Я спросил заинтересованно:
– И что с той статуей? Так и осталась под землей?
– Так и осталась, – ответил Харальд со смешком. – Правда, на том не кончилось. Из города пришли люди побогаче, выбрали всю землю, раскопали шире и глубже, но пьедестал все тянулся и тянулся вниз, а просто сломить статую не удавалось: из какого-то особого камня, как умели делать древние, и с пьедесталом была одним целым… Словом, плюнули и городские, наконец слух дошел до тамошнего короля. Прислал целую армию рабов, инженеров, те выкопали огромный котлован и обнаружили, что это не пьедестал, а длинный как игла шпиль, установленный на крыше здания. Сколько в здании этажей непонятно, дорылись только до крыши. Сообразили наконец, что под землей погребен целый город! А эта статуя – на крыше самого высокого здания. Понятно, начали копать еще старательнее, но…
Я попытался представить масштабы раскопок, ужаснулся, переспросил:
– И как?
Он отмахнулся.
– Дожди, снега, пыльные бури – все это только тормозило раскопки, но не прерывало. Но когда старый король умер, молодой снял половину людей, надо было строить стены вдоль границы, в королевство вторгались неведомые враги… Лет двадцать длилась война, молодой король погиб, а его младшему брату не до раскопок, ими занимаются в благополучное время, когда все сыты и не надо воевать. Так что все забросили. Да и как докопаться, если остальные дома еще глубже, чем то здание?
Я попытался припомнить масштабы раскопок Геркуланума и Помпей, но не смог, да и не тот масштаб, здесь все наоборот: как если бы древние римляне пытались раскопать засыпанный полностью Нью-Йорк. А так же пытались бы использовать найденные при раскопках колеса и диски от автомобилей, нержавеющие ножи домохозяек, что никогда не тупятся, особо прочные сковородки, работающие карманные фонарики… А уж для колдунов находка любой аптеки так и вовсе неслыханнее сокровище…
Глава 2
Деревья тряслись, над верхушками с криками носились птицы. Я насторожился, треск все громче, а деревья вздрагивают все ближе и ближе к опушке…
Харальд удивленно охнул, в лесу мелькнуло серо-зеленое тело, деревцо затрещало и сломилось, а через упавший ствол переступил не то стегоцефал, не то буцефал, тупо посмотрел в нашу сторону, явно ослепленный ярким солнцем, под массивной нижней челюстью колыхается двойной подбородок банкира или председателя трансконтинентальной корпорации.
– Такого крупного давно не видел, – сказал Харальд с удовлетворением. – Это ж где он прятался?
– Отдыхал, – предположил я. – Багамы осточертели, восхотелось средней полосы…
– Они, наверно, быстро растут, – сказал вежливо виконт Теодерих. – В прошлом году, может, был не больше барана… наверное. Вот и не замечали.
– Ну да, скажи еще – ящерицы!
Алан вскричал зычно:
– Дорогие друзья, позвольте показать вам, как сражаются с ними рыцари далекой Динамюндэ!
Я залюбовался, когда Алан опустил копье, направив острие на динозавра, опустил забрало и ринулся в атаку. Могучий жеребец, сам как носорог, да еще и в пластинчатой броне, несется с жутким грохотом, земля дрожит, Алан слегка наклонился вперед, щит на левой руке красиво прикрывает бок, красный плащ крестоносца развевается по ветру, солнце играет на металлических доспехах, высвечивает гордый герб.
И хотя динозавр крупнее впятеро и тяжелее вдесятеро, однако Алан против него все равно, что крутой рейнджер перед массивным, но рыхлым новичком, пусть даже по-деревенски сильным.
Динозавр двигался неспешно, на всадника смотрел с ленивым любопытством, как человек смотрит на бегущую навстречу жужелицу. Вытянутое далеко вперед острие копья коснулось груди динозавра, в то же самое мгновение, как мне показалось, Алан чуть-чуть повернул коня, и они пронеслись мимо, сделали полукруг, постепенно замедляя бег, а динозавр все еще идет, из груди торчит половинка копья.
Я машинально поискал взглядом другую половинку, потом сообразил, что она там, внутри, в огромном заполненном мясом и костями кожаном мешке. Алан, успокаивая боевого коня, что хрипит, поводит налитыми кровью глазами и явно рвется добить зверя копытами и закусать насмерть, подъехал к нам, поднял забрало.
– Ну как? – спросил он хвастливо.
Лицо сияющее, глаза блестят счастьем.
– Великолепный удар, – согласился Зигфрид. – Острие могло бы пробить любую защиту дракона, но сэр Алан всадил точно между костяными пластинами, что увеличило проникновение… Думаю, сердце насквозь!
Динозавр все шел и шел, наконец передние ноги подогнулись, упал на колени, а задние сделали еще несколько шагов, пока и до них добрался сигнал, что пора склеивать ласты. Харальд и виконт Теодерих присоединились к поздравлениям.
Я спросил с беспокойством:
– Надеюсь, у этого дракона нет ничего ценного?
Алан не понял, а Харальд потряс головой:
– Нет-нет, ваша милость! Это только у летающих драконов ценится чешуя. И когти. Зубы тоже, конечно. А это простой дракон. Он траву ест…
Оглянулся на Алана, чья улыбка чуть-чуть померкла, я сказал подбадривающе, именно так и завоевываем преданность:
– Ну и что, если травоядный? Вон быки и туры тоже траву едят, а сколько людей побили да покалечили? Сэр Алан своим подвигом спас немало людских жизней, как если бы остановил шахида…
Алан взглянул на меня с великой благодарностью.
– Не останавливаемся, – добавил я, – не останавливаемся. Если будем есть печень каждого убитого зверя, мы никогда не объедем владения Одног… мои новые пределы.
Впереди тревожно каркали вороны, ветер донес конское ржание и топот копыт. Все насторожились, я послал Зайчика в галоп, проломился через воздушную подушку и затрещавшие кусты.
На длинной вытянутой поляне бьется упавшая лошадь, несколько всадников торопливо улепетывали, спешно настегивая коней. Мне послышался стон, подъехал к раненой лошади. Под ней, почти скрытый ее могучим телом, лежит придавленный всей конской тушей человек в очень странной одежде, с непокрытой головой.
Я соскочил на землю, придавленный увидел меня, прохрипел:
– Рыцарь… Хорошо… Запомни, Адальберт украл Кристалл Огня… Вернуть необходимо… Теперь это на тебе…
– Ну да, – сказал я бодро и опустился перед ним на колени. – Сейчас вытащим тебя из-под коня… потом подлечим, если ты ранен…
Он молчал, глаза странно застыли.
– Эй, – сказал я с натужной бодростью, – не спи, замерзнешь.
За спиной послышался топот, я не оглядывался, узнал стук копыт Зигфрида, у него после моего и гунтерового самый быстрый конь, потрогал придавленного за плечо. Пальцы ощутили тугое мясо, кем бы ни был незнакомец, но человек не слабый…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
