«Я не позволю этим молодым созданиям затмить меня! — решила она. — Достаточно одной. Но кого же выбрать? Друсилла — близкая подруга, но она маленького роста».
Анна не хотела, чтобы Марго заметила ее уловки. Только Джейн Рочфорд восприняла их одобрительно, с присущим ей злорадством.
Глаза Анны загорелись, когда она увидела Джейн Симор, сидящую в стороне от других на кушетке и занятую вышивкой платка. Джейн была на год или два старше Анны, такая тихая, с хорошими манерами, неприметная, бледная, если не считать волос цвета меда, собранных на затылке и украшенных бусами.
Прекрасный фон! Анна украдкой посмотрела на свое отражение в зеркале. Ни один мужчина, если он в здравом уме, не заметит Симор, когда рядом будет Болейн!
— Идите со мной, Джейн, — приказала она девушке, проходя мимо и не давая ей времени отказаться.
И Джейн гордо подняла голову, как подобает благородной даме, если такая когда-либо существовала на свете, покорно встала и без всякого волнения пошла вслед за Анной.
«Что бы ни делала она, щеки всегда остаются бледными! Бедняжка! Но в любой ситуации она умеет сохранять спокойствие!» — подумала Анна, поддавшись угрызениям совести в последнюю минуту.
Они спускались по дворцовым ступенькам, блистательная королева и невзрачная фрейлина, вниз, в заново отстроенный тронный зал, в центре которого ярко пылал камин, освещающий крутой свод над залом и витражи в высоких окнах эркера, которые переливались зеленым цветом эмблемы Тюдоров.
Вокруг длинных столов для закусок уже томились возбужденные гости, силуэты которых, казалось, удлинялись из-за фигурок людей в богатых одеждах, вытканных в полный рост на гобеленах, развешанных на стенах за спинами собравшихся. Слуги, одетые в королевские ливреи, начали разносить кушанья из-за специально сооруженных экранов, покрытых резьбой, а над этими экранами, с галереи, где разместились музыканты, раздавались голоса ребек и гобоя, исполняющих песни, сочиненные самим королем.
Под балдахином над троном стоял Генрих и приветствовал Гонтиера, нового, посла, рядом столпились ее отец, Норфолк, Саффолк и другие знатные персоны.
По части развлечений Генрих был непревзойденный мастер. Он умел создать непринужденную атмосферу, и каждый в переполненном зале чувствовал себя свободно, как дома.
Король сразу же повернулся, чтобы представить ей посла, и Анне стало тепло на душе от его учтивости и внимания и радостно, что она вновь находится в гуще веселья и всего этого великолепия.
После ужина скрипачи заиграли ее любимую танцевальную мелодию, но посол был стар для танцев, а Анну все еще мучили приступы кашля и головокружения. Она улыбнулась и покачала головой, когда Генрих галантно предложил ей руку.
— Если вам будет угодно, Ваше Величество, я буду развлекать нашего гостя, а вы выберите для танцев другую даму, — извинилась она.
Но Генрих, хоть и любил с легкостью юноши пройтись в танце вокруг зала, не выразил желания выбрать себе партнершу.
«Как он добр», — подумала Анна, и, следуя его примеру великодушия, позволила своей пугливой, словно мышка, фрейлине пойти танцевать с другими.
Король и королева сидели и мило беседовали с послом, и как-то незаметно разговор коснулся секретаря Гонтиера, молодого француза, чье остроумие изумило Генриха.
— Мне непременно надо увидеть этого юношу, хочу сравнить, насколько успешно он может соперничать с талантом моего кузена Уайетта, а также других наших дипломатов из молодых, подающих надежды! — рассмеялась Анна.
— Пойду разыщу и приведу его к вам, моя дорогая, — предложил Генрих.
Он резко поднялся, спустился вниз по ступенькам и тут же оказался между танцующими парами, заполнившими весь зал.
Когда Генрих ушел, французский посол продолжал о чем-то говорить. Анна сидела и изредка, словно заведенный механизм, подавала нужные реплики, чтобы вести разговор. Она чувствовала себя слишком уставшей и ослабевшей, кроме того, все ее внимание волей-неволей оказывалось прикованным к разодетой веселой толпе придворных.
Туда устремился Генрих, славившийся своим гостеприимством, он пробирался между гостями. Анна видела его великолепную фигуру. Генрих кланялся то вправо, то влево, приветствовал иностранных гостей, останавливался возле кого-либо из подданных, вспомнив об услуге, оказанной некогда ему, или же возле прелестной шалуньи, чтобы потрепать ее по щечке. Плоть и кровь Генриха были неразрывно связаны с Англией, никакие официальные церемонии не в состоянии были отгородить его от жизни, заставить забыть о простых человеческих радостях и удовольствиях.
Среди гостей Анна заметила также и Джорджа. Да благословит его Бог! Он пытался удержать на голове бокал, до краев наполненный рейнским вином, и одновременно уговаривал все еще трезвого Уайетта пройтись на руках, подобно акробатам. Жена Джорджа в это время строила глазки одному из французов.
— Нет, нет!.. Да, вы правы… — время от времени бормотала Анна, подавляя зевоту, а многоречивый посол продолжал развивать свои взгляды на сложившуюся ситуацию с Испанией.
Конечно же, Генрих скоро вернется и спасет ее от этого невозможного зануды! Но ни король, ни остроумный молодой секретарь не появлялись.
Вновь заиграли скрипки, гости начали танцевать, и тут-то Анна мельком увидела мужа: он стоял внизу около раздаточного столика, прижимаясь вплотную к одной даме. Между ними шел неторопливый серьезный разговор, и Генрих не делал попыток пригласить ее на танец. Разглядеть даму Анне не удавалось: мешала спина Генриха. Когда мимо проносились танцующие пары, он даже не двигался. Казалось, он удерживал силой незнакомку, опираясь одной рукой на панель над ее головой и не давая ей выскользнуть. Судя по всему, он пытался ее уговорить… Анна прекрасно знала все его ухищрения!
Она наклонилась вперед, напрочь позабыв о человеке, сидящем рядом, поворачивала голову из стороны в сторону, когда танцующие пары заслоняли от нее мужа. Если бы только они перестали загораживать их! Если бы только ей удалось увидеть эту даму! Она не сомневалась, что это была хитрая светловолосая ведьма, о которой все перешептывались вокруг. Еще немного, танец окончится, они повернутся, и наконец она все узнает…
Но они не повернулись. Анна увидела, что Генриху удалось уговорить девушку, он взял ее под руку и увлек за собой за ширму. Он проделал все это так ловко, что никто из разгоряченных гостей не заметил их, а Анна смогла только рассмотреть, что ее соперница была моложе, светлее, примерно одного с нею роста и такой же комплекции.
Анна перестала воспринимать реальность происходящего, ее всецело занимали мысли о произошедшей знакомой повседневной драме, главным героем которой еще не так давно она была сама. Она не замечала французского посла, который о чем-то говорил и говорил ей. Ее волновало лишь одно: главные герои этой конкретной драмы в эту минуту устремились вниз по лестнице через кухню в личные покои, которые располагались прямо за троном.
