КПЧ скатывается в бездну беспорядков, вседозволенности, анархии под видом демократии. Опасность такого положения таит в себе удар по социалистическому строю, международному коммунистическому и рабочему движению, распространяется ревизионизм учения марксизма-ленинизма, правые течения, шовинистические и националистические течения. Наша сила в Варшавском договоре — ведь этот договор не только военно-оборонительный, но экономический, политический, идеологический — это договор нашего сплочения и дружбы наших народов.
Чехословацкое руководство, по существу, выступает против всего этого. Как же мы можем все терпеть? В Европе сейчас довольно сложная политическая обстановка. Чехословацкое руководство своими действиями нарушает и без этого довольно хрупкое равновесие политических сил, что в недалеком будущем может принести непредсказуемые политические последствия в странах Восточной Европы. Нерушимость наших границ, крепость нашего социалистического союза заключается в нашем единстве, в силе и мощи Советского Союза. Чехословакия отталкивается от общего нашего дела, нарушает нашу общую договоренность о консультациях по внешнеполитическим вопросам, заигрывает с ФРГ, приглашает Брандта[114] в Чехословакию. О чем могут идти переговоры? Ведь всем нам это небезразлично. И вопрос не в том, чтобы представить Чехословакию только в черных красках, а чтобы разобраться во всей сложной ситуации, дать правильную политическую оценку, сделать анализ всему, что же происходит в Чехословакии и КПЧ? И вот чехословацкое руководство игнорировало наше предложение — как же все это понимать?»
После выступления В. Гомулки сделали перерыв в работе совещания. Его выступление на всех нас произвело большое впечатление, оставило тяжелый осадок, он говорил резко, но с большой долей правды. Но вся беда в том, что мы обсуждаем «порядки» в Чехословакии без чехословаков, пытаемся решить их «дела» за них, но без них. Безусловно, все это может отрицательно сказаться на дальнейших взаимоотношениях с чехословацким руководством и может еще больше усугубить, обострить политическую обстановку в Чехословакии.
Выступление Я. Кадара — Венгрия. Он выражает удовлетворение самой организацией этой встречи и далее говорит:
«Положение в Чехословакии очень сложное, и это потребовало от нас еще раз собраться и обсудить его. Хочу проинформировать о решении нашего политбюро о повторном приглашении чехословацких руководителей принять участие в нашем настоящем совещании. Мы сказали им, что если даже вы не приедете на совещание в Варшаву, то все равно совещание пяти стран Варшавского договора состоится. Накануне нашего отъезда в Варшаву поздно вечером, в 22.00, мы получили от Дубчека и Черника запрос о личной встрече и доверительной беседе на венгерской территории. Мы решили встретиться с товарищами Дубчеком и Черником. Об этом позвонили в Москву М. Суслову. На второй день встреча состоялась. Она продолжалась 4 часа (с 17.00 до 21.00). С нашей стороны на встрече были Кадар, Фок, с чехословацкой стороны — Дубчек и Черник. Они нам долго говорили о «2000 слов», как документе, ничего не значащем и никакой опасности не представляющем.
Второй вопрос — это настоящее совещание пяти стран. Почему они решили не принимать в нем участия? Первая причина — это то, что в своих письмах братские партии дали неправильную и тенденциозную оценку положению дел в их стране и в КПЧ. Вторая причина: почему их, чехов, не пригласили на совещание в Москву?
На все эти вопросы мы чехословацким руководителям сказали, что Президиум ЦК КПЧ допускает большую ошибку, приняв решение отказаться от участия в совещании в Варшаве. Дубчек ответил на это: «Мы принимаем коллективное обсуждение нашей ситуации, но почему тогда нас не пригласили на Московское совещание?» Мы им задали встречный вопрос: почему, на каком основании вы не принимаете приглашение на Варшавское совещание пяти братских партий? У нас больше оснований на обиду, мы откровенно спрашивали их: куда и с кем они?
Оба они при нашем откровенном разговоре плакали (здесь последовала реплика Л. Брежнева: «Они всегда плачут»). Я. Кадар не обратил никакого внимания на реплику Брежнева и продолжал свое выступление: «Что же нам делать, — спрашивали чехословацкие руководители, — что же, перед нами теперь закрыты двери?» От этой встречи и разговоров сложилось впечатление, что Дубчек и Черник растеряны, как-то надломлены и стремятся найти выход из создавшейся сложной для них ситуации, они говорили, что хотели бы иметь одностороннюю встречу с советскими товарищами, но последние якобы от этой встречи уклоняются. Это было сказано с особой обидой, но мне кажется, что это проявление с их стороны очередной демагогии. Мы им сказали, что вы, чехи, сами виноваты в том, что очутились в таком положении».
Продолжая свою речь, Я. Кадар сказал: «Теперь позвольте высказать нашу оценку о состоянии политической ситуации в Чехословакии. После Московского совещания мы еще раз на нашем политбюро обсуждали, изучали, анализировали все события в Чехословакии и пришли к убеждению, что здесь происходят опасные политические, экономические, социальные, идеологические процессы. Но с оценкой, что там происходит контрреволюция, мы не совсем согласны. Я бы определил так, что в Чехословакии происходят процессы опасные, и нам надо принять все меры для локализации этих явлений, опираясь на здоровые силы в Чехословакии».
Тов. Гомулка сказал, что «КПЧ перерождается в социал-демократическую партию, там ревизионизм, нет гарантии в том, что XIV съезд КПЧ останется на марксистско-ленинских позициях. Вряд ли можно и с этими утверждениями тов. В. Гомулки согласиться. Правда, положение в Чехословакии усложняется, решения майского Пленума ЦК КПЧ не претворяются в жизнь, а теперь еще складываются дополнительные трудности в связи с отказом чехов участвовать в настоящем совещании, и это уже затрагивает нас всех. Президиум ЦК КПЧ противопоставил себя всем партиям — странам, входящим в Варшавский договор, и можно опасаться, что руководство КПЧ и правительство, чтобы оправдать свой отказ участвовать в совещании в Варшаве, всю вину свалят на нас.
И тут мы должны решительно выступить против радикалов, которые засели в Президиуме ЦК КПЧ. Мы предъявили чехословацкому руководству свои претензии по вопросу опубликования ими статей в их газетах об Имре Наде. Это нападки на нашу партию и социалистические страны.
Словакия тоже поражена стихией, разбродом и анархией, там собрано 7500 подписей под «Платформой 2000 слов», здесь есть подписи разных людей — рабочих, партийных работников, служащих, даже военных. В Словакии тоже партийные организации деморализованы. Сам состав КПЧ довольно разношерстный, в идеологическом отношении сложный, в партии много бывших социал-демократов, одних только бенешевцев[115] вступило в КПЧ свыше 250 тысяч человек.
Положение тревожное, опасное, чревато непредсказуемыми последствиями. В такой обстановке нам нужны здоровые силы в КПЧ, которые можно было бы поддерживать и опираться в наших действиях. Важен вопрос поддержки наших мероприятий коммунистическими и рабочими партиями капиталистических стран. Негативные процессы в Чехословакии углубляются, положение ухудшается с каждым днем, вызывает опасность разброса этого негативного явления на другие страны социалистического содружества. Поэтому наши меры должны быть более решительными, вместе с тем продуманными и осмотрительными, нам надо помочь здоровым силам всеми путями и средствами».
Выступление В. Ульбрихта — ГДР.
«Наше политбюро приветствует созыв Варшавского совещания. Мы полагали, что в сложнейшей обстановке в Чехословакии руководство КПЧ и правительство Чехословакии, руководствуясь здравым смыслом и крайней необходимостью, пришлет свою делегацию на наше совещание, тем более после опубликования «Платформы 2000 слов». Но, видно, руководство партии и страны не в состоянии справиться с разгулявшейся анархией и правыми силами в их стране. И нам ясно, что события в Чехословакии затрагивают интересы не только чехов.
Товарищ Я. Кадар здесь говорил, что «в Чехословакии действуют только ревизионистские силы». Вряд ли можно с этим утверждением согласиться. Что же тогда назвать контрреволюцией, если не «Платформу 2000 слов»? Бонн и папа римский, оказывается, правильнее оценивают события в Чехословакии: они поставили условие — как только окончательно будет разгромлена КПЧ, так они установят дипломатические отношения с Чехословакией.
Если мы не примем решительных мер для локализации и стабилизации положения в Чехословакии, то, товарищ Кадар, следующий удар будет направлен против вас, вашего народа, и если вы не считаете «Платформу 2000 слов» контрреволюционной, то вы находитесь в очень трудном положении. Товарищ В. Гомулка правильно оценивает состояние и политическую ситуацию в Чехословакии.
