Но противник Микадо выглядел не хуже: молодой петух угольно-чёрного цвета с красным клювом и красными же зрачками. Он выглядел помоложе и погибче ветерана Микадо, так что Ичиро даже забеспокоился. Соперник рвался в бой, тогда как Микадо, казалось, не проявлял никакого интереса к предстоящей схватке. Наконец, соперники были установлены друг напротив друга. До этого на площадке все шумели, а тут наступила тишина.
В этой тишине Ичиро услышал, как раздражённо выдохнул воздух его щегольски одетый сосед.
Не тратя времени даром, чёрный петух (его кличка была – Живчик) кинулся на рыжего. Микадо просто отступил в сторону, и чёрный пролетел мимо, врезавшись грудью в голени впереди стоящих зрителей. Видимо, кому-то досталось клювом по колену, так как в толпе закричали.
Чёрный развернулся. Перья на его крыльях уже стояли торчком. Микадо продолжал переминаться, невозмутимый и величественный. Агрессии к противнику он не проявлял.
- Давай, Микадо, бейся! – не утерпев, крикнул Ичиро.
Толпа его поддержала. Но Микадо не интересовало мнение толпы.
Чёрный Живчик предпринял вторую атаку. Микадо снова увернулся. Его уверенность в себе восхищала зрителей, но от чемпиона ждали более активных действий. На круг посыпалась ореховая шелуха и всякий мусор, чтобы раззадорить сражающихся.
Гнилой орех щёлкнул Живчика прямо по хохолку, и его это окончательно взбесило. Издав хриплый горловой крик, он подпрыгнул на месте и, отчаянно хлопая крыльями, преодолел в «полёте» почти три сяку, что позволило ему приземлиться на не ожидавшего такой выходки Микадо сверху. Рыжий петух был вынужден обороняться, зрители загалдели, а Ичиро рванулся вперёд, чтобы не пропустить ни одного момента этого удивительного состязания!
Но скоро всё было кончено. Победителем вышел Живчик. Поверженный чемпион Микадо лежал на боку и изо всех сил разевал клюв, пытаясь закричать. Но из его петушиного горла не доносилось ни звука.
- Вот и всё, - будничным тоном произнёс «шёлковый» сосед Ичиро, разворачиваясь и выходя из толпы.
Мальчик не мог поверить своим глазам. Вокруг все шумели. Те, кто делал ставку на победу Микадо, яростно доказывали, что бой прошёл не по правилам, что петух не был побит в честном бою, а поскользнулся на ореховой шелухе. Писарь и казначей отмахивались от спорщиков и сообща производили какие-то подсчёты. Впрочем, Ичиро знал, что деньги ему уже не вернуть.
Он выбрался из толпы с чувством опустошения. Сам по себе проигрыш не казался ему такой уж большой потерей: подумаешь, всего-то пара монет! Но эта пара монет могла обеспечить ему хороший ужин, а что делать сейчас? Мальчик вспомнил, что не ел уже больше суток. Если так пойдёт и дальше, он может свалиться от голода. И что прикажете делать?
- Что, проиграл все деньги, да? – голос, похожий на шорох ветра среди деревьев, не сразу добрался до его сознания.
Сообразив, что обращаются к нему, Ичиро неуверенно повернул голову. На него смотрел тот самый юноша в голубом кимоно с бледным лицом. Сейчас, когда мысли мальчика уже не были заняты петухами, он заметил, что волосы юноши были уложены в замысловатую причёску, а лицо, несмотря на бледность и невыразительность черт, было исполнено благородства. Ни на ремесленника, ни на купца, ни тем более на крестьянина юноша не был похож.
- А вам какое дело? – грубовато спросил Ичиро и хотел повернуться спиной, но почему-то не смог.
Юноша пожал плечами.
- В сущности, никакого. Каждый распоряжается тем, что у него есть, по собственному желанию. Но скажи мне, ты рад, что потратил свои деньги на зрелище, а не на еду?
- Я собирался выиграть, - буркнул Ичиро, которому эти расспросы совсем не понравились.
- То есть ты хотел получить оба блага сразу? – задумчиво протянул юноша.
- Каких ещё блага? Кто вы такой?
Юноша перевёл рассеянный взгляд на лицо Ичиро. Тот сперва нахмурился, но долго это выражение удержать не сумел. Глаза незнакомого юноши поразили Ичиро. В них зияло такое чёрное, такое беспросветное одиночество, что мальчик вдруг ощутил глубокую жалость. И сам на себя рассердился: чего, спрашивается, жалеть этого красивого, дорого одетого господина?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Что вам надо? – снова спросил Ичиро, поскольку на первый вопрос юноша не ответил.
Незнакомец снова пожал плечами.
- Ничего, - поколебавшись, ответил он.
Если бы позже Ичиро спросили, каким образом он оказался на службе у Асаи Акио, государственного чиновника, - он не нашёлся бы, что ответить. Всё получилось как-то само собой. Вероятно, мальчика привлекла та бездонная пучина одиночества, которая светилась в глазах красивого и умного юноши, на первый взгляд совершенно благополучного. Глубину этой постоянной боли Ичиро был не в силах понять, во всяком случае тогда, в день их первой встречи – точно. Со временем многое прояснилось. И молчаливость Акио, и его грустный юмор, и привычка проводить большую часть времени в одиночестве, - всему этому нашлось объяснение. Но далеко не сразу. Акио был как плотно закрытая раковина, в которую никому не удавалось проникнуть, даже самым родным людям.
Тем удивительнее, что это сравнительно легко удалось Ичиро. У мальчика не было ни родных, ни друзей, ни имущества, ни определённого будущего, но он никогда не унывал и не имел привычки жаловаться. В тот самый день Акио ограничил свою внезапно вспыхнувшую симпатию тем, что дал мальчику поесть уличной снеди. Через неделю Ичиро постучал в дверь его одиноко стоявшего дома и, страшно смущаясь, заявил, что намерен переехать сюда жить. В ответ Акио только поднял одну бровь и посторонился от двери, освобождая проход.
Сейчас, три года спустя, Ичиро был уверен, что знает о своём хозяине намного больше, чем кто бы то ни было другой. Никто не знал настоящего Акио, его всегда окружала аура таинственности. Только Ичиро понимал, что творится в душе внешне хладнокровного юноши, и старался всегда быть рядом, когда от его присутствия была какая-то польза.
Ичиро никогда не был отчаянным храбрецом, но скорее умер бы, чем выдал врагам своего хозяина. Поэтому он ни словом не обмолвился Кано о том, куда отправился Акио. То, что Акио ушёл, не позволив слуге последовать за ним, и так было худшим на свете наказанием, перед которым даже смерть меркнет.
Глядя на расправу вооружённого воина над беззащитной женщиной, Ичиро почему-то вспомнил петушиные бои и толпу людей, толкающих не желавших сражаться птиц друг к другу.
Глава 17 «МЫ БУДЕМ СРАЖАТЬСЯ!»
Явление лисы-оборотня
Чем ярче расцветала весна, переходя в жаркое благоухающее лето, тем беспомощнее чувствовал себя Широ. Если раньше Юки мог привести его в доброе расположение духа, то теперь всё изменилось: Юки сам ходил мрачнее тучи и то и дело с тоской вглядывался в горизонт. Время шло, но от Цуё и Хироши не было вестей.
Донесения с границ поступали три раза в день, точно по условленному плану. «Всё спокойно, всё спокойно, всё спокойно…» В этом спокойствии Широ чудилось что-то зловещее. Не может быть спокойной провинция, живущая в ожидании войны. Но жизнь шла своим чередом: крестьяне уже готовились убирать первый в этом году урожай овощей, ремесленники как ни в чём не бывало изготавливали товары на продажу, купцы с повозками приезжали и уезжали из Мино, жрецы служили, актёры устраивали представления. О войне говорили, но как-то между прочим, без особого испуга. Почему-то все были уверены, что новый даймё Асакура сумеет защитить своих подданных. А если не сумеет… Что ж, Торио-доно также является законным претендентом на наследство Райдона-сама, а раз так, то он не будет разорять владения, которыми хочет управлять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Только узкий круг друзей, преданных лично Широ, были всецело на его стороне. Оставалось надеяться, что войско провинции тоже не захочет склонить голову перед захватчиками. Не хватало ещё разброда в рядах самураев… В общем, думать об этом было совершенно невыносимо.
От нахлынувшей тоски Широ спасался как мог: пытался читать так любимые Юки развлекательные новеллы, посмотрел на танец храмовых жриц во время праздника и два раза приглашал танцоров выступить прямо в замке, гулял по саду, рыбачил… Ничего не помогало. По прошествии нескольких недель Широ уже не сомневался, что посланные им в Киото соглядатаи схвачены и наверняка убиты. Судьба Цуё и ещё этого незнакомого типа по имени Хироши его мало интересовала, но мысль о том, что такой замечательный план провалился, была тяжела.
