Неожиданно в разговор вклинилась целительница, которая находилась рядом:
— Нет! Я останусь с ранеными!
— Дура! — неожиданно воскликнул майор и ткнул ее пальцем в вывалившуюся из разорванной мантии грудь, надо отметить, весьма аппетитную. — Позора хочешь!? Беды!? Не наигралась еще в войну!?
Юна опустила голову, а комбат сбавил тон, снова сплюнул и добавил:
— Пойдешь с Руговиром. Это приказ. Ясно?
— Да, — пролепетала девушка.
— Вот и правильно.
Меня при этом как бы и не спрашивали, согласен я взять девушку или нет, слишком силен был напор Агликано, прирожденного командира. Так что спорить с ним я не стал, а принял его план и вскоре мы покинули разбитый госпиталь.
Двигались кучно, все вместе. Я в авангарде. В центре женщины, которые с трудом волокли офицеров, а в арьергарде Агликано.
Как только покинули сад, сразу столкнулись с небольшой группой гномов, которые спешили на выручку дружинникам. Однако невидимый знак Ветер продолжал висеть в воздухе, и я послал его на врага.
Гномов отбросило метров на десять, и они посыпались на тротуар, словно кегли. Удобный момент чтобы всех прикончить, но мы спешили и юркнули в ближайшую подворотню.
Из центра города выбирались не очень долго, около получаса, и остановились тогда, когда силы санитарок иссякли. В каком районе оказались, не понятно, но вокруг было тихо, шум боя остался позади и отсветы пожаров стали далекими отблесками. Квартал был мастеровой, дома и торговые лавки вскрыты, и рядом ни единой живой души.
— То, что надо, — устало выдохнул Агликано. — Давай искать убежище.
На пару мы начали поиск, и вскоре обнаружили хорошее местечко. Старый амбар, а внутри вход в просторный подпол. Вот туда‑то женщины вместе с офицерами и спрятались. А мы с Юной закидали вход гнилыми опилками, мусором и дровами. При желании, Агликано мог толкнуть крышку снизу и выбраться на свободу, а снаружи посмотришь, ничего подозрительного не видно, куча хлама, и все.
— Ну что, пойдем? — я кивнул девушке, которая успела перепоясаться офицерской портупеей.
— А может, я останусь? — спросила она.
— Как хочешь. Только мусор сама разгребать будешь.
— Нет уж… Только не это…
Юна выдавила из себя усталую улыбку, и мы направились к городской стене.
Вдвоем, без обузы, до окраины Сайгары добрались быстро и уперлись в старую стену. Справа, в паре кварталов от нас, выход из города, но он охранялся. Следовательно, надо было найти лестницу на стену, связать веревку и спуститься. Так я думал вначале. Но когда увидел, что преграда хлипкая, решил не церемониться.
— А как же мы выйдем из города? — целительница жалобно посмотрела мне в глаза.
— Нормально выйдем, посторонись.
Я отодвинул Юну в сторону и второй раз за ночь вызвал знак Камень. Иероглиф вспыхнул в воздухе, напитался силой и я толкнул его в стену.
Столкновение! Магический знак ударил в кладку и прошиб ее насквозь. Сама стена устояла, но в ней появился проем. И, подождав пару минут, пока осядет пыль, мы вышли в поле, а затем из последних сил помчались к лесу.
Позади нас трубили сигнальные горны и к порушенной стене двигались факела. Однако мне было все равно. Свобода! Отныне я был свободен и ни от кого не зависел. И пусть все выходило совсем не так, как я планировал, поскольку не было почетной отставки и не будет, так как я, по сути, дезертир. Плевать! Меня это уже не волновало. Хватит! Повоевал во славу Великой Мореи и царя Эрация! Теперь следовало подумать о себе. Вот только Юну в расположение ближайшего легиона провожу, и можно топать в Рунгию. Правда, не сразу. Прежде всего, необходимо выкопать казну, которая спрятана невдалеке от Савасса. Ведь с деньгами новую жизнь, как мне думается, начинать легче и веселее.
Глава 25.
— Оттар, что там?
Я спрыгнул с дерева, посмотрел на усталую Юну и ответил:
— Сторожка. По виду заброшенная. Людей не видно. Так что можно остановиться.
Девушка кивнула и я слегка приобнял ее за плечи:
— Все хорошо. Пойдем.
Мы углубились в кустарник и медленно направились к строению посреди леса.
Минувшей ночью мы покинули горящую Сайгару, и двинулись на запад, навстречу 14–му легиону. Но от тракта пришлось удалиться, слишком опасно, потому что вокруг рубайятской столицы образовался слоеный пирог из эльфов, гномов и людей. Ночь. Неразбериха. Где‑то рядом постоянно вспыхивали скоротечные бои и слышались крики умирающих. Вот мы и ушли в дебри, а на рассвете наткнулись на один из военно–полевых морейских госпиталей.
Все разбито и порушено. Несколько пустых повозок без колес опрокинуты на бок. Рваные палатки. На траве засохшая кровь и мусор: обрывки бинтов, клочья одежды, распоротые мешки и объедки; а вот людей не было. Но совсем рядом в овраге слышалось звериное рычание, и я сразу понял, что произошло. Наверняка, передовые вражеские отряды, сбив морейские заслоны, налетели на госпиталь и устроили здесь резню. А вот Юна о случившемся не догадывалась или тешила себя иллюзиями, что персонал госпиталя и раненые успели скрыться. Что же, если ей так проще, пусть верит, а я разубеждать девушку не стал, подобрал и свернул несколько кусков порванного брезента, нашел кое–какие съестные припасы, котелок и пару резных ложек, обвязал меч старой рогожкой и нашел хороший нож. После чего продолжили движение и опять углубились в лес, где людей было, наверное, больше чем в городе.
Дезертиры, разбойники, беженцы из Сайгары и крестьяне из окрестных деревень. Кто тут только не скрывался. Лес прятал всех, но люди прижимались к дорогам, и это ошибка, поскольку возрастала опасность. Ну, а мы шли, шли и шли, старались не попадаться никому на глаза, делали краткие привалы и к вечеру благополучно добрались туда, где белки спокойно прыгали по ветвям деревьев, птицы не шумели и я не видел ни одного свежего человеческого следа. Вот здесь уже можно было отдохнуть и привести себя в порядок, а тут, словно на заказ, сторожка.
К покосившемуся бревенчатому домику с дырявой крышей из крупных веток подошли не сразу. Сначала я обогнул уютную полянку по кругу, проверился и не обнаружил ничего подозрительного. И только затем мы приблизились к заброшенной времянке лесовиков.
Дверь подперта крупным бревном и вокруг сторожки росла свежая непримятая травка. Гостей здесь не было давно, и внутри царило запустение. Один широкий деревянный топчан, очаг, солидный запас дров и больше ничего. За домиком родничок, а где есть вода, там человек проживет.
Вечерело. Мы по очереди помылись, и уже в сумерках, раскинув сигнальную цепь, я растопил очаг, подвесил над огнем котелок с водой и начал готовить нехитрый ужин. Что было, все в суп: немного сала, крупы и мелко нарубленной ветчины. Без изысков, но питательно и вполне съедобно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
