— Она любит тебя, Нилл! И всегда любила!
В глазах Нилла вдруг вспыхнула страстная мольба.
— Отвези меня… к отцу. Похорони возле него. Он пожертвовал всем ради нас. Пусть… он простит меня.
— Ему нечего прощать! Он знал, что ты вырастешь настоящим человеком. До последнего вздоха он любил тебя!
— Любовь… я и забыл, что это такое, пока не встретил тебя. Думаешь, это мой отец послал тебя, чтобы напомнить мне о ней?
— Да! Так же как мой отец послал тебя ко мне — любить и защищать меня! Ты должен жить, слышишь?! Конн мертв! И никто больше не сможет причинить тебе боль.
Дрожащей рукой Нилл погладил ее по щеке.
— Всю жизнь я мечтал, чтобы барды сложили песню о битвах, в которых я сражался, о чести. Навечно остаться жить… Ну а теперь я мечтаю только о том, чтобы всегда жить в твоем сердце.
— Так и будет! — Слезы ручьем струились по щекам Кэтлин. — Всегда!
Рука Нилла бессильно упала. Она прижала к себе его тяжелое тело, перебирала темные волосы, ловя каждый вздох. Немыслимо, чтобы мрак навеки сомкнулся над этим человеком, отобрал его силу, похоронил под собой любовь, смех и счастье, что ждали его впереди.
Ей хотелось броситься ему на грудь, перелить в него собственные силы, умолять взять ее с собой, туда, где героев ждала очарованная страна Тир Нан Ог, Страна Вечно Юных, с ее магической силой и бескровными войнами. Она согласна идти куда угодно, принять любую судьбу, лишь бы только и дальше держать его в объятиях.
— Если ты не можешь остаться, возьми меня с собой, Нилл, — взмолилась она. — Не оставляй меня одну!
Вдруг на плечо ее легла морщинистая рука. Подняв глаза, Кэтлин увидела перед собой старого человека в истрепанной одежде.
— Почему ты плачешь, дитя? Уж кому, как не тебе, знать, что легенда никогда не умирает.
— Не нужна мне легенда! — Горько всхлипывая, Кэтлин еще теснее прижалась к Ниллу. — Все твои слова не могут заменить мне отцовской руки или моего Нилла!
— Рука твоего отца помогла тебе направить копье прямо в черное сердце Конна. И вот теперь тебе предстоит вдохнуть жизнь в тело человека, которого ты любишь, с помощью своей волшебной силы.
— Волшебной силы?! Разве не волшебство погубило нас с ним? Проклятое пророчество! Да пусть этот ваш Гленфлуирс провалится под землю! Мне уже довелось наслушаться рассказов об очарованных рыцарях и феях, что ждут героев в Тир Нан Оге! Я хочу, чтобы он жил! Хочу чувствовать его в своих объятиях, в своей постели!
Неожиданно старый друид лукаво улыбнулся:
— Может быть, ты и унаследовала красоту своей матери, но уж этот огонь, что горит в твоем сердце, точно достался тебе от Финтана! Огонь, перед которым бессильно даже адское пламя! Скажи же мне, Кэтлин-Лилия, мечтаешь ли ты о счастье так же, как когда-то Финтан? О любви настолько великой, что воспоминание о ней будет жить вечно?
— Не знаю, мечтаю ли я о такой любви, как ты сказал, но Нилл — да! Ему столько пришлось страдать — ему, такому сильному, такому благородному, мужественному и доброму! Если бы я только могла, я с радостью бы выпила этот яд вместо него! Но что об этом говорить? Слишком поздно!
— Ты так уверена в этом, дитя?
— Ч-что?!
— Магнус пролил то, что было в кубке. Я сам видел это. И видел, как он потом снова наполнил его до краев. Мы не знаем, конечно, сколько яда там осталось, не знаем даже, сколько его нужно, чтобы убить человека вроде Нилла — могучего воина, сильного телом и духом и любовью, пылающей в его сердце.
— Тогда, может быть, еще есть надежда? Если бы только я могла спросить матушку, что делать! Случалось, она ставила на ноги тех, кому никто уже не мог помочь! Но до аббатства пять дней езды. И пять обратно. К тому времени будет уже слишком поздно.
Придется рассчитывать только на себя. Ей вдруг стало страшно. Кэтлин лихорадочно перебирала в памяти все, чему научили ее монахини. Не забыла ли она чего?
— Но я… я ничего не знаю об этих местах, не знаю даже, где растут целебные травы!
Друид кивнул.
— Неподалеку от камня друидов есть хижина. Как-то раз я заглянул в нее — там полным-полно всяких трав. Возьми все, что тебе нужно. Позаботься о своем возлюбленном, дочь Финтана. Ему пришлось немало выстрадать, этому человеку, и он заслужил будущее, которое светится в твоих глазах.
Осторожно опустив тело Нилла на помост, Кэтлин повернулась к толпе и окинула взглядом бледные встревоженные лица.
— Я — дочь Финтана, Кэтлин-Лилия!
Благоговейный вздох послышался в толпе. Сотни изумленных глаз уставились на Кэтлин.
— Перенесите своего нового повелителя в постель, — приказала она. — И пусть до моего возвращения Деклан не отходит от него ни на шаг.
— До возвращения?! — Деклан протолкался вперед. Его иссеченное шрамами лицо при виде беспомощного тела Нилла потемнело от горя. Но достаточно было одного взгляда на Кэтлин, как на лице старого воина появилась твердая решимость. — Куда это вы собрались?
— В хижину возле камня друидов, где хранятся целебные травы, которые могут спасти Нилла. Я должна отыскать это место, иначе у Нилла не останется ни единого шанса.
— Нилл, будь он в силах, велел бы мне ехать с вами!
— Ты должен остаться с ним! — возразила Кэтлин. — Ты — единственный, кому я могу доверить его!
— И единственный, кто может указать вам дорогу, — вспыхнул Деклан. — Я могу найти ее даже с закрытыми глазами. Это ведь там, в тени этого камня, ваш отец передал мне вас, когда вы были еще крошкой. И оттуда я отвез вас в аббатство!
— Ты?!
— Да. И это мои руки каждый год клали на него лилию — дар вашего отца, символ любви Финтана к единственной дочери.
— Деклан! — Бард решительно выступил вперед, и они замолчали. — Об этом еще будет время поговорить! Нужно спешить! Я сам буду охранять Нилла! И никто не посмеет причинить ему вред, пока я жив. Иди, Кэтлин-Лилия! Только в твоей власти сделать так, чтобы у этой легенды был счастливый конец.
Опустившись на колени, Кэтлин в последний раз обняла Нилла. Потом взяла Деклана за руку, и они исчезли в ночи.
Глава 23
В комнате царила тишина. Сидя у постели Нилла, Кэтлин с тревогой вглядывалась в изможденное лицо любимого, со страхом и надеждой ловя каждый вздох, срывавшийся с его пепельно-серых губ. С того дня как она в первый раз дала ему целебный отвар, прошло уже четверо суток.
Шли дни, а Нилл так и не открывал глаз, и с каждой минутой отчаяние все больше овладевало ею.
Кэтлин вдруг показалось, что она слышит спокойный, уверенный голос аббатисы, склонившейся к молоденькой послушнице, вот уже несколько дней не приходившей в сознание. «Кажется, чем дольше они спят, тем ближе становятся к вечности. Боюсь, она уже никогда не проснется».
