очень даже неплохо. Так и пробегала из конца в конец до обеда. Сразу после обеда зашла в комнату к мастеру Рэю. Он увлеченно плел что-то. При близком взгляде оказалось, что это изящная дамская кошелка, с такой приличной леди не зазорно прогуляться по магазинам или на рынок. Стопка готовых шляпок лежала на краю стола, теперь изготавливались кошельки и сумочки, хозяйственные кошелки. А чуть поодаль стоял деревянный остов будущей шкатулки. Ничего себе, производительность у мастера! Но что-то мастер выглядит неважно? Нагрузка слишком большая, не успевает отдохнуть?
— Мастер Рэй, когда вы последний раз гуляли по свежему воздуху? Как вы спите?
— Да что мне делать то? Сплю я и в самом деле плохо, а на улицу… сам ведь я не выйду, а кто будет со мной возиться? Вот и остаётся только плести.
Да, верно, ясно, что протез я не сделаю, таких талантов у меня нет, и вряд ли когда появятся. Но костыли-то можно сделать! Помнится, папа мой однажды на работе получил перелом одной из костей голени и потом больше месяца бодро прыгал на костылях. Хотя я и была тогда ребенком, но четко помню эти костыли и их устройство. Все дело упирается в материал, из чего можно будет сделать эти костыли. Из доски не сделать, тяжёлые и громоздкие, из кустарника тоже не выйдет — тонкие, гнуться будут. Значит, нужны ветви прочные, твердые, но лёгкие. Надо обратиться к нашим лесорубам, они могут найти в лесу, сухостой ведь рубят, должны найтись подходящие варианты.
Проходя мимо Грегора, поручила поговорить с солдатами о помощи Рэю. Управляющий обещал непременно заняться этим вопросом. Наконец, дошла до своего любимого детища — гончарни. Готовая посуда, после глазуровки и обжига стояла аккуратно в уголке, а Иннис и Бернис расписывали новую порцию изделий. Бернис расписывала кукольные головки под присмотром Иннис. Иннис сообщила, что вскоре должна подойти Юна для демонстрации своего первого платья. Поддержим молодые таланты!
Платьице и в самом деле было миленьким и, несмотря на дешёвый материал, выглядело даже нарядным за счёт некоторых декоративных деталей, но не перегружая весь облик. Кое-какие детали кроя отличались от общепринятых, так художник видит, но это было даже привлекательно. Я искренне похвалила юную кутюрье.
— Юна, ты молодец! Просто талант у тебя! Мама говорила, что будем куклы делать на продажу, а вы с Бернис тоже участвуете? Ты будешь платья шить и туловища для кукол. После того, как продам кукол, вашу долю буду вам выплачивать.
Юна зарделась от похвалы, потом робко кивнула и тихонько сказала.
— Хорошо, леди Мэри, я буду шить платья для кукол, можно ведь разные шить?
Конечно, я одобрила инициативу девочки. Потом, посмотрев на склонившуюся над расписываемой тарелкой Иннис, подумала, что надо следующие сервизы изготовить лично для Иннис. Ой, не зря так обеспокоился Грегор, когда решил что, Мак-Гренн зачастил к нам ради Иннис! Так, глядишь, до чего-нибудь и договорятся.
Все, что я вчера перед сном запланировала на сегодня, с утра полетело в тартарары. Из Грин Маунт пришло сообщение, что Лахлан — стеклодув приглашает меня на первую плавку стекла. Урраа!! У нас будет стекло! Торопливо перепоручив кучу дел Грегору, а именно — присмотр за всеми стройками, проверить и учесть количество заготовленного угля и дров, вручила ему план — схему будущего благоустройства двора, пусть нанимает работников из Стоунза, советуется с Лариком, а я помчалась с охранником в деревню.
У Лахлана и впрямь было все готово — печь доведена до нужной температуры, инструменты приготовлены, шихта выверена по составу и только осталось загрузить ее в тигель и поместить в печь. Почти все ингредиенты были свои, из этой местности. Только соду я привезла из Даблитти. Туда ее привозят с побережья залива, где получают ее методом сжигания определенных водорослей. Я вначале даже не поверила, что это сода. Мы привыкли, что сода это белый порошок. А тут мне показали серое, комковатое нечто. Но аптекарь уверил, что это и в самом деле сода, да и Лахлан подтвердил. Ладно, поверю им. Стеклянный бой на первый раз пришлось изымать у прижимистого Кузьки, потом пойдут в дело обрезки от своего стекла. И вот он, торжественный момент — в приоткрытую дверцу хорошо видно, как вся масса медленно оседает в тигле, как масло, и превращается в кипящую стеклянную массу. Я была готова подпрыгивать от нетерпения, когда, ну когда же мастер начнет выдувать стеклянный цилиндр? А Лахлан только качал головой, посмеивался, глядя на мои нервические метания вокруг печи и уверял, что скоро, вот — вот. Все, наконец-то! Мастер набрал немного стеклянной массы на конец стеклодувной трубки и начал медленно дуть в нее, раскачивая при этом. На моих глазах творилось рукотворное волшебство — из небольшого количества раскаленной докрасна стеклянной массы потихоньку выдувалась прозрачная стеклянная огромная бутылка, с закруглением на дне и узким горлом у трубки. Перестав раскачивать и дуть, мастер оторвался от трубки и сказал мне — Режь!!
Я быстро (как мне казалось!) отрезала узкое горлышко от трубки, подровняла, как смогла до прямой линии, срезала закругленное дно. Теперь, пока стекло мягкое, надо разрезать цилиндр и раскать скалкой, как тесто, на гладком листе металла. Так и нужной толщины добьемся, и лишние пузыри воздуха удаляться. Ну и упарилась я, пока раскатывала стеклянный лист. Как снимали готовый лист стекла с металла — отдельная история, руки тряслись, коленки подгибались, даже сердце переместилось ближе к щитовидке.
Было страшно уронить, разбить, или вдруг ещё не застыло в середине, и лист поведет волнами? Толщина листа была, конечно, великовата, это всё-таки не автоматическая протяжка, да и флоат — метод нам недоступен будет лет триста пятьдесят. Были и пузырьки воздуха, хорошо, что только по краям. Но это было стекло, настоящее, прозрачное. Я переживала, что оно может быть зеленоватого, бутылочного цвета, но
