— До нас дошли слухи об этих уродах с юга, у которых была стена, через которую никто не мог пройти. Поэтому, естественно, я захотела пройти через нее, — объяснила мне Маурья в мою первую ночь в штаб-квартире. — Ты слышала об уродах?
Я кивнула.
— Ты знаешь, где их стена?
«Ты здесь уже Бог знает сколько месяцев, и до сих пор не знаешь, где Даллас?» — подумала я, мое недоверие росло с каждой минутой. В конце концов, я решила, что не помешало бы еще раз кивнуть. Даже если наемники найдут стену, они никак не смогут пройти через нее.
Маурья легонько толкнула меня в плечо.
— Видишь? Я знала, что мне что-то в тебе нравится. Мой брат спустится, чтобы помочь нам, и он привел с собой свою банду. Тогда нас будет почти тысяча. Думаешь, этого хватит, чтобы разрушить их стены?
Я дала ей лучший кивок.
Разрушить их стены… будто она думала, что они были из кирпича. Если бы она увидела энергетический забор, окружающий Даллас, Маурья не стала бы спрашивать меня. Ее бы здесь не было, потому что она бы уже выстрелила в эту штуку и увидела, как она съедает все, что в нее бросаешь. Размер ее армии не имел никакого значения.
Она могла привести пятьсот тысяч наемников в Ничто, и это все равно не помогло бы им пройти сквозь стены Нормалов.
Так они себя называли: наемники. Наверное, они думали, что так звучали жестко или что-то в этом роде. Им нравилось называть меня новичком, потому что я была такой. Прошло всего четыре дня, и я уже устала от этого.
— Эй, новичок, принеси мне эту сумку.
— Кто-то оставил беспорядок в ванной. Вытри это, новичок.
— Активнее, новичок — эти отходы сами себя не вынесут.
Четыре дня, и я устала от этого.
Мое лицо не будет вечно опухшим, поэтому я знала, что мне нужно было думать быстро. Я не была согласен с тем, что убийство не было выходом. Я считала, что этих людей нужно было убивать по целому ряду причин. Но Уолтер был прав в одном: пули наемников были слишком опасны.
Даже если они не смогут попасть в Даллас, они все равно смогут уничтожить половину людей в Ничто. И некоторые из них могли быть порядочными людьми, которые не заслуживали уничтожения — например, Джон Марк и Анна. Так что мало было просто найти способ сбежать.
Я должна была разнести все это на куски, прежде чем уйду.
Я помнила, как Уолтер говорил о том, что у наемников было оборудование, которое превращало металл во все, чего они хотели, и именно так они делали свои пули. Я знала, где они хранили эту штуку — я даже видела ее. Маурья, очевидно, полностью уверенная в том, что я безропотно буду слушаться, отвела меня в подсобку на второй день моего пребывания там.
— Это называется авто-кузнец, — радостно сказала она, ведя меня в комнату. — Это одна из самых мощных технологий Старого Света, которую мы нашли на Севере, и мы берем ее с собой всюду. Все, что нам нужно сделать, это найти где-нибудь старый аванпост, который все еще подключен к электричеству, и все в порядке.
Я едва взглянула на авто-кузнеца: мой взгляд сразу обратился к огромному складу солнечных боеприпасов, сложенных за ним. Там были ящики с кристаллами. Достаточно, чтобы снабдить небольшую армию, подумала я. И глупо было то, что наемники хранили ящики в комнате с большим стеклянным окном на потолке.
Я помнила, как смотрела на потолок, видела, как солнечные лучи падали на эти ящики, и я сразу подумала о том, насколько сильным будет взрыв.
Я не переставала думать об этом с тех пор.
Маурье пришлось щелкнуть пальцами перед моим лицом, чтобы я сосредоточилась.
— Смотри.
Авто-кузнец был меньше, чем я думала. Он мог бы довольно легко поместиться в кузове пикапа. По сути, это была печь в форме яйца с множеством металлических стержней, свисающих со дна.
Маурья бросила кучу металлолома в топку печи, и машина начала нагреваться. Когда она закипела от расплавленной жидкости, она подошла к одной из рук и щелкнула переключателем над ней.
— Это патроны мелкого калибра, — крикнула она, когда авто-кузнец начал сбрасывать патроны.
Они вывалились из его руки в круглую металлическую корзину. Каждый был идеально вырезан и все еще раскален докрасна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как только они остынут, мы их загрузим. Такая простая машина, да? — добавила она с ухмылкой. — Но с этих уродов мы сдерем кожу.
Пули убивали Нормалов. Убивали их довольно сильно, на самом деле. И мне было все равно, умрут ли они. Но хоть они и обращались со мной как с мусором всю мою жизнь, они все же были лучше наемников.
Особенно, Джексона.
В нем было что-то странное. Другие наемники посмеивались над тем, что он мне понравился. Я не могла быть уверена, но это было похоже на то, что убило Брендона. Мне не везло, когда дело доходило до подобных неприятностей.
Даже переодевшись мужчиной и с избитым лицом, мне все равно случалось пересекаться с кем-то, кто чего-то от меня хочет.
Джексон появлялся везде, где у меня была работа. Он будто преследовал меня. Он никогда ничего не говорил: просто смотрел и ухмылялся. Я могла бы придумать план, как вернуться в мастерскую три раза, если бы не попытки избежать Джексона.
Сегодня утром моя удача закончилась.
Я проснулась на пару часов раньше всех, потому что моей работой было вытереть все ванные комнаты. Наемники думали, что заставить меня убирать за ними — хороший способ унизить меня за то, что я новичок. И, может, так и было, если бы я хоть немного заботилась о том, чтобы присоединиться к их банде. Но правда была в том, что я не могла бы и мечтать о лучшей работе.
Когда я брала швабру в руки, это давало мне повод идти куда угодно и делало меня невидимой. Никто никогда не обращал внимания на людей, которые убирали беспорядок — этому я научилась, будучи сборщиком мусора.
В коридоре было темнее, чем в казарме. Электрические фонари светили не так ярко, как на башнях. Они представляли собой металлические нити, закрученные внутри стеклянных колб, и каждая лампочка была прикреплена к стене в клетке из черной проволоки.
У одной в конце коридора явно было короткое замыкание. Испускаемое им свечение было таким слабым, что было бы нечестно называть его светом. Вместо этого лампочка хрипела и угрюмо мерцала на стекле, заливая изношенную бетонную стену бледным, нерешительным блеском.
Маурье приходилось проходить под ней каждый раз, когда она шла в свои покои. Иногда она горела, пока она не пройдет, но иногда она мерцала, как только она вставала рядом. Все шло не так, когда это происходило.
Она стояла и смотрела на свет пятнадцать минут; все утро пыталась вставить новую лампочку. Казалось, она не понимала, что проблема была не в лампочке. И я не собиралась ей говорить.
Я признавала, что мне было немного радостно, когда что-то шло не так, как она хотела. Маурья могла контролировать чистоту бараков и мусор в столовой. Маленькие, простые вещи. Все остальное доставляло ей неприятности.
Живые существа, механические вещи — вещи, которые она не знала и не могла понять. Как линия провода с коротким замыканием или заключенный, который хотел кричать, будто он сел голым задом в десятигаллонную бочку с огненными муравьями. Маурья контролировала бы всех нас, если бы могла. Я не сомневалась, что она сунула бы руку в наши задницы и шевелила бы пальцами, чтобы управлять нашими ртами.
Но я не планировала иметь с ней дело так долго.
Я чувствовала себя довольно хорошо сегодня утром. Последние несколько дней я расслаблялась, не делая ничего более напряженного, чем протирание шваброй полов. Теперь боль в голове и ребрах превратилась в тупую. Я ощущала себя лучше, и я могла думать лучше.
Наверное, из-за мыслей я сделала не такой широкий поворот за угол, как обычно, и врезалась в грудь Джексона.
— Привет, Чарли. Я не ожидал столкнуться с тобой, — сказал он.
Его улыбка говорила об обратном. Он знал, что я просыпалась на два часа раньше всех, и он знал, что первым делом я шла в этот темный мерцающий коридор за шваброй. То, как были изогнуты его губы, больше всего беспокоило, что о чем-то говорило, потому что весь его жилет был в крови.
