— А как так получилось, что можно так запросто упасть в бассейн с этой, — Ламберт замялся. — С карбоантимоновой кислотой, — на автомате подсказала ему Катрина. — В бассейн с кислотой? — Ламберт перевел взгляд на оставшихся в живых коллег. — Очередной саботаж? Не удивлюсь, если Джон и к этому причастен. Но как он смог так все рассчитать?
— Никак.
— Что? Что ты имеешь ввиду, Дэвид?
— Он не мог это рассчитать. Это невозможно.
— А что же это? Просто несчастный случай? В этот раз действительно несчастный случай?
— Нет. Ты прав. Это саботаж. Но в нем виноват другой человек.
— Что? Ты кого-то из нас обвиняешь? Или это чистосердечное признание?
— Ни то и не другое.
— Ты говоришь загадками. Если не мы трое, то кто тогда?
— Есть еще один человек на станции.
— Нет. Нет. Это невозможно, — Ламберт был озадачен, он мотал головой в знак несогласия с Дэвидом. — Как ты себе представляешь он это сделал?
— Элементарно. Он же телепат.
— Он не телепат. Тем более он даже не здесь сейчас. Скажи ему, Катрина.
— Ну чисто технически это не невозможно. Однако на перенаправление управляющего рассудка с текущего носителя на новый потребуются колоссальные объемы энергии. К тому же перенастроить управляющий модуль можно только снаружи. И это будет очень заметное действие. Да, и еще одно. Он не может быть одновременно там и тут. Можно это проверить, прочитав логи. Причем замаскировать их не получится. Была бы жива Петра, она бы это проверила в два счета, но теперь… я, конечно, могу попробовать, но ничего не обещаю. В любом случае, мне эта объяснение кажется весьма сомнительным. Несчастный случай представляется более вероятным событием.
— Но ты, все-таки, можешь это сделать?
— Я попробую, но ничего не обещаю.
— Ты главное попробуй, а там видно будет, прав я или нет.
Троица направилась к инкарнационным камерам. Они вышли из лаборатории, пошли в сторону командного центра и на полпути, в самом центре станции, прошли сквозь двойной шлюз — единственный шлюз внутри станции, по своим изоляционным характеристикам намного превосходящий наружные шлюзы — и стали спускаться по винтовой лестнице. Вскоре они оказались в самом важном месте станции, в месте из-за которого и была построена станция. Большое полупрозрачное стекло отделяло комнату контроля — основное место работы Петры — от самого защищенного места на станции — бункера с инкарнационными камерами. Даже питание и электрические и информационные сети были здесь автономны. Из десяти камер сейчас была занята только одна. Здесь находился первый нулевой член станции. Следующая экспедиция должна привезти второго нулевого члена, а еще через пять циклов мощность подземной лаборатории должна будет выйти на максимум. Это была станциеобразующая лаборатория. Все остальные лаборатории существовали здесь постольку, поскольку не мешали основной лаборатории и большинство из них, за исключением тех, что были заняты исследованием жизни на ближайших планетах, вообще не имело смысла строить так далеко от Земли. Вот почему смерть Петры была так критична для функционирования станции и нулевого члена. Оставалось надеяться, что до прибытия следующей смены не случится ничего экстраординарного и функционирование станции не прервется. Однако если опасения Дэвида окажутся обоснованными, то само существование станции окажется под угрозой.
Катрина села за главный пульт комнаты контроля. Так, с чего начать? Два десятка графиков и еще больше чисел, отображаемых на трех огромных мониторах, отражали информацию о различных параметрах нулевого члена. Показатели стабильно находились в зеленой зоне. Хаотично метались только показатели, характеризующие мозговую активность. Но и они находились в пределах нормы. Катрина проходила курсы по биопрограммированию и кое что помнила с институтских времен, но одно дело программировать на макетном компьютере, а другое — на реальном человеке. Сначала Катрина проверила все показатели. Пульс, частота дыхания, сатурация, альфа, бета и гамма активности, артериальное и венозное давления. За последние сутки ни один показатель даже близко не подходил к критическим значениям. Похоже, что Дэвид был не прав, но чтобы окончательно убедиться в этом, необходимо проверить видеологи. Из них сразу будет понятно, где находился разум нулевого члена. Однако это очень опасная процедура — она может привести к галлюцинациям нулевого и даже к незначительным повреждениям коры головного мозга. Катрина вздохнула, вызвала командную строку и ввела первую команду. Процесс стартовал. Визуально ничего не изменилось, но процессы были запущены. Потребуется еще совершить длинный ряд определенных действий, чтобы вскрыть разум человека. Нельзя просто так взять и оголить его зрительные центры, следует последовательно слой за слоем обнажать его разум, раздевая словно капусту, и обязательно контролировать параметры после каждой итерации. Вторая команда подготовила «подушки безопасности» — изолированные мозговые области интегрального процессора, которые заполнялись резервными воспоминаниями за последние десять минут — на случай непредвиденного сбоя при вскрытии видеологов. Теперь нужно эти подушки заполнить. Это займет некоторое время. Прогресс бар медленно пополз вправо, постепенно становясь из красного сначала в оранжевый, а потом в зеленый. Еще пару минут. И. Готово. Теперь нужно действовать быстро. Следующая команда связала полные «подушки безопасности» с дельтавидным участком головной коры — области, подключенной к инкарнационной капсуле. Подготовительный этап закончился. Катрина не совершила ни одной ошибки. Мозг нулевого члена ничего не заметил и продолжал функционировать в соответствии со стандартами. Теперь предстояло продублировать каждый ключевой кадр и проставить их через один для извлечения нужных изображений — каждый четный вытащить и вместо него поставить нечетный. Тогда и нулевой член, и Катрина будут видеть одну и ту же картинку, но с вдвое меньшей частотой и сдвинутую относительно друг друга на пол нового кадра. Эта дискретность почти незаметна для человеческого глаза и процедура извлечения кадров будет не так болезненна для нулевого члена. Кстати, как его зовут?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как зовут нулевого члена? — Катрина обратилась к своим спутникам, с тревогой и интересом наблюдавшим за ее действиями. Дэвид оставил вопрос без ответа, а Ламберт отрицательно покачал головой:
— Никто не знает. Петра, возможно, знала это, а остальным это не надо. Он начал свое путешествие до нас и закончит намного позже, чем мы вернемся домой. Одно точно известно: он — Человек. Так и называй его.
Хорошо. Человек, так Человек. Имя не лучше и не хуже других. Катрина вернулась к извлечению информации. Кадры заменены. Бэкап сделан. Все показатели в норме. Напряжение стабильно. Катрина стала выборочно извлекать видеофрагменты за последние сутки. Вот какая-то кирпичная стена. Темно, очень плохо видно. Фонарик выхватывает сводчатые потолки. Сквозь экран монитора ощущается повышенная влажность. Это совсем свежая картинка, и, несмотря на то, что изображение пробивается сквозь полутьму, краски сочные, все линии четкие, а кирпичи выглядят так, будто они продавливают экран, оставляя на нем рельеф. Потоки воды хлещут сквозь монитор, разливаясь под пультом и увлажняя ноги астронавтов. Изображение такое реалистичное, что кажется — они находятся там, в казематах, вместе с Человеком. Внутри Человека. В его голове. Идти становится сложно. Огромные усилия тратятся на преодоление массивных потоков. Шаги даются с большим трудом. Спертый воздух изредка тревожился легкими дуновениями ветерка, каким-то образом попадающим сюда, под землю. Петрикор возбуждал ноздри, смешиваясь с запахом озона и усиливаясь шумом дождя, идущего где-то вдалеке. Его заглушенный шепот убаюкивал, отговаривая двигаться дальше. Стена была влажно-шершавой. Ноги с трудом преодолевали толщу воды. Это все было очень необычно, так как они никуда не шли, комната, в которой они находились, была сухой, стена была только на мониторе, и ощутить ее тактильно не было никакой возможности, а воздух был такой же сухой, как и на всей остальной станции. Тем не менее, астронавты чувствовали все это, словно находились там, преодолевали потоки воды в полузатопленном подземелье. Это был их первый опыт наблюдения за видеологами в инкарнационной капсуле, и для них было открытием, что визуальные образы могут возбуждать остальные органы чувств, даруя чувство полного погружения.
