и шелест травы на ветру, из которой незаметно выползает змея.
– Я не даю второго шанса, и я не зря искал тебя двадцать лет.
Он говорит серьезно. Он собирается заставить меня ему подчиниться, потому что думает, что я его дочь.
– Что будет, если я откажусь?
Я затаила дыхание, но не потому, что боялась услышать его ответ, который был ясен с самого начала, а потому что пыталась прислушаться к себе. После гибели Джорджи меня все время мучил этот вопрос. Что значит для меня смерть? Хочу ли я на самом деле жить? Боюсь ли я умирать?
И тогда перед глазами вспыхнуло мамино лицо. Утром она с улыбкой разбудила меня и отправила на рынок за продуктами. Чтобы приготовить из тыквы кашу и сделать краски для очередного ее творения. Мама готовит самые лучшие оладьи, и, хоть иногда у нее сбегает кипяченое молоко, оладьи-то все равно объеденье! Я всегда съедаю их, даже зная, что мне нужно будет провести в спортзале больше времени. А когда я заявила, что несмотря ни на что буду врачом, мама прокралась ко мне в спальню и шепотом, пока я притворялась, что сплю, заверила: «Папа смирится, Кая, поступай, как знаешь. Помни: это твоя жизнь, и только тебе выбирать. Несмотря ни на что, ты хороший человек».
Мама знала обо мне? Неужели она хотела сказать: «Ты хороший человек, в отличие от твоего настоящего отца»?..
Я одернула себя.
Мама ничего не знала. Мой отец – Дэвид Айрленд, а Джек – врач из городской больницы Эттон-Крик, просто помешанный на власти психопат, который зачем-то выбрал для удовлетворения своих безумных желаний меня.
Я должна держаться. Я не могу бросить маму. Моей гибели она точно не переживет, ведь у нее столько сил ушло на то, чтобы прийти в себя после смерти Джорджи и папы. А если что-то случится со мной, то кто будет привозить ей с городской ярмарки овощи и фрукты?
Соберись, Кая, – приказала я себе. Мамино лицо с непослушными кудрявыми волосами постепенно растаяло, и вместо него из темноты выплыло лицо Джека.
– Ты мне не веришь? – голос его подрагивал, и я поняла, что сейчас последует удар, а потом его насмешливое «шууууууутка». – Думаешь, я двадцать лет потратил на поиски несуществующего ребенка? Ты дочь Дэйзи Келли. Она похитила тебя, забрала из моих рук. Моего ребенка, мою дочь! – яростно взревел он, еще не полностью теряя контроль. Хотя он все равно выглядел так, будто ему на ногу упала огромная железная плита и разом отрезала все пальцы.
– Ты поверишь, – пообещал он, приблизив свое лицо к моему. До меня донеслись запахи дорогого одеколона и лекарств. Я увидела бьющуюся жилку на шее, крупную и притягательную: всадить бы в нее что-нибудь острое, чтобы кровь хлестала ручьем. – Мне не хотелось бы этого делать, малышка Кая, но… Не все идет так, как я хочу. – С этими словами он достал из кармана брюк мобильный телефон и принялся набирать чей-то номер.
Это совсем не то, чего я ждала. Выбитые зубы или вырванные волосы – да, но разговор по мобильному совсем не вписывался в мою реальность. Я не сразу поняла, что именно меня испугало, но сердце почувствовало все гораздо быстрее. Оно забилось в груди так сильно, что на спине снова выступил пот.
Джек включил громкую связь и повернулся ко мне с вежливой полуулыбкой на лице. С такой улыбкой говорят пациентам, что у них все хорошо и беспокоиться за здоровье не стоит.
Длинные гудки вызывали во мне дрожь. Я услышала мамин голос, и тогда мое сердце оборвалось.
– Слушаю?
Зачем этот тип ей звонит?
Зачем ей позвонил этот психопат?
Чего он от нее хочет?
В моей голове разом пронеслась тысяча вопросов, и я решила, что буду держать рот на замке, несмотря ни на что.
– Кто это? – спросила мама. В ее голосе появились подозрительные нотки.
Джек, глядя на меня каким-то самодовольным взглядом, ответил:
– Это Джек Стивенсон.
Повисло долгое молчание, в течение которого на лице Джека расцвела ослепительная, удовлетворенная улыбка.
Чего он так самодовольно улыбается? Она его и знать не знает, думает, что за черт ей позвонил среди ночи, – зло подумала я, но мое сердце, бьющееся в сотни раз быстрее, чем обычно, все знало.
– В чем дело, Мэгги? – любезным тоном полюбопытствовал Джек, при этом улыбаясь мне. – Разве ты не искала меня?
– Я убью тебя.
Я даже не сразу поняла, что эти слова произнесла моя мама. Целую секунду я думала, что это кто-то другой – злая, расчетливая женщина, а вовсе не моя улыбчивая мама-болтушка.
– Знаешь в чем проблема, Мэгги? – обрадовался Джек, увидев мое ошеломленное выражение лица, но мама повторила громче:
– Я убью тебя.
И теперь я ее услышала. Маргарет Айрленд пряталась где-то там за угрозами убить, произнесенными четко и громко. Я услышала голос мамы, которая рыдала после смерти отца ночами напролет, которая боялась подойти ко мне в больнице после похорон Джорджи, которая почти на коленях умоляла отца не возвращать меня в военную школу.
Джек проигнорировал ее угрозы, как пустой звук. Он хрипло произнес:
– Проблема в том, что я первый нашел тебя. Тебя и мою дочь.
Снова повисло молчание, и я почувствовала, как больно глазам – я слишком сильно их распахнула, будто это помогло бы услышать мамины возражения, заявления, что звонивший несет бред. Но целую минуту ничего не происходило, а затем в тишине амбара, нарушаемой моим оглушительным сердцебиением, раздался мамин голос. Она с расстановкой произнесла:
– Если ты тронешь Каю, я уничтожу тебя. Ты понял? Я сотру тебя в порошок. Я…
– Прекрати, Мэгги, – отмахнулся Джек. – Ты уже опоздала с угрозами. Я нашел свою дочь. Мы мило побеседовали. Она не могла поверить, что я говорю правду, представляешь? Но, конечно, этот небольшой разговор с тобой, Маргарет, все очень хорошо прояснил. Думаю, теперь Кая все поняла, ведь она, к счастью, не глупая девочка.
Мне хотелось завопить, что его слова – ничто. Маргарет Айрленд – моя мать, только она и больше никто. Хотелось крикнуть, что я люблю ее больше всего на свете. Но я не кричала, потому что боялась ее напугать. Она и так напугана.
Моя мамочка такая чуткая, и я на нее совсем не похожа. Мама – роза без единой колючки или даже полевая ромашка, росшая среди буйной зеленой травы, мама любит искусство и джаз. Она любит выращивать кактусы и… умеет хранить секреты.
– Мне придется научить мою малышку всему тому, что умею я.
– Нет! – отрезала она визгливым голосом. – Не тронь мою дочь! Не смей!
– Она моя дочь! – в один миг разъярился Джек, сжимая в кулаке мобильный телефон. Он позабыл о представлении, отвернулся от меня и стал вопить в трубку: – Ты похитила Дэйзи Келли! Ты украла мою дочь и думала, я
