Толстяк совсем растерялся, попытался было взглянуть на свое начальство, да монетка никак его глаз отпустить не хотела. Тогда, не сводя с нее глаз, он покашлял, прочищая горло, вздохнул пару раз и тоненько просипел:
– Ну… так… это… господин сотник… это ж не того… не военная тайна!.. – И сглотнув, быстро выпалил, не давая сотнику вмешаться в разговор. – Шестой день сегодня!!
В комнате повисла тишина, в которой лирической музыкой прозвучало отчетливое бульканье – сотник снова наполнял свой кубок моей отравой.
Ухватив бокал за ножку, он сосредоточенно приподнял его, но вдруг остановил свое движение и скосил глаз в мою сторону:
– Наливай!..
Понял я его с полуслова! Подняв первый попавшийся кувшин, в котором что-то плескалось, я выбрал кружку почище и плеснул туда мутноватой жидкости. Как только я ухватил кружку за ручку, парень поднял повыше свой кубок, словно приветствуя меня, и проговорил заплетающимся языком:
– Твое здоровье, лазутчик!
Выпили… пожевали, что попалось под руку. Я еще раз оглядел стол и понял, что за шесть дней запоя сотник, пожалуй, не убирал на столе – выпивки оставалось на раз понюхать, и с объедков сдернуть уже было нечего.
Я повернулся к толстяку и сурово посмотрел на него. А он продолжал лупиться на монетку, зажатую у меня меж пальцев.
– Так!.. – Жестко проговорил я и спрятал монетку в кулаке. Толстяк-униформист наконец-то смог взглянуть на меня, и я увидел в его глазах всю тоску мира!.. Но она меня не тронула.
– Слушай… ефрейтор… – проговорил я тоном настоящего старшего лейтенанта, – возьмешь двух ребят и смотаешься в ближайший… как они тут у вас называются?.. трактир! Принесете выпивки, кувшинчиков пять-шесть, и пожрать – мяса, там, рыбки, капустки!.. И поменяете здесь посуду! Понял?!
– Э-э-э… ну… – протянул униформист, на что я протянул ему кулак и разжал пальцы.
– Если уложитесь в пять минут, сдачу оставите себе!
Монетка моя исчезла вместе с толстым униформистом, и почти сразу же я услышал ленивый голос сотника:
– Слышь, террорист, а ты оказывается, богач!..
– Да нет, – пожал я в ответ плечами, – так, шальная денежка залетела, так что ж ее с хорошим человеком не пропить?!
– Ну что ж, – индифферентно согласился сотник, – пропить, так пропить…
Новопроизведенный ефрейтор точно уложился в отведенное время – через пять минут стол сиял чистой посудой, на нем красовались наполненные кувшины и миски с закуской, а ребята в мундирах вместе с ефрейтором быстренько исчезли за плотно закрывшейся дверью.
– Ну вот, – удовлетворенно проговорил я, – теперь можно продолжить разговор.
Наполнив свою кружку из первого кувшинчика, я потянулся к посуде сотника, но тот отодвинул мою руку и приподнял над столом подарок Пятецкого:
– Я сначала отраву допью…
И допил. В два приема прямо из кувшина! А уже затем мы начали пить принесенное «ефрейтором».
Минут двадцать мы поглощали слабоалкогольные напитки молча, а затем я, как бы между делом, поинтересовался:
– У тебя это как, плановый, спонтанный или по случаю?..
– Чего?! – не понял сотник.
Я молча постучал ногтем по боку кувшина.
– А-а-а… – пронимающее протянул сотник, – по случаю…
Он покачал опущенной головой и вздохнул:
– Прошла любовь, цветы завяли…
Я глубокомысленно покивал головой и закончил начатую фразу:
– И скисла водочка в бокале!..
Сотник поднял голову, посмотрел на меня мутным глазом и без всякого интереса… поинтересовался:
– Чего скисло?..
– Водочка… ну… живая вода по-вашему!
– Да… – с неожиданной мечтательностью протянул сотник, – живой водички сейчас не помешало бы!.. Только где ж ее взять?!
Мы хлопнули еще по кружечке бражки, и я продолжил разговор:
– Есть у меня дружок… Володька Сорокин, так вот он живую воду может сотворить и из простой воды… Нет, я тоже могу эту… э-э-э… пойлу… в живую воду переделать, только мне для этого большая подготовка нужна!
– А этот… твой… Сорокин… он что, без подготовки может?.. – С проклюнувшимся интересом к жизни полюбопытствовал сотник и даже приподнялся со своего кресла.
– Сорока-то!.. – Довольно хмыкнул я. – Да он просто вот так поводит руками… – я показал над кувшином, как Володька водит ладонями, – и все! Откуда что берется – куда что девается! Талант! Большой талант!
– Колдун, значит! – Глубокомысленно подчеркнул сотник и кивнул. – И где он сейчас?!
– Кто?! – Переспросил я, нацеживая очередную кружечку.
– Ну этот твой… Сорока… Где он сейчас… того… колдует?!
– Да у него тоже… – я махнул рукой, – Прошла любовь… прокисла водка!..
Сотник поднял голову и уставился на меня мутным взглядом. С минуту мы молчали, а затем он спросил:
– Так чего же он… того… руками не поводит?.. – Он повторил мои движения ладонями над своим бокалом. – Глядишь, и… эта… водка скись потеряет, и девка снова полюбит!..
– Не-а! – Я покрутил головой. – У него другой случай!
– Какой?..
– У него девку украли! А водку он вообще не пьет!
– Вод… То бишь, живую воду не пьет?!! – Удивился сотник. – Больной что ль?!!
– Нет!.. – Я постарался сфокусировать взгляд на его физиономии, и мне это удалось. – Брезгует! Он, видишь ли, чистую живую воду не употребляет! Он коньяк уважает!
– Кого?!! – Не понял сотник.
– Коньяк! – Повторил я.
– Это как?!! – Снова не понял сотник.
– Ну-у-у… Это… берешь большую… типа… амфору…
– Амфора – это что?! – Последовал немедленный вопрос.
– Это вот такой кувшин… – я поднял руку насколько смог, – с вот такими ручками, – я раскинул руки в стороны насколько смог, – И…
Тут я замолчал, поскольку последний вопрос сотника сбил меня с мысли.
– Ну!.. – Нетерпеливо потребовал он.
– Что ну?!! Что – НУ!! – Я, качнувшись, поднялся со стула. – Чего ты… «нукаешь» – не запряг еще!
– Кого?! – Сотник тоже попытался подняться со своего кресла, но у него это не получилось.
– То-то же! – Я ухмыльнулся и торжественно поднял вверх указательный палец правой руки.
Сотник очень внимательно, но без всякого смысла уставился на мой палец, икнул и неожиданно произнес:
– Коньяк!
– Где коньяк?! – Немедленно переспросил я, оглядывая стол.
– Ты сказал, что коньяк – это когда берут… вот… – он задрал одну руку кверху и посмотрел на меня, – и вот… – он раскинул руки в стороны и снова посмотрел на меня.
– А-а-а… – мгновенно вспомнил я, – амфору берут! Наливают ее живой водой и набивают дубовыми опилками!! Через месяц будет коньяк – можно пить!
Минуту сотник изучал мою физиономию, а затем поинтересовался:
– А опилки?!
– Так они за месяц… того-этого… Растворяются! – Пояснил я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
