— Готово, — сказал офицер. Он выпрямился и кивнул на дрожащее тело Уолтера. — Он должен начать испытывать эффекты в течение следующих десяти секунд.
Это не займет много времени. Почти сразу после выхода офицера Уолтер успокоился. Я прижала руку к его лбу и поразилась тому, как быстро прекратилась его потливость. Через несколько секунд он погрузился в глубокий, спокойный сон — я знала, что он был умиротворенным, потому что он начал храпеть.
Я обрадовалась, что это сработало. Это всегда работало с Ральфом, поэтому я не понимала, почему это не сработало бы над Уолтером. Я крепко прижала руку к его груди и убедилась, что его сердце билось так, как должно — или так хорошо, как могло после многих лет попыток утопиться в виски.
Убедившись, что с ним все было в порядке, я сделала глубокий вдох. Пришло время сделать трудное дело… то, от чего мне будет больнее сотни ударов по голове.
Пришло время попрощаться.
— Мне пора идти, хорошо? Мне нужно идти, — прошептала я сдавленным голосом. Я наклонилась и приблизила свое лицо к его лицу, пытаясь запомнить каждую морщинку и линию. — Тебе лучше позаботиться о себе, Счастливчик Уолтер… о, и я оставлю эту шляпу себе.
Я дёрнула за зеленоватый край и попыталась заставить себя улыбнуться. Затем я поцеловала его в его кожистую щеку.
Канистра, которую мне вручил офицер, была наполнена тем же порошком, который я нашла в будке на контрольно-пропускном пункте. Я открыла крышку, чтобы убедиться, что она была полной, прежде чем поставить ее рядом с Уолтером. На обратной стороне было четко показано, как это приготовить и сколько мерных ложек ему понадобится на порцию воды. Так что я надеялась, он сможет это понять.
Я бросила на него последний взгляд, прежде чем уйти, и думала обо всем безумии, которое мы сделали вместе. Уолтер многому научил меня в жизни за такой короткий промежуток времени. Я считала, что научилась жить по-настоящему, путешествуя с ним. И я никогда этого не забуду.
Но мне здесь не было места. Я не принадлежала Ничто. Я родилась слишком слабой, меня сделали слишком мягкой. Я не причинила Уолтеру ничего, кроме неприятностей.
А теперь мне пора было домой.
— Вы закончили? — крикнул офицер, когда я выпрыгнула из пещеры.
Я напряженно кивнула.
— Хорошо, — он достал из кармана пару наручников и надел их на мои запястья. — Шарлиз Смит, я арестовываю вас за убийство шерифа Кляйн и нескольких офицеров…
Остальное из того, что он говорил, просто ускользало от меня. Он зацепил наручники за петлю сзади на своем ремне, связывая нас вместе, затем я забралась на байк позади него и держалась, пока он вез нас через холмы.
Его Нормальные рефлексы облегчали поездку. Мы уверенно взбирались по склонам и летели по долинам. Мы ни разу ничего не задели. Я могла откинуться, насколько хотела, и знала, что не вывела бы его из равновесия. Вероятно, потребовалось бы восемь человек, чтобы опрокинуть Нормала.
Второй офицер ждал нас там, где мы его оставили. Вряд ли он удосужился слезть с байка. Он поднял кулак, когда увидел нас, и щелкнул выключателем на руле. Он выкрутил сцепление, когда в него попала первая пуля.
Пуля, а не луч. Я знала это, потому что не было ни взрыва, ни света — только хлопок и много крови. Офицер получил ранение в плечо, и пуля пробила его броню.
Он упал, байк рухнул на него сверху. Это пригвоздило бы среднестатистического человека к земле. Но офицер отбросил байк одним взмахом ноги. Одной рукой он схватился за рану, а другой достал револьвер.
Рядом с нами с холма шла большая группа людей. Ни одно из их оружий не стреляло лучами. Ничто не светилось голубым. Они кричали, когда человек во главе попытался сбить второго офицера.
У него была винтовка с абсурдно длинным стволом — даже длиннее, чем у Жозефины. Он мог разбить голову муравья с помощью прицела, который у него был для этой штуки, но он продолжал промахиваться.
Офицер, с которым я ехала, выхватил револьвер и большим пальцем повернул его рычаг, чтобы зарядить. Затем он переключил байк на более высокую передачу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
О, Боже, он попытается перепрыгнуть. Он попытается улететь с вершины нашего холма туда, где другой офицер боролся за свою жизнь.
Я крепко держалась, пока он срывал нас с вершины гребня. Мы летели по воздуху — оба наших колеса вращались в пустом пространстве, и ближайшая земля внезапно оказалась в пятнадцати футах под нами.
Я была в ужасе. Я схватилась за пояс офицера и изо всех сил пыталась удержаться на сиденье. Пока я пыталась не кричать, офицер навел пистолет и выстрелил.
Нормалы не мигали и не промахивались. Он попал человеку с длинноствольным ружьем в указательный палец. Я видела, как он отшатнулся и выронил пистолет на землю, но я успела увидеть только это.
Внезапно у меня в глазах появилась кровь.
Кто-то прострелил моему офицеру шлем. Это произошло так быстро, что я не заметила, кто это сделал. Фонтан теплой влажной крови хлестал меня по лицу и обжигал глаза. Я ощущала, как мы оторвались от сиденья, оторвавшись от мотоцикла под весом тела офицера.
Я ничего не могла сделать. Я ослепла, и мои руки были прикованы наручниками сзади к его ремню. Даже если бы я могла протянуть руку вокруг него, чтобы схватиться за руль, я бы ни за что не смогла совершить этот прыжок. Так что я цеплялась за заднюю часть его одежды и пыталась удержать его тело между собой и землей.
Мы оторвались от мотоцикла — это была хорошая новость.
Плохая новость заключалась в том, что я так сильно рухнула на офицера, что, похоже, снова сломала себе ребра.
— Ах! — закричала я, но это не имело значения. Я не думала, что кто-нибудь мог услышать меня из-за шквала выстрелов, доносившихся с соседнего холма.
Все они попадали по телу второго офицера. Я не знала, как давно он на самом деле умер — потому что сейчас казалось, что они просто пытались посмотреть, смогут ли они превратить его в кашу. Пока я смотрела, его шлем и его содержимое разлетелись в крошки, а окровавленные куски упали на землю во все стороны.
Наконец, пронзительный свист остановил стрельбу.
— Довольно! Хватит тратить пули, — крикнула женщина. — Обыщите тела.
У нее был знакомый голос. Ясный и очень властный голос.
— Вы слышали босса Маурью! За дело, — крикнул второй знакомый голос.
Это был Джексон, человек, который смеялся, когда одному из его друзей прострелили голову. Я надеялась, что он не найдет меня. Если он смеялся, когда его людей убивали, я могла только представить, что он нашел бы мою смерть забавной.
Я лежала на спине с закрытыми глазами, руки были болезненно вытянуты над головой. Мертвый офицер лежал позади меня. Наши тела образовали жесткую букву «Т» на земле. На мне все еще была шляпа Уолтера. Это удивляло, потому что ветер от того прыжка должен был сорвать ее. Наверное, моя коса была заправлена в нее так туго, что она застряла на месте.
Я держала глаза закрытыми, пока тень не упала на них. Я приоткрыла один.
Ко мне склонился мужчина. Он был толстым и волосатым, как Брендон. Но его борода, похоже, росла только пятнами. Между его губ торчала сигарета. Он сделал затяжку, погружая голову в лихорадочное сияние.
Затем он обдул мое лицо горячим облаком.
— Эй, ты проснулась?
Я открыла другой глаз и кивнула, борясь с кашлем от дыма. Моя шляпа и поврежденное лицо могли скрыть тот факт, что я была женщиной. Но если я заговорю, все будет кончено.
Через мгновение мужчина надо мной кивнул. Он обошел тело полицейского и вернулся с ключом от моих наручников. Он снова сел на корточки и грубо прижал ключ к моему носу.
Мои глаза слезились от боли.
— Ой, эй, не плачь. Я не собираюсь причинять тебе боль, — сказал он с резким смехом. — Если я выпущу тебя, тебе лучше быть со мной добрее. Не кричать, не убегать…
— Джексон! — рявкнула Маурья. И, наконец, она появилась в поле зрения.
На ее бедрах в кобуре была спрятана пара пистолетов. Они покачивались, когда она шла ко мне. Маурья выглядела не так, как все. Во-первых, она была крошечной — на пару дюймов ниже меня. У нее была чистая кожа, темные глаза и прямые черные волосы. Меня смущала форма ее глаз. Я никогда не видела ничего подобного.
