Граф обошел вокруг изобретения, вглядываясь в каждую деталь, он улыбался, сверкая острыми зубами. В де Вилле чувствовалась какая-то животная сила, целеустремленность, одновременно ребяческая и пугающая.
— Можно? — иностранец указал на водительское кресло.
Фоули засомневался, но, почуяв потенциального благотворителя, пожал плечами.
Де Билль взобрался на сидение. Коляска просела под его весом. Оси покоились на рессорах, как в двухколесном кэбе. Европеец провел руками по рулевому колесу, тяжелому и тугому, словно вентили на шлюзах канала. Сбоку от водительского сиденья располагались рычаги, назначения которых Мэссингем не знал, хотя и предполагал, что один из них должен служить тормозом.
Рядом с рулем находился рожок с резиновой грушей. Граф сжал ее из исследовательского любопытства.
«Би-би-ип!»
— Предупреждать пешеходов, — пояснил Фоули. — Двигатель работает столь тихо, что необходим клаксон.
Граф улыбнулся, глаза его сверкали красным от явного удовольствия. Он бибикнул еще раз, очевидным образом покоренный. Его одержимость поездами осталась в прошлом. «Би-бип» затмил «ту-ту».
Иностранцы так походили на детей!
— Как она трогается с места?
— Заводным рычагом.
— Покажите мне, — приказал де Билль.
Фоули кивнул Джеральду, который метнулся к передку штуковины с рукояткой и вставил ту в двигатель. Он провернул ее раз, но ничего не произошло. Мэссингем уже навидался такого прежде. Обычно официальные лица, собранные лично засвидетельствовать величайший прорыв, расходились к тому моменту, когда двигатель заводился. Потом он давал несколько перебоев, позволяя коляске сдвинуться вперед на ярд или два, лишь затем, чтобы в лучшем случае заглохнуть, а в худшем — взорваться.
Если причуда Фоули взлетит на воздух и прикончит графа, отвечать за это будет Мэссингем. Иностранный господин, несомненно, испытывал тягу к смерти.
Джеральд провернул рычаг еще раз, потом еще раз и…
…и неожиданно точным и быстрым движением вынул его из двигателя. Небольшие огоньки пробежали по внутренностям машины, и поршни начали сжиматься.
Повозка тронулась с места, а граф вновь посигналил. Для счастья ему явно не обязательно была нужна машина, он довольствовался бы одним клаксоном.
Экипаж медленно катился к воротам. Изобретатель выглядел встревоженным, но не протестовал. Прибавив ходу, коляска скрылась в воротах. Соломенную шляпу графа сдуло и унесло к потолку черным дымом, густо валившим из труб позади агрегата.
Мэссингем, Фоули и Джеральд последовали за машиной к дверям в ангар. С изумлением они наблюдали за тем, как граф все увереннее управляется с авто-мобилем, крепко вцепившись в рулевое колесо и поворачивая его все более уверенно, описывая круги вокруг груды рельсов и катаясь взад-вперед между строениями и навесами.
С дороги метнулась, поджав хвост, кошка. Проходящие мимо рабочие останавливались посмотреть на невиданное зрелище. Собралась небольшая толпа бездельников, бросивших свои обязанности. Несколько директоров высунули из окон головы, сдвинув шелковые шляпы.
Это было смешное зрелище, хотя и чем-то будоражащее. Граф являл собой воплощение сосредоточенности и серьезности. Но сама машина выглядела глупо, отнюдь не так величественно, как паровой двигатель. И все же Мэссингем начал понимать, что именно Фоули увидел в этой штуке.
Граф в очередной раз бибикнул рожком. Кто-то рассмеялся.
Очарованный, Джеральд приплясывал позади повозки.
Граф сделал крутой разворот, и внезапно ноги мальчика угодили под передние колеса. Яркая кровь брызнула на маслянисто блестящий двигатель, как если бы это был Молох, требующий жертвоприношения.
Изобретатель закричал. Сердце Мэссингема словно ударили молотом.
Граф, казалось, не замечал того, что натворил, и ехал дальше, перемалывая мальчишку и весело бибикая чертовым клаксоном. Колеса окрасились красным и оставили кровавый парный след в добрых двадцать футов на изрезанной колеями земле. Рабочие бросились на помощь визжащему от боли мальчишке, чьи ноги были изломаны, а перепачканное в грязи лицо побелело.
Де Билль отыскал тормоз и остановил машину.
Фоули был слишком потрясен, чтобы произнести хоть слово.
Граф в оживлении соскочил на землю.
— Что за изумительное средство передвижения! — возвестил он. — Оно и в самом деле станет машиной будущего. Я того же мнения, что и вы, мистер Фоули. Вы сделаете мир быстрее и чище. Эти экипажи получат броню, сделав каждого ездока воином, своего рода рыцарем, слившимся с боевым конем. Вы изобрели передвижную крепость, которую можно снарядить для обороны и нападения. Эта повозка способна послужить убежищем, сухопутным броненосцем, средством для разведки и, наконец, гробом или гробницей. Я буду в числе первых покупателей вашей замечательной коляски. Можете считать меня спонсором ее производства. Я не успокоюсь, пока весь мир не станет бегать на этих двигателях адского сгорания.
Он вытянул руку, и соломенная шляпа, скользнув в завитке пара, оказалась в его длинных пальцах. Крики Джеральда сменились хныкающими рыданиями. Граф словно не замечал их, хотя Мэссингем помнил об остроте его слуха.
Де Билль щегольски водрузил шляпу на голову, издал клаксоном последний жизнерадостный «би-бип» и скрылся в черных клубах дыма, который, казалось, расступался перед ним и окутывал его фигуру, подобно мантии.
Мэссингем подумал о будущем. А пожалуй, на этом действительно можно сделать деньги.
Примечание
Я предложил «Мертвые ездят быстро» — хотя текст и не взяли — в антологию рассказов, призванных заполнить пробелы в стокеровском «Дракуле» и показать, что граф делал во время своего путешествия в Лондон, когда многочисленные действующие лица романа видели его только мельком. Риск тематических антологий заключается том, что у всех одна и та же идея, в результате получается ряд историй, которые читаются на один манер. Поэтому я решил написать рассказ о Дракуле, в котором тот никого не кусает, и сосредоточился на другой черте его характера, придуманной Стокером (а именно — на увлечении графа современным транспортом). Хотя изначальной целью было соответствовать оригинальному роману, ничто здесь не противоречит альтернативной вселенной «Эры Дракулы», и этот случай вполне мог произойти в мире цикла.
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ «ЭРА ДРАКУЛЫ»
1: ИЗ «КРАСНОЙ ВЛАСТИ»
![]()
Как уже пояснялось выше, первоначальный набросок «Эры Дракулы» появился в «Большой книге о вампирах» Стивена Джонса. Повесть поглотил пришедший ей на смену роман, и я не вижу никакого смысла перепечатывать ее целиком — почти все из той короткой истории вошло в настоящую книгу. Однако в первоначальном варианте финальная сцена была сыграна несколько иначе. Это Раздел 18 «Красной власти» (название придумал Стив), который соответствует Главе 57 («Семейная жизнь нашей дорогой королевы»).
Королевский экипаж поджидал ее у Тойнби-Холла; суетливый кучер по имени Нетли умел искусно с ним управляться с ним на тесных улочках Уайтчепела. Нетли уже подобрал у клуба «Диоген» Борегара. Огромный черный конь и не слишком обременяющая его ноша чувствовали бы себя свободнее, окажись они на более широких проездах города. Сейчас же экипаж походил на пантеру из лабиринта в Хемптон-корте и скорее крался, нежели стремительно и изящно катился, как ему подобало. В темноте черную карету и украшающий ее герб провожали недобрыми взглядами.
Женевьева заметила, что Борегар чем-то подавлен. С той ночи девятого ноября она видела его лишь несколько раз. После Миллерс-корт, 13. Дьёдонне даже допустили в гулкие залы клуба «Диоген», где она давала показания на закрытом слушании, куда также вызвали Борегара, дабы тот отчитался о подробностях смерти доктора Сьюарда. Она поняла тайные намерения правительства и осознавала, что этот трибунал в первую очередь будет решать, какую правду скрыть, а какую представить публике. Председатель, почтенный дипломат из числа «теплых», переживший немалое количество правительственных перестановок, внимательно все выслушал, но вердикта не вынес — он лишь собирал данные, поскольку каждая крупица истины влияла на политику клуба, который часто оказывался больше чем клубом. В «Диогене» состояло очень мало вампиров, и Женевьева предположила, что тот был прибежищем столпов ancien regime, если не вообще гнездом бунтовщиков.
