной, то, чтобы создать давление три фунта на квадратный дюйм, требуется девять фунтов воздуха. Следовательно, для каждого квадратного дюйма поверхности Ганимеда нужно растопить как минимум девять фунтов льда – и это в условиях, когда на планете двести градусов ниже нуля по Фаренгейту.
Сначала лед надо нагреть до температуры таяния и превратить в воду, а затем молекулу воды превратить в газ – не электролизом, как в лаборатории, а нагреванием до сверхвысоких температур в конвертерах массы. В результате получается смесь кислорода с водородом, обеспечивающая давление в три фунта. Смесь эта не взрывоопасна, ибо водород, как элемент более легкий, воспаряет вверх в концентрации настолько близкой к вакууму, что всякое возгорание исключено.
Но на расщепление уходит уйма энергии – 65 000 британских тепловых единиц на квадратный дюйм поверхности или, если угодно, на каждые девять фунтов льда. В итоге набегает будь здоров. Ганимед – планетка небольшая, но если считать в квадратных дюймах, то 135000000000000000 штук на ее поверхности наберется. Умножим на 65000 британских тепловых единиц, переведем их в эрги и получим 92 500 000 000 000 000 000 000 000 000 000 эргов. Девяносто два с половиной миллиарда секстиллионов эргов! Такое красивое число, что я не поленился записать его в дневнике и продемонстрировать Джорджу. Однако Джордж не впечатлился. Он заявил, что числа по сути все одинаковы, только невежд потрясают цепочки из нулей. И тут же заставил меня вычислить эту величину в единицах массы-энергии по старой доброй формуле Е = M x C квадрат , поскольку атмосферу на Ганимеде создавали с помощью конвертеров массы.
По формуле Эйнштейна один грамм массы дает 9 x 10 эргов, так что мое потрясающе длинное число соответствует 1,03 x 10 в 11 степени граммам, или 113 200 тоннам. В качестве источника энергии использовали в основном тот же лед, из которого делали воздух, разве только иногда вместе со льдом попадался обломок скалы. Конвертер массы слопает все, что угодно, ему без разницы.
Но для удобства будем считать, что использовали только лед. Значит, получается, что нужен ледовый куб с ребром сто шестьдесят футов. Такую штуку я более или менее способен себе представить.
Я показал свой ответ Джорджу, и он опять не впечатлился. Он сказал, что я должен научиться одинаково легко воспринимать числа с нулями и без них, тем более что они обозначают одну и ту же величину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
