– Но все-таки, – продолжал он уже вслух, ибо возложенное на него поручение заставляло его быть недоверчивым, – согласитесь, милый человек, что камень этот везут странным путем.
– Почему же? – спросил рыбак.
– Камень доставляют из Нанта или Пенбефа по Луаре?
– Да, по течению реки.
– Это действительно удобно, но почему же его доставляют не прямо из Сен-Назера в Бель-Иль?
– Э, наши баржи плохи и непригодны для моря.
– Не все ли равно?
– Простите, сударь, вы, видать, никогда не плавали до морю, – прибавил рыбак не без оттенка презрения в голосе.
– Объясните мне это, милейший. Мне кажется, что проплыть из Пенбефа в Пириак, чтобы потом отправиться из Пириака в Бель-Иль, – все равно что совершить переезд из Рош-Бернара в Нант, а потом пуститься из Нанта в Пириак.
– По воде путь короче, – возразил невозмутимый рыбак.
– Но ведь так получается крюк.
Рыбак отрицательно покачал головой.
– Вы забываете о течении, сударь.
– Согласен.
– И о ветре.
– А!
– Конечно. Течение Луары доносит суда почти до Круазика. Если им нужно чиниться или пополнить команду, они идут в Пириак вдоль берега. Близ Пириака они встречают течение в другую сторону, которое несет их до острова Дюме.
– Хорошо.
– Оттуда течение Видены отбрасывает их к следующему острову – Гедику.
– Так.
– А от этого острова прямой путь на Бель-Иль. Море между островами как зеркало, по которому баржи плывут, словно утки по Луаре.
– А все-таки этот путь долог, – заметил упрямый Аньян.
– Да уж так приказал господин Фуке, – заключил рыбак, в знак почтения к этому имени приподнимая свою шерстяную шапку.
Быстрый и проницательный, как стальное лезвие, взгляд мушкетера открыл в сердце старика только наивную доверчивость, а в его чертах выражение полного и спокойного удовлетворения. Он произнес «так приказал господин Фуке» таким тоном, каким говорят: «воля божья».
Д'Артаньян потрепал по шее своего коня, и тот, еще раз показав свой прекрасный характер, двинулся в путь, ступая по солончакам и втягивая ноздрями сухой ветер, пригибавший прибрежные травы и жалкий вереск.
К пяти часам мушкетер приехал в Круазик.
Если б Д'Артаньян был поэтом, он залюбовался бы громадными отмелями шириной в целое лье, которые во время прилива покрываются водой, а когда море отступает, тянутся серыми, унылыми полосами, усеянными водорослями, мертвыми травами и белыми редкими валунами, напоминающими кости на кладбище.
Но он – солдат, политик, честолюбец – не находил утешенья даже в том, чтобы смотреть на небо и читать в нем надежду или предупреждение.
Для такого человека, как он, багровое небо означало только ветер и бурю. Белые легкие облака на синеве небосклона говорили всего лишь, что море будет спокойным. И Д'Артаньян решил:
«При первом же приливе я поплыву, хотя бы в ореховой скорлупе».
В Круазике, как и в Пириаке, мушкетер заметил на берегу громадные груды камней. Эти исполинские стены убывали с каждым приливом, так как камень увозили на остров Бель-Иль, что подтверждало подозрения, явившиеся у него в Пириаке.
Но что сооружал Фуке? Чинил ли он разрушенную стену? Возводил ли новые укрепления? Чтобы узнать это, надо было увидеть.
Д'Артаньян поставил Хорька в конюшню, поужинал, лег спать, а на следующий день, на рассвете, уже расхаживал по гавани, вернее, по гальке.
На отмели несколько рыбаков беседовали о сардинах и креветках.
Аньян подошел к ним с веселой, приветливой улыбкой.
– Будет сегодня ловля? – спросил он.
– Да, – ответил один из рыбаков, – мы ждем прилива.
– А где вы ловите рыбу, друзья?
– У берегов.
– А где ловится лучше?
– В разных местах, например, близ острова.
– Но до острова далеко.
– Не очень. Четыре лье.
– Четыре! Да это целое путешествие!
Рыбак расхохотался.
– Послушайте-ка, – наивно заметил Аньян, – ведь на расстоянии четырех лье уже не видно берега. Правда?
– Не всегда.
– Ну… словом, это далеко, даже слишком далеко, не то я попросил бы вас взять меня с собой и показать то, чего я никогда не видал.
– А что?
– Живую морскую рыбу.
– Вы из провинции? – спросил один рыбак.
– Да, из Парижа.
Бретонец пожал плечами и поинтересовался:
– А видели вы в Париже господина Фуке?
– Часто, – ответил Д'Артаньян.
– Часто? – повторили рыбаки и столпились около парижанина.
– Вы его знаете?
– Немножко. Он близкий друг моего господина.
– Ага! – протянули рыбаки.
– И еще, – прибавил Д'Артаньян, – я видел его замки в Сен-Манде, Во и его парижский дом.
– Хорош?
– Великолепен!
– Ну, не так хорош, как его замок в Бель-Иле, – заявил один рыбак.
– Ого! – воскликнул мушкетер и так презрительно расхохотался, что все присутствующие рассердились.
– Сразу видно, что вы не бывали на острове, – перебил самый любопытный из рыбаков. – Да знаете ли вы, что его усадьба занимает шесть лье и что там такие деревья, каких не увидишь и в Нанте!
– Деревья! В море-то? – воскликнул Д'Артаньян. – Желал бы я убедиться сам.
– Это нетрудно. Мы ловим рыбу у острова Гедика. Оттуда видны темные бель-ильские деревья и белый замок, который, как лезвие, врезается в море. Хотите посмотреть Бель-Иль?
– А это можно? – спросил Д'Артаньян.
– Все могут бывать там, – продолжал рыбак, – кто не желает зла Бель-Илю или его владельцу.
Легкая дрожь пробежала по телу мушкетера.
«Правда», – подумал он и произнес вслух:
– Если б я был уверен, что не буду страдать морской болезнью…
– В нем-то! – воскликнул рыбак, с гордостью указывая на свой красивый баркас с круглыми боками.
– Ну, уговорили, – сказал д'Артаньян. – Я отправлюсь посмотреть Бель-Иль, только вряд ли меня пустят.
– Нас же пускают.
– Вас? Почему?
– Потому что мы возим рыбу для экипажей каперов.
– Каперов?
– Ну да, господин Фуке построил два капера, чтобы преследовать не то голландцев, не то англичан, и мы продаем рыбу матросам этих маленьких судов.
«Ого! – подумал д'Артаньян. – Еще того лучше! Типография, бастионы, военные суда! Да, Фуке нешуточный противник, как я и полагал. Стоит потрудиться, чтобы поближе присмотреться к нему».
– Мы выйдем в половине шестого, – деловито прибавил рыбак.
– Я никуда от вас не уйду.
Действительно, когда подошло время, он увидел, как рыбаки подтащили свои баркасы к воде. Начинался прилив. Аньян сел в баркас, представляясь испуганным и смеша ребятишек рыбаков, которые наблюдали за ним своими умными глазенками.
Мушкетер лег на сложенный вчетверо брезент, предоставив трудиться рыбакам, и баркас, распустив свой большой квадратный парус, через два часа уже был в открытом море.
Д'Артаньян принес рыбакам счастье: так они ему говорили. Ему до того понравилась ловля, что он сам взялся за дело, то есть за лесу, крича и чертыхаясь от радости (да так, что изумил бы самих своих мушкетеров), когда лесу дергала новая добыча, заставлявшая его напрягать мускулы и проявлять силу и ловкость.
Веселое занятие отвлекло мысли мушкетера от его дипломатического поручения. Он воевал с огромным морским угрем, держась одной рукой за борт, чтобы поймать раскрытую пасть своего противника, когда хозяин баркаса произнес:
– Осторожно, как бы нас не увидели с Бель-Иля.
Эти слова произвели на д'Артаньяна впечатление разорвавшейся бомбы.
Он бросил лесу и морского угря, которые исчезли в воде.
На расстоянии не более полулье д'Артаньян увидел синеватый силуэт скал Бель-Иля, а над ним белую линию величавого замка.
Дальше показались леса, зеленые пастбища, скот.
Солнце, поднявшееся до четверти неба, бросало золотые лучи на поверхность моря и окружало волшебный остров словно сверкающей пылью. Благодаря ослепительному свету все тени падали четко, прорезая темными полосами блестящий фон лугов и стен.
– Эге, – сказал д'Артаньян, поглядывая на темные скалы, – вот, кажется, укрепления, которые не нуждаются ни в каком инженере. Где тут высадиться на эту землю? Сам бог сделал ее неприступной.
Рыбак переставил парус и повернул руль; баркас накренился, качнулся и устремился к маленькой круглой красивой гавани с новой зубчатой стеной.
– Это что, черт возьми? – спросил д'Артаньян.
– Локмария.
– А дальше?
– Это Бангос.
– А еще дальше?
– Соже… потом дворец.
– Боже ты мой! Целый мир! – заметил мушкетер. – А вот и солдаты.
– На острове тысяча семьсот человек, – с гордостью ответил рыбак. Знаете ли, что здешний гарнизон состоит, самое меньшее, из двадцати двух пехотных рот?
«Черт побери! – подумал д'Артаньян про себя. – Кажется, король был прав…»
И они пристали к берегу.
Глава 21.
ЧИТАТЕЛЬ, НЕСОМНЕННО, УДИВИТСЯ ТАК ЖЕ, КАК И Д'АРТАНЬЯН, ВСТРЕТИВ СТАРОГО ЗНАКОМОГО
Когда высаживаются хотя бы с самого маленького морского суденышка, всегда бывают некоторая суматоха и волнение, мешающие спокойно рассмотреть новое место. Качающийся трап, беготня матросов, прибой, крики и приветствия ожидающих на берегу – все это вызывает сложное чувство, приводящее в смущение.
