Заявление чиновника только подлило масла в огонь. Почему это он может улететь обратно, а они не могут? «Мейфлауэр» был еще на орбите, туда доставляли грузы. Некоторые иммигранты потребовали, чтобы их отправили на Землю.
Капитан Харкнесс отказался: он не имеет права везти безбилетников через пол Солнечной системы. Тогда они снова насели на представителя комитета, вопя о своих правах.
В конце концов мистер Толли и его совет нашли решение. Ганимеду слабаки и нытики ни к чему. Если комитет откажется отправить на Землю тех, кто считает себя обманутым, ганимедцы в следующий раз вообще никому не позволят высадиться на планету. Представитель сдался и велел капитану Харкнессу принять жаждущих на борт.
У нас по этому поводу состоялся бурный семейный совет. Проходил он в больничной палате, где лежала Пегги – врачи до сих пор держали ее в помещении с нормальным земным давлением.
Мы уезжаем или мы остаемся? Отца раздирали сомнения. На Земле он все-таки был сам себе хозяин, а здесь ему ничего не светило, кроме должности наемного служащего. Если же отказаться от должности, придется два-три ганимедских года батрачить, прежде чем появится надежда обзавестись своей фермой.
Но хуже всего дело обстояло с Пегги. Хоть ей и удалось пройти на Земле все тесты, привыкнуть к низкому ганимедскому давлению она не могла.
– Мы должны взглянуть правде в глаза, – сказал Джордж. – Нужно вернуть Пегги в привычные условия.
Молли посмотрела на него. Лицо у Джорджа вытянулось длиной с мою руку.
– Джордж, ты же не хочешь возвращаться, верно?
– Не о том речь, Молли. В первую очередь надо думать о детях. – Он повернулся ко мне. – Билл, я не хочу связывать тебя по рукам и ногам. Ты уже достаточно взрослый, решай сам. Если захочешь остаться, я уверен, это можно будет устроить.
Я ответил не сразу. На семейный совет я пришел не в духе, и не только из-за накладки с фермами, но и из-за стычки с парочкой ребят-колонистов. Знаете, что заставило меня решиться? Давление в палате Пегги. Я уже привык к низкому ганимедскому давлению и прекрасно себя чувствовал. А здесь, в палате, меня словно окунули с головой в теплый бульон. Я еле дышал.
– Я, пожалуй, останусь.
Пегги сидела на кровати и следила за разговором, широко открыв огромные, как у лемура, глазищи.
– Я тоже не хочу возвращаться, – заявила она. Молли погладила ее по руке и обратилась к отцу:
– Джордж, мы доставляем тебе слишком много хлопот. Ты ведь не хочешь на Землю, я знаю. И Билл не хочет. Но нам вовсе не обязательно лететь всем вместе. Мы могли бы…
– Это исключено, Молли, – прервал ее отец. – Я женился не для того, чтобы тут же расстаться. Если тебе придется вернуться, я полечу с тобой.
– Ты меня не понял. Пегги может вернуться с О’Фаррелами, а на Земле ее встретит моя сестра. Она просила оставить у нее Пегги, как только услышала, что я собираюсь на Ганимед. Все будет в порядке. – Молли старательно отводила от дочери взгляд.
– Но, Молли! – воскликнул отец.
– Нет, Джордж, выслушай меня. Я все обдумала. Мое место рядом с тобой. О Пегги позаботятся, Феб будет ей настоящей матерью и…
Тут наконец Пегги обрела дар речи.
– Я не хочу уезжать, не хочу жить с тетей Феб! – выкрикнула она и захлебнулась в слезах.
– Молли, так дело не пойдет, – сказал Джордж.
– Пять минут назад ты говорил, что согласен оставить здесь Билла одного, – возразила Молли.
– Но Билл без пяти минут мужчина!
– Он еще недостаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. И я не собираюсь бросить Пегги одну-одинешеньку. Феб окружит ее любовью и заботой. Нет, Джордж, если бы жены переселенцев при первой же опасности бросались домой, в Америке не было бы никаких первопроходцев. Пегги придется вернуться, а я остаюсь.
Пегги прекратила рев ровно настолько, чтобы выпалить:
– Я не поеду! Я тоже первопроходец, правда, Билл?
– Конечно, малышка! – Я подошел к ней и похлопал ее по руке. Она вцепилась в мою ладонь.
Не знаю, что заставило меня сказать то, что я сказал потом. Бог свидетель, эта пигалица была для меня сплошной головной болью. От ее бесконечных вопросов можно было рехнуться, а чего стоило ее настойчивое стремление подражать всем моим поступкам! Но я вдруг услышал свой собственный голос:
– Не переживай, Пегги. Если тебе придется вернуться, я полечу вместе с тобой.
Отец пристально взглянул на меня и обернулся к Пегги:
– Билл погорячился, детка. Не лови его на слове.
– Но ты ведь серьезно, Билл? Серьезно, да? – пристала ко мне пигалица.
– Конечно, Пегги, – сказал я, уже раскаиваясь в своем порыве. Пегги повернулась к отцу:
– Видали? Но все равно, это неважно. Мы никуда не поедем. Пожалуйста, папочка, ты увидишь, я поправлюсь, честное слово! Мне с каждым днем все лучше и лучше.
Еще бы не лучше – в комнате с искусственным давлением! Пот лил с меня градом и я сожалел о том, что ляпнул.
– Я сдаюсь, Джордж, – сказала Молли. – Как ты думаешь?
Отец промычал что-то невразумительное.
– Ну же!
– Ну, я думаю, что мы могли бы сделать в одной комнате искусственное давление. Нужно будет покопаться в мастерской и раздобыть что-то вроде импеллера.
Слезы на глазах у Пегги мгновенно высохли.
– Значит, я смогу выйти из больницы?
– Конечно, радость моя, если у папы получится. – Молли все еще сомневалась.
– Джордж, это не решение проблемы.
– Может быть. – Отец встал и расправил плечи. – Но одно я решил твердо: или мы все уезжаем, или все остаемся. Лермеры всегда будут вместе. Это решено.
Мы обманулись не только насчет фермерства. Оказалось, что на Ганимеде все-таки существует скаутская организация, пусть даже на Земле о ней никто не слыхал. А наши отряды с «Мейфлауэра» после высадки так и не провели ни единого собрания. Всем было не до того. Вообще-то скаутские сборища – веселая штука, но порой на них просто не хватает времени. Местный отряд тоже прекратил собираться. Раньше ребята проводили свои мероприятия в здании городской управы, но теперь там устроили для нас столовку, а скаутов выперли вон. Боюсь, это не способствовало развитию между нами дружеских отношений.
На того парня я наткнулся в торговом центре. Он протиснулся мимо, и в глаза мне бросилась вышитая эмблема у него на груди. Вышивка была ручная и не слишком искусная, но я сразу сделал стойку.
– Эй! – окликнул я его.
– Сам ты «эй»! Меня зовешь, что ли?
– Да, тебя. Ты ведь скаут, верно?
– Естественно.
– Я тоже. Меня зовут Билл Лермер. Давай пять.
Я пожал ему руку особым скаутским способом. Он ответил тем же.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
