свое слово.
О моем предстоящем визите к бабушке в субботу. Как она хорошо адаптировалась в доме престарелых, хотя у нее были и легкие, и тяжелые периоды. Ее с большим трудом удалось уговорить пойти на томографию, но медсестра Эйми позвонила и сказала, что к концу дня бабушка настолько устала, что легла спать в семь вечера, и проснулась на следующее утро бодрой, и подпевала Этель в столовой на завтраке.
Ей теперь давали лекарства, и, хотя требовалось время, чтобы подобрать правильные медикаменты и дозировку, начало уже положено.
Я обожала проводить время с Уэстом. Просто болтать и смеяться, собирать заново то, что у нас испортилось в тот день в столовой. И мое сердце восстанавливалось не только от ежедневных встреч за кофе. Уэст взял за правило каждый день заезжать за мной в колледж, даже если наше расписание не совпадало, и ждал после лекций на улице.
Новый актовый зал театра наконец-то был готов, и последнюю репетицию мы провели в огромной заново отстроенной аудитории.
Уэст нес мой рюкзак и смеялся над моими шутками, хотя они были не смешными. Когда я зашла в столовую и села рядом с Карли, он вдруг будто возник из воздуха и расположился вместе с нами. Уэст не морщился, когда мы болтали только о сериалах девяностых. Он довольствовался нашими минутами.
Мило.
И романтично.
И оттого мне хотелось прибить его на месте.
– Я хочу его придушить, – призналась я Карли за день до премьеры «Трамвай «Желание».
Я правда хотела. Всей душой. Это смешно, потому как я жутко испугалась, узнав, что Кейт Эпплтон чуть его не убил.
– Уточни, пожалуйста. Даже я не самый ярый его фанат, но в последнее время он не творил никакой фигни. И на свое убийство точно не вдохновляет. – Карли листала толстый учебник и неистово черкала в нем маркером.
Я плюхнулась на ее кровать и сдула упавшую на лицо прядь. Я больше не носила кепки. Только красилась – и то немного. Стало существенно легче – и для температуры тела, и для скальпа.
– Он ведет себя как идеальный бойфренд, – простонала я.
– Гадость какая! – Карли сделала вид, что давится. – Как он посмел? Вот идиот!
– Но он не мой бойфренд. Он не приглашал меня на свидание. Мы не обсуждали наши отношения с тех пор, как его выписали. У нас просто… платоническая дружба.
От этого слова стало кисло во рту. Я жалела, что мы расстались. Но не понимала, почему он так настойчиво проводил со мной время и не предпринимал никаких действий, чтобы перевести наши отношения во что-то большее. Теперь действовать должен он. Это Уэсту нужно понять, готов ли он к таким обязательствам, а я в больнице ясно дала ему это понять.
– Может, он действует осторожно. Сент-Клер и так знатно облажался, когда вы встречались, – предположила Карли, закрыла колпачком желтый маркер и открыла зеленый. У нее была своя система подчеркивания, отчего ее учебники напоминали радугу.
– Вероятно, он просто пытается загладить свою вину передо мной. Может, он просто по-доброму ко мне относится, а потом закончит универ и уедет.
Уэст учился последний семестр. Теоретически он мог уехать из Шеридана в следующем месяце. Его тут больше ничто не держало.
От этой мысли меня прошиб холодный пот.
Карли заметила и захлопнула учебник. Придвинувшись ко мне на кровати, она обхватила мое плечо рукой.
– Черт, ты правда его любишь, Шоу?
Я кивнула, закрыв глаза.
– Не знаю, как поступить, Карл, – прошептала я. – Не могу уехать из Остина. Здесь бабушка. Но смотреть, как уезжает он… – Я пыталась перевести дух, но воздуха не хватало. – Это меня добьет.
Карли положила подбородок мне на плечо и погладила по руке.
– Мне жаль, Грейси-Мэй. Так бывает, когда играешь с огнем.
Глава 26
Грейс
Утром, в день большой премьеры, я проснулась от сообщения Уэста.
«Подойди к входной двери. До встречи вечером!
(Я буду в первом ряду.)»
Окрыленная, я прошла босиком до двери и распахнула ее. На пороге стояла огромная корзина, наполненная выпечкой, свежезаваренным кофе и цветами. Понятия не имею, где он смог такое раздобыть. В Шеридане подобные корзины точно не купишь. Либо Уэсту доставили ее из ближайшего города, либо он собрал ее сам. Я внесла корзину в дом и, поставив на кухонный стол, заметила несколько карточек.
Я достала первую.
Невероятно тобой горжусь, милая.
Тогда. Сейчас. Всегда.
Твоя самая ярая поклонница.
Марла
Я перевернула карточку. Пожелания были написаны на оборотной стороне фотографии, где Марла улыбалась в камеру на фоне пальм и океана, а на коленях у нее сидели внуки. Я улыбнулась. Представляю, как ей весело во Флориде.
Я вытащила вторую карточку.
Ты сняла кольцо с пламенем и развела свой собственный огонь.
Спасибо, что научила меня быть сильной.
Карли
Я перевернула и эту карточку, увидев снимок, на котором мы обе обнимались, улыбаясь в камеру. Больше всего в этой фотографии я любила, что она была сделана после пожара. На самом деле, это единственный снимок, на который я согласилась после того, как у меня появились шрамы. На мне была старая серая кепка. Я понимала, почему Карли выбрала этот снимок. Это новая я – до своей нынешней, улучшенной версии.
Да, я была вся покрыта шрамами и выглядела немного иначе, но оттого не растеряла свою ценность.
Я взяла следующую карточку.
Вивьен Ли не сравнится с тобой.
#ЖгиСегодня!
Тесс
И еще одна.
Грейс, желаю тебе сегодня удачи.
Твой парень умеет делать красивые жесты.
Повседневность перехвалили. Соглашайся на магию.
Профессор Макгроу
Слезы и радость смешались, и я вытерла нос и лицо, неудержимо смеясь.
Горжусь тобой, Шоу.
К твоему сведению, я понял, что у тебя есть актерские способности, когда ты притворилась, что я тебе нравлюсь, чтобы свести счеты с ослом Сент-Клером.
Истон
И еще одна неожиданная карточка:
Грейс, прости, что вел себя как болван.
Спасибо, что не отплатила тем же.
Рейн
Осталась всего одна карточка. Ее я ждала сильнее всех. Я вытащила картонку из круассанов, маффинов и печенья.
Ради тебя я пройду сквозь огонь.
Люблю тебя.
Твое прежнее пламя
Я перевернула карточку. Ею оказалась фотография, которая была мне незнакома. Наверное, потому что даже не заметила, когда он ее сделал.
