— В Париж? Так это же прекрасно! Я уже давно мечтаю туда поехать. Меня мучает настоящая ностальгия по Франции. Кроме того, там можно будет узнать много такого, чего, сидя здесь, ни от кого не услышишь…
Даниэль подняла глаза на Линтона и вдруг замолчала, прочитав все на его лице…
— Я с вами… не поеду? — спросила она сразу упавшим голосом.
— Нет, любовь моя, — грустно покачал головой граф. — Я не хочу подвергать вас опасности.
— Что за чепуха! Какая еще опасность? А если даже и так, разве я не способна себя защитить?..
— Нет, Данни, — тихо повторил Джастин.
— Но почему?
Даниэль подняла руки и принялась расстегивать замочек жемчужного ожерелья у себя на шее. Ее голос стал сразу мягким и вкрадчивым. Она поняла, что предстоит новое сражение, выиграть которое можно только аргументами, высказанными спокойным, а еще лучше, ласковым тоном. Линтон, не замечая, что жена сменила тактику, продолжал говорить горячо и, как ему казалось, очень убедительно:
— Мне придется все время нервничать из-за вас. Или ломать себе голову над тем, во что вас одеть. Не могу же я допустить, чтобы вы снова рыскали по парижским трущобам в разодранных бриджах!
— А если я пообещаю никуда не уходить, одеваться очень просто и вообще вести себя смирно?
— Все равно я отвечу — нет! Послушайте меня, Данни. У вас здесь очень много дел, а я буду отсутствовать всего каких-то две недели. После моего возвращения мы вместе поедем в Мервенуэй. Кроме того, вам еще рано возвращаться в Париж, ведь мучительные воспоминания еще не совсем…
— Вы считаете, что можете судить об этом лучше меня, милорд? Неужели вам не понятно, что сейчас мне было бы самое время вернуться на родину. Я живу в полном согласии со своей памятью, и воспоминания только помогут усмирить призраков, сопровождающих меня. Они сразу исчезнут.
— Даниэль, я буду путешествовать инкогнито, быстро переезжая с места на место, — сменил тактику граф, стараясь обойтись без такого неотразимого для каждой жены аргумента, как супружеское «вето». — Вы сможете состоять при мне, как и в прошлый раз, только в роли мальчика-слуги. Ни за что больше не пойду на это!
Мысль Даниэль лихорадочно работала. Невольно подброшенная графом идея путешествовать, как и в прошлый раз, в роли слуги показалась ей вполне реальной. Ведь они могли бы останавливаться в одном номере гостиницы (а значит — и спать в одной постели!). Она, снова переодевшись мальчишкой, торчала бы на кухнях. При одной этой мысли пальчики ее весело забарабанили по столику… Однако, подумав, Даниэль с сожалением отбросила соблазнительную идею. Она годилась для развлечений, но не для опасных ситуаций, которых могло оказаться немало.
Что же делать? Как убедить Джастина, что она могла бы оказаться ему очень полезной в этой непростой поездке?
— Послушайте, дорогой, нам вовсе не обязательно ехать, как в прошлый раз. И, разумеется, совершенно не подходит официальный статус — графа и графини. Но почему бы не представиться какими-нибудь средними буржуа? Я вполне могу сыграть подобную роль. Набью ватой свои юбки и превращусь в какую-нибудь французскую матрону. И буду говорить на языке жены башмачника. Слава Богу, я знаю, как это делается!
— Но я не готов к роли башмачника, — запротестовал граф, которого ужаснула даже мысль об этом. — Нет, Даниэль, мне предстоит путешествовать одному, никому не бросаться в глаза и прислушиваться ко всему, что происходит вокруг. Я не отрицаю, любовь моя, что вы способны сыграть любую роль и собрать самую труднодоступную информацию. Но, поверьте, эта поездка — не для графини Линтон. Вспомните, как во время пересечения на «Черной чайке»
Ла-Манша вы мучились от морской болезни. Есть все основания предполагать, что на этот раз тоже будет шторм. И вам снова придется страдать. А что, если окажется, что вы беременны?
— Я не беременна, — выпалила Даниэль, прежде чем успела подумать.
— Откуда вы знаете? Может быть, нет, а возможно, что да. В последнем случае вам категорически запрещается плавать по бурному морю, трястись в почтовых дилижансах и участвовать во всяких опасных авантюрах… Не забывайте, Даниэль, что вы теперь — замужняя дама, а не искательница приключений.
Даниэль повернулась и аккуратно положила жемчуга на туалетный столик. У нее оставался еще один секрет. Она знала, что Джастин не из тех мужей, от которых ее так часто предостерегала покойная мать и при близости с которыми надо было непременно предохраняться. К таким мужчинам принадлежал и супруг самой Луизы. Но ведь Линтон был совсем другой! И если Даниэль принимала меры перед близостью с ним, то лишь потому, что еще не считала себя вполне готовой для материнства. Как только она почувствует, что созрела для этой роли, то тут же откажется от всех предосторожностей. Сейчас надо было во всем признаться Джастину. Хотя бы для того, чтобы он выбросил из головы мысль о ее возможной беременности и необходимости заботиться о здоровье будущего наследника. Уже потом можно будет настаивать на поездке с ним во Францию.
— Я совершенно точно знаю, что не беременна, — упрямо повторила Даниэль, инстинктивно желая спрятаться в глубоком кресле. Она опустилась в него и поджала под себя ноги. — И сейчас, милорд, вы узнаете, почему я так твердо в этом уверена. Если, конечно, вы настаиваете. Кстати, имейте в виду, что если после нашего разговора вы захотите со мной развестись, то сможете сделать это в любом суде и без всяких препятствий.
Линтон уже мог только бессмысленно смотреть на жену. Даниэль прочитала на его лице растерянность, смешанную со смущением, глубоко вздохнула и бросилась вперед:
— Слушайте внимательно, милорд. Это очень запутанная история, и будет лучше, если вы не станете меня перебивать.
— Я само внимание, Данни.
— Моя мать страдала патологическими отклонениями при беременностях. Прежде чем на свет появилась я, у нее дважды рождались мертвые дети. После моего рождения доктора предупредили маму, что уже следующая беременность может стоить ей жизни. Она сказала об этом мужу, но тот посчитал, что Луиза еще очень молода и, отдохнув месяцев шесть, вполне сможет подарить ему наследника…
Даниэль остановилась и посмотрела прямо в глаза мужу:
— Мой рассказ вас не шокирует?
— Пока нет. Продолжайте.
— По прошествии «условленного времени» мой отец решительно атаковал маму. В быту это называется обыкновенным изнасилованием, хотя в отношениях между супругами такое определение не принято. Мама предупредила отца, что на новую беременность не пойдет. Тот не воспринял этого всерьез и продолжал ее добиваться. Мама поняла, что ей с ним не справиться. Я вам уже рассказывала, Джастин, что за несколько лет до этого мама в подобной ситуации пригрозила мужу убить себя; в то время она бы, несомненно, так и поступила, но теперь у нее была я, а потому самоубийство стало невозможным. И тогда мама пустилась на хитрость…
