мюнцеровской партии, было меньшинство. Если большая часть крестьян действительно искала только освобождения и улучшения своей жалкой участи, то в крестьянском лагере было немало и таких искателей приключений, которых привлекали бродячая жизнь и грабеж; они мешали дисциплине, вносили разлад в крестьянское войско и так же внезапно покидали его, как и приходили. Да и лучшая часть крестьянства нередко бросала свои отряды, готовая войти в переговоры с господами из-за ничтожной приманки. Только последователи Мюнцера были тверды, и там, где они деятельно работали, крестьяне держались стойко.
Швабский союз обманул крестьян и нарушил мир — войска двигались на подавление мятежа. А мятеж рос с каждым днем: он вспыхнул в Шварцвальде; зарево его показалось на берегах Дуная; во второй половине марта вспыхнули Вюртемберг и побережье Неккара; наконец, Оденвальд, Нижняя и Средняя Франкония. На 2 апреля было назначено всеобщее восстание.
Мятеж в Оденвальде был делом рук адвоката Венделя Гиплера с группой товарищей. Пришло время, когда он мог выместить свою обиду и обиду своих доверителей-крестьян на заносчивых и жестоких графах Гогенлоэ.
В долину Таубера, к гогенлоэвскому графству, со всех сторон потянулись толпы вооруженных крестьян. Во главе войска стал содержатель гостиницы в Беленберге, решительный Георг Метцлер, в кабачке которого собирались заговорщики.
Другим пунктом для оденвальдских заговорщиков был дом мясника Клауса Сальва в городе Эрингене, где Вендель Гиплер, вербуя союзников, старался привлечь в крестьянский лагерь дворян как сильных и искусных воинов.
2 апреля союзники-крестьяне справляли в доме горожанина Леонарда пир. Во время пира было сказано немало зажигательных речей о предстоящем выступлении. Едва настала следующая ночь, шпионы собрались известить о случившемся графов Гогенлоэ, находившихся в отлучке, но восставшие схватили посла, отобрали у него ключ от ворот, а графских ключника и старосту заперли в свином хлеву.
Среди ночного мрака прозвучал первый удар набата. Графский трубач затрубил тревогу; из городских ворот потянулись темные фигуры с дымящимися факелами, призрачные огоньки которых призывали окрестных жителей в Эринген. На рассвете к городской заставе со всех ближайших деревень повалили густые толпы народа. Члены крестьянского союза приступили к выработке требований. Они были очень умеренны.
Графы прочли бумагу и расхохотались. Они не подозревали, что восстанием руководил умный Гиплер, и считали его вздорной вспышкой, которую легко подавить.
Графский секретарь вместо ответа высокомерно потребовал, чтобы бунтовщики возвратили ему ключи и немедленно разошлись по домам. Тогда крестьяне заговорили другим языком. Их мирные переговоры превратились в решительные требования; теперь им уже не страшен был графский гнев, когда они с часу на час ждали подкрепления из неккарской долины.
Ясное ополчение Яклейна Рорбаха победоносно подвигалось к Эрингену. На пути в старинном монастыре Шонтале Метцлер со своим войском устроил главную квартиру. Здесь он поджидал отряды из долины Таубера, гогенлоэвского графства, неккарской долины и Вюртемберга.
Товарищи Метцлера беспечно пировали в кельях и на монастырском дворе, забрав брошенное бежавшими аббатом и монахами имущество. Крестьяне пили из золотой и серебряной церковной посуды, нарядившись в богатые церковные облачения, и эти наряды придавали пирушке маскарадный характер. Метцлер с благодушной улыбкой наливал товарищам вино, как делал это в былое время в своем кабачке, а монастырские крестьяне, присоединившиеся к его отряду, лихорадочно отыскивали в бумагах оброчные книги, чтобы уничтожить их.
— Не трудитесь, — робко сказал им служка, — эти книги увезены настоятелем.
Крестьяне бросились на него; служка пустился наутек.
— Охота гоняться за такой мелкой дичью! — засмеялся Метцлер. — Просто выгоните лежебоков из Шонталя — и делу конец.
С хохотом и криком восставшие крестьяне стали выгонять монахов за монастырские ворота.
Среди рева толпы звенели разбиваемые стекла в готических окнах церкви; этот шум заглушался резкими звуками разбиваемого органа; бестолково звонили колокола.
Крестьяне смеялись:
— Звони сильнее — "бедный Коонц" сегодня празднует победу над тиранами!
— Смотрите! — крикнул один из звонарей, переполнявших тесную колокольню. — Вот всадник с холма машет нам шляпой. Ландскнехт ли это, который ищет выгодной службы, или крестьянин соседней деревушки, рассчитывающий у нас дешево купить монастырское вино?
Звон сразу оборвался. По зеленому скату, покрытому виноградником, от берега реки ехал рыцарь в шлеме с огненными перьями. Впереди себя в седле он держал связанную девушку. Бросив поводья одному из сторожевых крестьян, он сказал:
— Я рыцарь Гец фон Берлихинген. Где ваш начальник?
И вот они стояли посреди монастырского двора друг против друга — громадный, могучий Гец фон Берлихинген и коренастый Георг Метцлер, и между ними было что-то общее: оба они казались воплощением большой физической силы.
— Гец фон Берлихинген Железная Рука! — многозначительно пояснил рыцарь и вытянул левую руку с искусственной кистью из железа.
— Вижу, — не без любопытства отвечал Георг Метцлер. — Ну, а что вам угодно от мужиков, благородный рыцарь?
Гец громко расхохотался и хлопнул Метцлера по плечу:
— Брось болтать пустое! Да давай скорее вина — промочить горло! И гостеприимен же ты!
Он разом выпил поднесенное ему вино.
— Пожалуй, выпив из этого монастырского ковша, я сразу сделаюсь святым! — весело смеялся рыцарь. — А ведь мы всегда жили в мире, я и народ, а? Я не меньше, чем вы, ненавижу князей-епископов, оттого и не побоялся явиться к вам, один, без защиты друзей или слуг. — Он потряс руку Метцлера и продолжал. — Я уверен, что вы оставите в покое замки моих братьев, хотя наши крепостные и вступили в ваше войско. Впрочем, я не препятствую им. Отчего бы не поиграть с копьем! Во всяком случае, из дружбы, я уверен, вы оставите в покое могилы моих предков, а в задаток дружбы я привез вам молодую девицу, которую поймал в своем саду. Должно быть, эта черноглазая плутовка сбила с толку немало моих слуг, склоняя их в сторону мятежа. А ну-ка, развяжите ее. Да не узнает ли ее кто-нибудь из здешних людей?
Развязанная девушка смело выступила вперед:
— Меня зовут Польди; я из Альтштедта и, по приказанию брата Томаса Мюнцера, ходила из страны в страну, вербуя решительных людей для восстания.
— Это наша! — весело крикнул Метцлер. — Оставайся, Польди, или как там тебя зовут… Отчего бы, в самом деле, девушке не сражаться наряду с мужчинами!.. Ну, а вам я вот что скажу, господин рыцарь Железная Рука: мы не тронем ваших замков, но только и вы должны нам помогать. Брат народа — так брат!
Гец подумал и тряхнул головой:
— Ладно! Гец фон Берлихинген никогда не отказывался от боевой потехи! За мной поедет немало товарищей рыцарей. Но только, друзья, мне нужно собраться и кликнуть боевой клич. Я для вас сейчас лишний. Когда вы стянете все свои силы,
