открылось вовнутрь. Девушка печально улыбнулась и бесшумно скользнула в комнату.
Одинокая свеча заставляла тени мерцать и освещала плавные движения сидящей перед ней в кресле пожилой женщины. Несмотря на сеть морщин возле глаз и утративший четкость подбородок, при первом же взгляде на ее лицо в форме сердца, высокие скулы и вздернутый нос становилось ясно, что когда-то она была необыкновенно хороша собой. Ее густые волосы цвета воронова крыла почти не тронула седина. Глаза женщины были закрыты, но Содья знала, что и они прекрасны: миндалевидные, оттенка стали, пробирающие до глубины души. Она приблизилась и, почтительно поклонившись, произнесла:
– Здравствуй, бабушка.
Женщина не ответила и не открыла глаза – лишь сделала едва заметное движение головой, словно давая понять, что знает о присутствии внучки, и снова продолжила напевать:
– Кость от кости моей. То тень моя. Кровь от крови моей. То тень твоя. Лишение. Грань. Без страха ступай – ждет свобода тебя.
На коленях у Бэллы лежал ворох черных и серых лоскутов, которые она сшивала меж собой, ловко орудуя костяной иглой с черной нитью.
Содья зачарованно наблюдала, как игла ныряет в волнах ткани. Вот уже четыре месяца бабушка только и делала, что шила, бормоча себе под нос какую-то чепуху. Ее требовалось уговаривать поесть и попить, а девушка не раз обнаруживала, что слуги совершенно не беспокоятся на этот счет: чашки с водой и нетронутые тарелки с едой громоздились на столе у кровати, привлекая мух. Содья полагала, что, если бы не ее ночные визиты к бабушке, Бэлла давно бы уже умерла.
– Если эта выжившая из ума курица решила уморить себя голодом, – заявила как-то раз Тиана, – зачем ей мешать?
Риста тогда рассмеялся – жестокость всегда вызывает у него смех, – а Кетрит промолчал. Он вообще редко говорил, но Содья знала, что ее старший брат тоже навещает бабушку, пусть и не так часто, как она сама.
Прошло уже два месяца с того дня, как Содья сбежала из дома. Целых два месяца она пробирается в эту спальню тайком, под покровом ночи, и за все это время никто не задался вопросом, почему Бэлла до сих пор жива. Навещали ее нечасто – об этом свидетельствовал едкий запах, исходивший от полного до краев ночного горшка. По-видимому, исчезновение тарелок и опустевший горшок слуги списывали на заботу родственников, а те, в свою очередь, полагали, что за старушкой ухаживает какая-нибудь сердобольная горничная. Удобно, ничего не скажешь. Содья вздохнула и направилась к смердящему горшку.
Ей было невыносимо горько видеть, во что превратилась Бэлла: еще несколько лет назад ее бабушка представляла собой цветущую волевую женщину, державшую в узде и жестокого Ристу, и амбициозную Тиану, но умер ее муж Гидиш – и Бэллу словно подменили. Смерть же сына Винтана, отца Содьи, случившаяся через год, окончательно сломила ее дух.
Однако своим странным рукоделием она занялась лишь несколько месяцев назад. Никто не знал, откуда в ее спальне взялись эти лоскуты, но с того дня, как они появились, Бэлла уже не выпускала их из рук. Она денно и нощно сшивала полоски ткани серых и черных оттенков, бормоча какую-то бессмыслицу. А больше всего пугало то, что делала она это с закрытыми глазами.
Вот и сейчас она положила иглу на колени, взяла со столика, на котором стояла свеча, тончайшую, словно паутинка, нитку и, продев ее в угольное ушко, вернулась к своему занятию.
Правды хранитель. Страж ревностный лжи. Свет изгони. Небеса потуши. Отсутствие. Грань. Тень и мрак. Пар и дым. Мертвое снова станет живым. Кость от кости моей. То тень моя.
Кровь от крови моей. То тень твоя. Лишение. Грань. Без страха ступай – Ждет свобода тебя. Истины сторож. Хранитель обмана. Сделай сильнее ту тень без изъяна. Отсутствие. Грань. Чернота. Дым и мрак. Снова твердыня рассыплется в прах.
Закончив свое заклинание, Бэлла тут же принялась читать его заново. Содья спустилась по решетке в сад, опорожнила горшок под вишневым деревом и вернулась в спальню. Бэлла молча сидела в своем углу, сложив руки на коленях. Глаза ее по-прежнему были закрыты. Содья поставила горшок на место и подошла к бабушке. Мягко прикоснувшись к ее раскрытым ладоням одной рукой, другой она взяла со стола кубок и поднесла к пересохшим губам Бэллы.
Пришлось подождать пару минут, прежде чем женщина приоткрыла рот и сделала крошечный глоток. Она закашлялась, потом отпила еще чуть-чуть, затем еще. После четвертого глотка она отвернулась; Содья убрала кубок и просунула между губами Бэллы тонкий ломтик яблока – через секунду тот упал на пол.
– Не хочешь есть? – прошептала Содья, и ее сердце сжалось от боли: если так будет продолжаться, Бэлла попросту умрет от голода.
Женщина ничего не ответила. Казалось, она задремала, но Содья чувствовала, что это не так. Бэлла не спит. Она прислушивается. Выжидает. Может, радуется, что рядом кто-то есть. И даже осознает, что это ее внучка Содья, которая единственная заботится о ней, тогда как вся остальная семья предпочла забыть о ее существовании. Несколько минут Бэлла сидела неподвижно, потом вдруг крепко стиснула руку Содьи, но уже через мгновение узловатые пальцы подхватили иглу и губы вновь зашевелились, шепча все те же нелепые слова:
– Правды хранитель. Страж ревностный лжи. Свет изгони. Небеса потуши…
Содья унесла тарелки с едой на кухню, потом снова поднялась по лестнице и осторожно двинулась к своей первоначальной цели – спальне матроны Тианы. После подземелья храма это было самое надежное место во всем особняке. Пусть конторские книги Тиана и хранила запертыми в подземелье, одну из них, особенную, она всегда держала при себе. Только так она могла дать гарантию работорговцам, что об их особо грязных делишках не узнает посторонний.
И эта книга была единственным доказательством того, что Тиана убила своего мужа, Винтана Рокаса.
Страшная правда открылась Содье несколько месяцев назад, когда она мимоходом заглянула в книгу. Запись, попавшаяся девушке на глаза, показалась ей странной, а когда она прочла несколько страниц с пометками, сделанными материнской рукой, у нее не осталось никаких сомнений: Тиана Рокас и Гильдия рабовладельцев заключили договор об устранении Винтана и Гильдии воров из политической жизни Лукуры. И пусть Винтан к этому времени уже отошел от дел, передав свой пост первому помощнику Тиммиту Бланку, ни матрону Рокас, ни ее сообщников это не остановило. Винтана, Бланка и остальных членов воровской верхушки убили, саму Гильдию выдворили из Лукуры – и устроила это мать Содьи, получившая за свою работу щедрый гонорар.
Вся эта
