Увидев, что он смотрит на мою одежду, я кивнула.
Он не медлил и сразу же начал раздевать меня.
Я осознала, что слегка вздрагиваю, ощущая боль в нём и в себе, но я не отстранялась от его пальцев. Он снял с меня армейскую рубашку и начал расстёгивать ремень, сдёрнул мои брюки с бёдер, затем присел на корточки, чтобы снять их со ступней и лодыжек.
Я видела, как на пол сыплется песок.
Я видела, как он сыпался из штанов, затем из моего нижнего белья. Я видела, как Ревик уставился на это, словно на несколько секунд зациклившись на этом факте, и из его света выплеснулось ещё больше боли.
Он по-прежнему ничего не говорил.
Вместо этого он запихал мою одежду в люк в стене и выпрямился в полный рост, повернувшись ко мне лицом. Он оставался передо мной, раздеваясь сам, и приступил к этому практически сразу же, как закончил раздевать меня. Осознав, что он намеревается принять душ со мной, я попыталась решить, что чувствую по этому поводу.
Но ничего не было — я ничего не чувствовала.
Так что я просто стояла и смотрела, как он запихивает свою рубашку, а потом и брюки в ту же дыру в стене. Затем он снял душевую лейку с держателя и смыл песок с кафеля в водосток. Я проводила крупицы взглядом, по-прежнему не сдвигаясь с места.
Затем Ревик взял меня за руку.
Он завёл меня в кабинку, под горячую воду. Я просто стояла, пока он намыливал меня, затем смывал пену тем же душем, которым ополаскивал пол. Он дважды помыл моё тело, затем встал позади меня и стал вспенивать шампунь на моих волосах.
Он по-прежнему толком не говорил со мной.
Я слышала, как он пару раз бормотал что-то о том, как я пахла дымом, но я не могла понять, адресовалось это мне или нет. Я также ощущала в нём боль, но он, похоже, пытался контролировать её или как минимум скрывать большую её часть от моего света. Когда он забормотал что-то в третий раз, уже на русском, я покосилась на него.
Он не стал встречаться со мной взглядом, и я просто смотрела на его лицо, затем на его тело, затем на его эрекцию. Ревик не пытался скрыть её от меня, но взял мой подбородок и аккуратно заставил отвернуться, чтобы я тоже не смотрела на него.
Затем он продолжил пальцами выскребать песок и дым из моих волос.
Он три раза помыл их шампунем и только потом, похоже, решил, что этого будет достаточно.
Смыв всё мыло и выключив воду, Ревик замотал меня в большое полотенце. Он вывел меня в другую комнату, легко положив ладони на мои плечи и спину, но вновь двигаясь с напряжённой целеустремлённостью.
Я чувствовала себя лучше. Намного лучше.
Но да, по-прежнему довольно странно.
Теперь казалось, что я должна поговорить с ним.
Я не знала, как заговорить, и есть ли мне вообще что сказать. Я гадала, позволит ли он мне сначала поспать, но когда он сел рядом со мной на кровать, одетый лишь в полотенце на талии, он не лёг и не подвинулся так, чтобы мне удобно было лечь. Мне пришлось бы перебираться через него, чтобы добраться до другой стороны кровати.
Однако я этого не сделала. Я чувствовала, что он хочет поговорить со мной, так что просто ждала.
После очередной паузы Ревик жестом показал мне повернуться, и я осознала, что у него в руках одна из расчёсок-массажек для моих волос.
Я просто сидела, пока он расчёсывал мои спутавшиеся длинные волосы.
Я снова думала — насколько мне это удавалось. Та боль вернулась в мою грудь, но всё остальное по-прежнему ощущалось практически онемевшим. Может, поэтому казалось хорошей идеей поговорить с ним сейчас, пока всё остальное не вернулось в мой свет по-настоящему.
— Мне нужно поспать, — сказала я ему, сидя лицом к стене, пока он находился за моей спиной.
Ревик не ответил.
Почувствовав, как та боль в моей груди усиливается, я выдохнула, стараясь придумать, что сказать, вспомнить те слова, которые время от времени приходили в мою голову на протяжении последних нескольких дней.
— Прости, что я ушла, — сказала я ему.
Он перестал расчёсывать мои волосы. Он ничего не сказал, так что я сглотнула, по-прежнему не глядя на него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я сделаю всё, что ты захочешь, Ревик. Я просто… — я силилась думать. — Я не знаю, как… покончить с этим.
— Покончить с чем? — спросил он.
Я невольно оглянулась к нему.
— С этим, — растерянно произнесла я. — С этой… штукой, которую я создала. Уйдя вот так.
Он лишь смотрел на меня, скрываясь за своей маской разведчика.
— Ты думаешь, проблема в этом? — спросил он. — В том, что ты ушла?
Я посмотрела на его тело, на тёмное полотенце, которое он повязал на талию. Я ощутила внезапное желание попросить его повернуться, чтобы я смогла посмотреть на его спину и увидеть, что Уллиса сделала с ним. Однако я этого не сделала.
Вместо этого я посмотрела вверх, встречаясь с ним взглядом.
— Я хочу поговорить об этом, — сказала я ему. — Просто не сейчас.
— Поговорить о чём? — переспросил он. — О чём, по-твоему, нам нужно поговорить, Элли?
Я моргнула, затем посмотрела на его грудь, снова думая об его спине. Не желая, чтобы он услышал мои мысли, я покачала головой, вновь поднимая взгляд к его лицу.
— Может, она сумеет показать мне, — сказала я наконец. — В следующий раз, имею в виду. Может, я приду, и она покажет мне, как. Мы могли бы это обсудить.
Боль промелькнула на его лице.
Казалось, она ударила по нему без предупреждения, с такой силой, что Ревик вздрогнул, отворачиваясь от меня. Я чувствовала, как он старался контролировать эту боль, пока она усиливалась. Несколько секунд он ничего не говорил, и я положила ладонь на его бедро поверх полотенца.
— Ревик, — позвала я. — Всё хорошо.
Он покачал головой, сжимая моё запястье ладонью.
— Я просто устала, — сказала я. — Слишком устала, чтобы обсуждать это. Но мы поговорим. Обещаю. Мы разберёмся… хорошо?
Долгое время Ревик просто смотрел на свою ладонь, которая держала моё запястье. Выражение его лица оставалось неподвижным. Я чувствовала, как он борется с собственными чувствами. Я также ощущала, как он думает, а эти чувства становятся всё интенсивнее. Я не могла распутать этот клубок эмоций. Я даже не могла быть уверена, думает ли он обо мне, или же его встревожило что-то другое из сказанного мной.
Я не хотела иметь дело с его стыдом. Я не хотела иметь дело с тем дерьмом, с которым мы раз за разом сталкивались в первом резервуаре.
Но я хотела помочь ему с этим.
Ревик издал сдавленный смешок.
Когда я подняла взгляд, он вытирал глаза свободной ладонью, пальцами другой руки крепче сжимая моё запястье. Он не смотрел мне в глаза, но я ощутила, как по его свету пронеслось что-то, напоминавшее укол злости. Он не адресовал это мне, но я ощущала вплетавшееся там раздражение и интенсивное желание.
— Ты сделаешь всё, что я захочу? — хрипло спросил он.
Мою грудь сдавило.
Проблеск воспоминаний о Дитрини проскользнул в моём сознании и тут же исчез.
Однако я больше не могла с ним ссориться. Я знала, что не могла.
— Да, — просто сказала я.
Ревик кивнул, поджав губы в жёсткую линию. Несколько долгих секунд он просто сидел там, и я чувствовала, как он вновь думает. А может, он укреплял свою решимость, укладывая в голове то, что он уже намеревался сделать.
Я всё ещё всматривалась в его лицо, когда он удивил меня, затащив к себе на колени.
Он сделал это не грубо, но решительно, не прося разрешения как такового, и не осторожничая как прежде. Он по-прежнему не смотрел мне в лицо, даже когда прижал к себе.
Он не хотел, чтобы я сидела на его коленях.
Вместо этого он уложил меня к себе на бёдра, чтобы я лежала животом на его коленях. Его пальцы вплелись в мои влажные волосы, не давая подняться, а его свет проник в мой, стремительно и настойчиво переплетаясь со структурами над моей головой. Я ощутила, как он скользит в те части меня, которые я в прошлом использовала на нём — те, которые натренированы Лао Ху.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он стиснул те же самые структуры во мне, крепко сжимая своим светом, пока не взял телекинез под контроль. Сделав это, он медленно распространил контроль практически по всем остальным частям моего света.
