— Нужно подумать, — ответил Гурни. Это действительно был важный вопрос: как быть с теориями, основанными на идее, что Флорес — это Леонардо Скард, если никакого Флореса не существовало?
Глава 77
Последняя серия
— Кстати! — вспомнил Гурни. — Ты при оружии?
— Всегда, — отозвался Хардвик. — Без него как-то голени неуютно. Как по мне, то огнестрел при решении проблем помогает не хуже, чем мозг. А что такое? Хочешь устроить движуху?
— Нет, для движухи пока не время. Надо все-таки сперва понять, что происходит.
— Ты только что вещал с такой уверенностью, будто отлично все понимаешь.
Гурни поморщился:
— Уверенность у меня только в одном: моя версия убийства Перри — одна из вероятностей. Во всяком случае, нельзя исключать возможность, что Эштон сам убил Джиллиан. Он мог. Но дальше нужно копать факты. Сейчас же — ни мотивов, ни улик. Сплошные домыслы. Упражнение в дедукции.
— А вдруг…
Хардвика перебил звук тяжелой двери и металлический щелчок. Они повернулись к темной лестнице за дверью и стали прислушиваться к шагам.
Спустя минуту Эштон зашел в кабинет, держась все так же уверенно и гордо, как на экране. Опустившись в похожее на трон кресло за столом, он снял с уха гарнитуру и убрал ее в ящик. Затем положил руки на столешницу перед собой и медленно сомкнул пальцы, за исключением больших, которые зачем-то вытянул и держал параллельно, разглядывая их с большим интересом и словно сравнивая. Потом, улыбнувшись чему-то, он разомкнул пальцы и повернул руки ладонями вверх.
После чего будничным жестом вытащил из кармана небольшую «беретту», словно это была пачка сигарет. Движение было настолько расслабленным, что Гурни не сразу понял, что произошло.
Эштон меланхолично прицелился куда-то между Гурни и Хардвиком, но при этом сверлил Хардвика взглядом.
— Сделайте одолжение, положите руки на подлокотники кресел. Прямо сейчас, если не сложно… Благодарю. А теперь медленно поднимите ноги от пола. Хорошо. Ценю вашу готовность сотрудничать. Только попрошу поднять ноги еще повыше. Вот так. А теперь, если не возражаете, вытяните их в сторону моего стола, пока не сумеете положить пятки на столешницу. Спасибо. Так гораздо удобнее, не правда ли?
Хардвик со спокойной сосредоточенностью выполнял указания, словно прилежный ученик на занятии по йоге. Как только его ноги оказались на столе, Эштон наклонился, сунул руку в правую брючину Хардвика и достал из кобуры компактный пистолет «Kel-Tec». Осмотрев его и взвесив в руке, он убрал его в тот же ящик, что и гарнитуру.
— Вот так гораздо лучше, — сказал он. — Избыток вооруженных людей в одном помещении, знаете ли, чреват неприятностями. Если хотите, детектив, можете опустить ноги. Теперь, когда расстановка сил ясна, предлагаю поговорить цивилизованно.
Эштон посмотрел на Хардвика, потом на Гурни и усмехнулся.
— Замечательный сегодня день. Столько интересных поворотов… У вас, детектив Гурни, поразительный ум. Сочинить такой зловещий сюжет… киношники бы оторвали с руками. Известный психиатр убивает новоиспеченную жену на собственной свадьбе в присутствии двух сотен свидетелей. И делает это, всего лишь произнеся: «Зажмурься покрепче»! Гектора Флореса не было, кровавое мачете было обманкой, а орудие убийства маньяк прятал в кармане. Падение в клумбу было просчитанным ходом, кровавую одежду он сбросил в ванной… и все такое. Сенсация! Раскрыто коварное убийство! Обнаружен преступный заговор века! Обличены торговцы пороком! Убитые отомщены, живые торжествуют. Я ничего не упустил?
Если Эштон ожидал увидеть страх или шок, то реакция Гурни его разочаровала. Даже в жутких обстоятельствах тот умел разговаривать с меланхоличной усталостью, словно происходящее ему ничуть не удивительно и даже немного скучно. Именно так он и заговорил.
— Вроде, ничего не упустили, — отозвался он, никак не прокомментировав то, что Эштон все это время подслушивал их разговор. По-видимому, для этого и была нужна гарнитура. Ну почему его ничего не насторожило, когда Эштон заговорил по мобильному? Уже тогда было ясно, что у гарнитуры другое назначение. Гурни всегда огорчался, когда очевидные вещи ускользали от его внимания. К счастью, он умел не подавать виду, что расстроен.
Гурни надеялся, что его спокойный тон возымел привычный обескураживающий эффект. Любой способ сбить Эштона с толку был сейчас ему на руку.
Эштон перевел взгляд на Хардвика, который рассматривал пистолет в его руке. Эштон покачал головой, словно укоряя ребенка за шалость.
— Знаете, как говорят в детективах, детектив? «Даже не думай об этом!» Я проделаю в вас три дырки раньше, чем вы успеете встать с кресла.
К Гурни он обратился тем же тоном:
— А вы, детектив, похожи на муху. Залетели в дом, жужжите, потолок засиживаете… б-з-з-з… все рассматриваете… б-з-з-з… но понятия не имеете, что именно видите! Б-з-з-з, б-з-з-з, а потом — ШЛЕП! И зачем, спрашивается, было столько жужжать? Столько сил потратили — на поиск, на размышления, а ради чего? Вы же все равно не постигаете того, что видите. Мухи на это неспособны! — он рассмеялся.
Гурни помнил, что правильной стратегией в таких ситуациях было тянуть время, пытаться замедлить ход событий. Если Эштон действительно был убийцей, а сомнений в этом оставалось все меньше, то ему сейчас было важно продемонстрировать власть над собеседниками — как физическую, так и эмоциональную. Гурни оставалось затягивать эту игру до первой же возможности прервать ее в свою пользу. Так что он откинулся на спинку стула и улыбнулся.
— Если бы муха постигала все неверно, вы бы не держали сейчас пистолет, Эштон.
Эштон перестал смеяться.
— Вам кажется, вы что-то постигли? Король дедукции ожидает лавров? Притом что вся дедукция построена на фактах, которые я самолично вам подкинул. И то, что кто-то из Мэйплшейда исчез, и что перед пропажей был спор с родителями, и что все пропавшие появлялись в рекламе «Карналы»? Если бы меня не забавляло, как вы усердно складываете два и два, вы бы ни до чего не докопались, как и ваши безмозглые коллеги.
Настала очередь Гурни рассмеяться.
— Дело не в том, что я вас забавлял. Просто вы знали, что следующим шагом мы захотим пообщаться с ученицами и все недостающие факты всплывут. Если бы вы ничего не «подкидывали», мы бы все равно докопались, пусть и пару дней спустя. Это была довольно наивная попытка купить наше доверие, раскрывая нам глаза на факты, которые все равно не удалось бы долго скрывать.
Эштон выглядел невозмутимым, но Гурни по его взгляду видел, что попал в цель. Бывают случаи, когда в такого рода беседе стоит бить не прямо в цель, а чуть-чуть промахнуться, поскольку последствия прямого попадания могут быть жутковаты.
Когда Эштон заговорил, Гурни понял, что это как раз тот случай.
— Ладно, мы потратили довольно много времени. Хочу, чтобы вы увидели, как этот сюжет закончится, — он встал и свободной рукой поволок за собой кресло к открытой двери, где снова сел в точке, откуда ему было одинаково хорошо видно Гурни с Хардвиком и экран на стене.
— Вы не на меня смотрите, — сказал он и кивнул на экран. — Туда смотрите. Это же реалити-шоу «Мэйплшейд», последняя серия. Немного не та развязка, какую я планировал, но что поделаешь — реалити-шоу не полностью подвластно режиссуре. Итак, все заняли место в зрительном зале, камера работает, но на площадке немного темно… — он достал пульт и нажал на кнопку.
В зале бывшей часовни стало светлее: на стенах зажглись лампы. В равномерном гуле девичьих голосов возникла пауза: девушки с удивлением огляделись.
— Так гораздо лучше, — улыбнулся Эштон. — Вы как-никак участник, детектив, и наверняка хотите получше разглядеть конец.
Участник чего? Но Гурни решил не задавать вопроса вслух. Вместо этого он прикрыл рот рукой и зевнул, а затем взглянул на часы.
Эштон холодно посмотрел на него.
— Вам не долго придется скучать, — сказал он, и веко его чуть дернулось. — Детектив, вы человек просвещенный, скажите: вам знаком средневековый термин condign reparation?
Как ни странно, Гурни помнил это из школьного курса философии. Наказание, идеально подходящее для преступления. Или просто — идеальное наказание.
— Знаком, — отозвался Гурни, и Эштон не сумел скрыть удивление.
И тут краем глаза Гурни заметил, как что-то мелькнуло. Тень? Или чей-то темный рукав?.. Но видение исчезло в темном пролете за дверью, где едва хватило бы места для одного человека.
— Тогда вы по достоинству оцените вред, который причинили своим невежеством.
— Постараюсь оценить, — ответил Гурни, усаживаясь поудобнее и надеясь под внешним любопытством скрыть страх.
— У вас действительно впечатляюще устроен ум, детектив, — сказал Эштон. — Такой талант просчитывать вероятности по разным векторам… Залюбуешься.
