После того, как короткий бой закончился, городок погрузился в тишину. Люди прятались по домам, опасаясь выходить на улицу. В городе было два трактира и оба, к радости Хорга, были закрыты. Дисциплина в отряде хоть куда, но командирам всегда спокойней, если надо службу нести и при этом рядом открытых кабаков не наблюдается.
Начали спешно перестраивать баррикады у моста. Потом Хорг послал людей по домам и те начали выгонять на улицы мужчин, которых сразу запрягали в работу — разбирать мостовые и камень собирать в баррикады же. Нужны были капониры для четырех легких горных пушек, нужно было укрепление для бомбомета, ну и для стрелков ячейки требовались.
Для обороны ландшафт подходил вполне — городок размещался тылом к невысоким горам, а вот со стороны вероятного подхода неприятеля тянулась широкая открытая равнина, только справа под склоном, в лощине, был небольшой лесок, куда и сбежали гарнизонные воины. Туда выдвинули секреты, выставили наблюдателей на окраине городишки, укрыв их в домах, а потом и сами дома начали соединять валами камней, замыкая окраину в единую линию обороны.
— Приказ у нас здесь стать и держать позицию опять же до подхода главных сил.
— И когда те подойдут? — поинтересовался у Хорга Дарий.
— А когда бы не подошли. У них пока свои задачи.
Прискакавший гонец сообщил, что отряд полковника Барра втянулся в бой у так называемого Третьего Форта — места, где размещались остатки валашских войск в провинции. Форт оказался неожиданно хорошо укрепленным, а гарнизон в нем достаточно многочисленным и упорным в обороне, так что лихого налета не получилось, вместо него начался тяжелый бой.
— Патрули выслать надо, — обратился Хорг уже ко мне. — Дай команду. Как минимум на пять верст отсюда. И ракетами снабди. Маетно мне что-то, слишком долго удача на нашей стороне.
— Думаешь, командир, что валашцы с той стороны подойдут? — спросил Арги.
— Я вообще не думаю, мне воевать надо, а не думать, — кривовато усмехнулся Сухорукий. — Но если есть дорога, то по ней может кто-то прийти. А если здесь она одна и мост один, то придет он именно сюда, больше некуда. Так что патрули накрути, Арвин, пусть бдят. Бдят, понял? — он даже кулак сжал для выразительности.
Работы в городке шли до следующего полудня, местным охрана тоже расходиться не давала. И только после того, как Хорг, обойдя линию обороны, счел ее достаточно готовой для того, чтобы дать людям привал, этот самый привал объявили.
Разместили всех в домах у местных и в сараях, лишь бы поближе к месту, куда бежать по тревоге. Я разместился в маленьком домике на окраине, в котором жила тихая, какая-то совершенно незаметная женщина непонятного возраста, с двумя такими же тихими и незаметными, похожими на мышек дочерями. При этом, несмотря на всю тихость свою, она от нас не пряталась, а даже напоила всех чаем на кухне, а потом и обед приготовила, из наших продуктов, правда, что Барат из обоза притащил.
— Что будет здесь, владетельный господин? — спросила она, поставив передо мной тарелку кукурузной каши, в которой плавился большой кусок копченого сыра.
— Да какой же я владетельный, — отмахнулся я, хоть и понял, что обращение такое принято здесь по местной забитости, тут так каждого чиновника и каждого стражника величать было принято. Кто власть — тот и «владетельный господин».
— У нас тут каждый владетельный, — мимолетно улыбнулась она, убедив меня в том, что я все правильно угадал.
— А ничего не будет, наверное, — я помешал кашу ложкой, чтобы сыр таял быстрее. — Какая вам разница, где ваш князь живет, в Альмаре или Эбидене? У вас тут ведь ничего никогда не менялось и меняться не будет. Как жили раньше, так и дальше будете. Война — княжье дело, — повторил я вслух те мысли, что гнездились в голове все время, что мы шли по этой земле. — А у вас тут даже не грабили из-за того, что сразу к бою приготовились.
— А бой-то здесь будет?
— Не думаю. Просто боец так устроен, что если к бою не готовится, то обязательно сотворит что-нибудь, — попытался я свести разговор к шутке. — Так что мы уже по привычке таким делом заняты.
— Ты из вольных? — вдруг спросила она у меня неожиданно.
— Верно, — кивнул я. — А как поняла?
— По говору. Раньше здесь в пограничной страже были вольные, а после того, как княжий указ вышел о том, что полагать вас врагами, они все делись куда-то.
— А куда?
— Да кто же мне докладывает? — удивилась она вопросу. — Были, а потом не стало их здесь. Отправили куда-то, наверное.
— Отправили, — задумался я. — Оно понятно, куда… отправили.
Пленных у нас здесь нет из пограничной стражи, а то стоило бы допросить на сей счет. До этого они об этом и словом не обмолвились. Ну да ладно, вернемся к главным силам — и выясним.
— А новой властью тут кто будет? — спросила между тем женщина.
— Откуда я знаю, уважаемая? Кого пришлют, тот и будет. Или кого назначат. Передо мной в таких делах ведь тоже никто не отчитывается, не велик чин. А ты чем на жизнь зарабатывала?
— Виноградник у меня, издольщикам сдаю.
Я огляделся. Не велик виноградник, видать, больших доходов она с него точно не получает, если по дому судить, и по тому, как одета.
— А муж твой где?
— Муж погиб давно, лет десять тому назад, — ответила она равнодушно. — Пьяным ехал на телеге, уснул — да и шеей под колесо. Схоронили, с тех пор вдовствую.
— А дочери что не замужем?
— А что же им замужем быть-то? — усмехнулась она грустно. — Не красавицы и не купеческие дочери. Так и останутся в девках, небось. Один к старшей сватался недавно, да выяснили, что жулик, он так в каждом городе сватался, а потом с деньгами сбегал. Тут у нас стражник городской из другой провинции был по делам каким-то, так случайно его на улице встретил и узнал.
— И что?
— Да дали плетей так, что с задницы клочья летели, и отправили на каторгу.
— Ну и то хорошо. Денег-то с вас не взял?
— Да я бы и не дала! — ответила она так возмущенно, что я немного не поверил. Видать, успел что-то выманить то ли у самой вдовы, то ли у дочки ее. — А ты семейный ли, владетельный господин?
— Да что ты владетелем меня величаешь все, — чуть разозлился я. — Нет у нас семейных больше. И вообще никаких нет, — разозлившись еще больше, оборвал я разговор. — Кончились вольные и нечего об этом.
Она только ойкнула и из кухни вышла тихо.
Сон
Ночь, безлунная, беззвездная, над степью холодный ветер. И с этом ветром откуда-то из темного пространства доносятся звуки мелодии, простенькой, незамысловатой, которую играют маленькие серебряные пластинки, бегущие по зубчатому валику музыкальной шкатулки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
