по столу.
– А вот это ни к чему, – рассердился Ведашев.
– Звыняйте, – смешалась пассажирка. – Я ж от души…
Ее извинения заглушил хохот окружающих.
Тем временем диспетчер посчитала мелочь. Сумма в самом деле составляла 63 копейки, приготовленных под расчет для покупки билета.
Через 20 минут участники событий сидели в милицейском УАЗике.
Задержанный оказался неоднократно судимым карманником «на пенсии». Отбыв последний срок, он недавно осел в теплых краях. Купил мазанку на хуторе «Первенец» в 7 километрах от Крымска. Завел кур и кроликов. Жил бобылем. Воскресное посещение Крымска объяснял желанием познакомиться с городом. С криминальной профессией решил «завязать», однако придя на автовокзал для отъезда домой, избежать соблазна «проверить» чужой карман не смог.
Причастность к субботней краже на рынке категорически отрицал. Правда, в этом случае его подвело нарушение профессионального кодекса карманников, предписывавшего немедленно избавляться от личных вещей потерпевших, украденных вместе с деньгами. Была ли эта его промашка проявлением жадности или тяги к коллекционированию, не известно. Возможно, мы столкнулись с синдромом Плюшкина. Дело в том, что при обыске в доме карманника милицейский следователь обнаружил возможные доказательства преступной деятельности. Среди набора хранившихся за настенным зеркалом разномастных женских кошельков, расчесок и зеркалец нашелся носовой платок с вышитыми инициалами обокраденной старушки. Именно в эту тряпицу, по показаниям потерпевшей, были завернуты деньги, вырученные от продажи коровы.
Как ни странно, арестовывать карманника следователь не стал. Доводом для избрания подписки о невыезде послужили наличие собственного жилища и домашние животные на подворье обвиняемого, за которыми не кому было присматривать.
Суд состоялся в конце августа. Ведашев и я присутствовали на процессе в числе других свидетелей. Карманник к этому времени избавился от кур и кроликов.
Во время перерыва накануне оглашения приговора он ушел обедать в чебуречную напротив суда (теперь в этом помещении посудный магазин). С обеда вернулся в «состоянии крайнего недоумения», отражавшем сомнения в реальности происходящего. Отвечая на вопросы судьи о самочувствии, чистосердечно признался, что в предвидении возможного лишения свободы, выпил напоследок крепленого вина. Восемь стаканов.
Предчувствие «Ковбоя» оказалось верным. Суд отправил его в места лишения свободы на 5 лет.
За период практики у меня появились друзья из числа сотрудников прокуратуры и милиции. С теми из них, кто не уехал в другие края, я общаюсь поныне. С бывшим следователем, затем прокурором, судьей и, наконец, пенсионером В. А. Тетеркиным и его детьми мы провели «вечер воспоминаний» в октябре 2016 года. Виталий Александрович умер зимой 2017-го.
Прежнего прокурора П. М. Сазонова назначили на такую же должность в Туапсинском районе. Он передавал мне из тех краев приветы через своего зятя Николая Губенко и Гену Лозового, бывшего студента нашего курса, а затем следователя туапсинской прокуратуры.
Среди сотрудников милиции, запомнившихся неординарными поступками и трагической судьбой, молодой участковый уполномоченный Николай Лукин.
Накануне моей практики он задержал на отдаленном хуторе бежавшего с этапа особо опасного рецидивиста. Связи с районом не было. Задержанию предшествовала перестрелка. Бандит имел при себе пистолет «ТТ», отнятый у конвоира. По ориентировке вероятность появления беглеца на родном хуторе была сомнительной. По этой причине Николая послали туда в одиночку, «на всякий случай». Сцена задержания, по словам участкового, напоминала оперетту «Свадьба в Малиновке». На финальном этапе участковый и беглец ползали по-пластунски по междурядьям огорода. Время от времени приподнимались над кустами картофеля и стреляли друг в друга. Затем Николай оказался за спиной рецидивиста.
«Знаешь, – рассказывал участковый, – Сменил обойму, поднимаю голову, а он в паре метров впереди смотрит в куда – то в сторону. Мелькнула жуткая мысль – сейчас я человека убью. Вопреки инстинкту крикнул, что стреляю. А он поднял руки. У него патроны кончились».
Этим поступком Николай компенсировал выговор, полученный тем же летом за вопиюще превратное использование доклада Н. С. Хрущева при исполнении служебных обязанностей.
Предыстория события такова. В соответствии с планом реализации мероприятий, предусмотренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 октября 1956 года «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством», пригородный колхоз им. В. И. Ленина в начале 60-х годов принял в коллектив артели табор ромал[39] [2]. Для убеждения в преимуществах оседлого образа жизни этим гражданам предоставили коттеджи, построенные на окраине г. Крымска за счет хозяйства.
Ромалы признательности к благодетелям не выявляли. Желание вернуться к бродяжничеству сдерживала лишь оговоренная Указом угроза привлечения к уголовной ответственности. Однако от стремления сбиваться всем табором на ночевку в один коттедж их удержать было нечем. Районному и городскому руководству эта особенность не нравилась. Задачу убеждать цыган в недопустимости нарушать жилищно-санитарные нормы возложили на участкового уполномоченного милиции Николая.
А цыгане были неисправимы. Ежевечерние увещевания сбивавшихся в кучу ромал толку не давали. Уклоняясь от встреч с назойливым участковым, они периодически меняли место ночного сна.
Тут-то Николая осенила идея применить вместо метода убеждения иезуитскую пытку, какой представлялось прослушивание выступлений и докладов Н. С. Хрущева, инициатора приснопамятного Указа об одомашнивании кочевников.
Воплощая в жизнь задуманное, Николай запасся в Красном уголке райотдела сборником речей под названием «Современный этап коммунистического строительства и задачи партии по улучшению руководства сельским хозяйством». Затем, выследив очередное место ночного сбора ромал (благо, отходили ко сну рано), вламывался в коттедж. В коротком вступительном слове объяснял беднягам, что их антисанитарное поведение бросает вызов идеям Никиты Сергеевича, изложенным в речи на зональном совещании работников сельского хозяйства Кубани, а также в докладе на мартовском (1962 года) Пленуме ЦК КПСС. После этого переходил к чтению вслух соответствующих материалов.
Помню мстительное удовольствие, с которым он описывал реакцию цыган, вынужденное общение с которыми лишало его и без того редко выпадающего вечернего отдыха.
«У́-част-ковый, – тоскливо кричали ромалы лужеными глотками. – Уже читал! Не надо!».
«Нет, надо! – возражал Николай. – Ничего не поняли. Потому и собираетесь в кучу». Устное изложение идей Персека продолжалось не менее часа.
Эксперимент закончился жалобой цыган председателю колхоза Есину. Скандал докатился до райкома партии и от первого секретаря Скороходова спикировал на райотдел милиции. Николай, получив грандиозную выволочку и выговор, приобрел в коллективе титул чтеца-декламатора.
Он был смелым, душевным и жизнерадостным парнем. В пятницу седьмого августа 1964 года мы отвезли в Краснодар объекты для экспертного исследования. На обратном пути беззаботно болтали в кузове попутного грузовика. А через два дня, в воскресенье, он застрелился из табельного «Макарова» после глупой и пошлой истории с его невестой. Эксперт Кузьма Иванович Соленов сказал, что в момент смерти Николай был трезв.
Курс четвертый, новое жилье и последняя шабашка
Учеба на четвертом курсе прошла
