голову Бьярки, и чёлка знакомо отлетела с голубых глаз, — и она мне отказала, если ты помнишь. Своеобразно, но недвусмысленно, — добавил юноша с усмешкой, но на дне его очей был лёд.
Бьярки смотрел на него, раскрытый до предела, голый, выпотрошенный, и волна мурашек прокатилась от шеи к затылку Ивара.
— Ты на всё готов ради неё, не так ли? — тихо проговорил князь. — И как же ты себе это представляешь? Будешь дружкой на нашей свадьбе? Станешь сторожить, когда нас сведут в клеть?
От ответа Бьярки спасла внезапно открывшаяся дверь. На пороге возник растрёпанный, запыхавшийся Воила. Его глаза были широко распахнуты, а руки тряслись.
— Княже! Не вели казнить! Где твои ноги, там наши головы! — он повалился на пол перед Иваром.
— Встань! Что стряслось? — резко спросил князь.
— Пленница… Её... Она…
— Что? — взревел Бьярки, яростно хватая гридня за края накидки.
— Господине, пощади! Дозволь молвить! — Ивар положил руку на плечо Бьярки, заставляя друга выпустить Воилу. — Мы с Безуем пришли сменять ночную стражу, глянь, а никого у клети. Дверь на засове. Открываем, а там… Они… порубленные лежат.
— Что с девушкой? — прорычал боярин.
— Нет её нигде. Только они там, все в крови... А её нету.
Бьярки оттолкнул локтем заикающегося кметя, заслонявшего проход, и рванулся во двор. Стойгнев, нахмурившись, последовал за побратимом.
Возле холодной уже собрались люди, но все расступились, смолкая и опуская головы, завидев князя. Войдя в растворённую настежь дверь, Ивар увидел убитых стражников. Бьярки метался по клети, отказываясь признать очевидное. Её здесь не было.
Судимирович остановился у стены, где болтались обрывки цепи. На одном из них в переплетении звеньев застрял клок белой ткани, по которому пробегала алая полоса незатейливой вышивки. Юноша выпутал его и сжал в кулаке. Он не смотрел на Ивара.
— У нас завелась крыса — кто-то открыл им ворота. Я соберу всех в гриднице, — раздался негромкий голос Борзуна сзади. — Они не могли далеко уйти. Велишь снарядить погоню?
Ивар молча кивнул, и Борзун так же неслышно исчез.
— Заблудшее дитя, а, Бьярки? — с горькой усмешкой спросил он побратима. — Одинокое и невинное?
— Ты заковал её в цепи, князь? — тихо проговорил тот вместо ответа.
— Да, но даже они её не удержали, как видишь, — с невольной издёвкой вымолвил Ивар.
Бьярки не отрывал глаз от крючьев на стене.
— Прикажи мне поехать с ними.
— Ты уверен, что хочешь… — с сомнением начал Ивар.
— Да, — не дал ему договорить боярин. — Я найду её.
— Как знаешь, — ответил князь, равнодушно поводя плечом.
Бьярки коротко поклонился и скорыми шагами вышел вон.
Ивар нагнулся, чтобы поднять с пола застёжку, почти примёрзшую к задубевшим доскам. Он покрутил её перед собой, поглаживая плавные, знакомые с детства очертания. Странно, но только теперь он заметил, что медведь на пряжке оскаливается на него.
34. Под вороновым крылом.
Тепло… Так тепло… Все меха, что найдутся в доме, так он сказал?
Гнеда улыбнулась, блаженно сворачиваясь под одеялом, притягивая коленки к груди. Она давно не спала так сладко и забвенно.
Открывать глаза совсем не хотелось.
В доме было жарко натоплено. Сладковато и свежо тянуло принесёнными с мороза дровами. Ветер надсадно гудел в трубе, но огонь деловито шуршал в печи, и было особенно уютно знать, что там, за стенами, бушует непогода.
Дрёма постепенно слетала с девушки, и она потихоньку прислушивалась к остальным звукам. Негромкие мужские голоса мирно журчали совсем поблизости. Один из них, низкий, с хрипотцой, другой — более звонкий и высокий. Гнеда не могла разобрать речей, но… Этот язык было невозможно спутать ни с чем иным.
— Фиргалл! — вскрикнула девушка, одновременно распахивая очи.
Свет был неяркий, но достаточный, чтобы позволить разглядеть человека, подошедшего на оклик и одёрнувшего занавесь, которой была отгорожена кровать Гнеды. Его лицо, действительно, чем-то напоминало сида. Серые внимательные глаза смотрели пытливо и с любопытством. Тёмные в рыжину волосы были собраны в косы у висков, как у Айфэ. Небольшой, но заметный рубец на щеке утопал в щетинистой бороде. На вид он был немногим старше Стойгнева.
— Нет, — сказал незнакомец с лёгкой усмешкой, чуть смягчившей грубость его черт, — здесь нет старого лиса. Только молодой ворон, — добавил он, улыбнувшись во весь рот, без стеснения наслаждаясь её изумлением и страхом.
Гнеда рывком села.
Мысли в голове сбились в одну запутанную кучу. Ворон? Так это, должно быть…
— Ты — Бран? — выдавила она, с трудом оживляя в уме слова, от которых успела отвыкнуть за время жизни в Стародубе. — Как… Как я оказалась здесь?
Девушка принялась лихорадочно оглядываться. Она судорожно пыталась вспомнить хоть что-нибудь, и, видимо, безуспешные старания отразились на её лице, поскольку Бран решил помочь.
— Для начала, можешь поблагодарить меня. Мы пришли как раз вовремя. Ещё бы несколько часов, и от моей прекрасной невесты остался бы окоченевший труп. — Гнеда не знала, что из услышанного испугало её сильнее, слово «труп» или «невеста». — Ты была без сознания, так что можешь не стараться. Этот недомерок совсем не умеет обращаться с женщинами.
В его глазах снова мелькнула искра насмешки.
— Ты освободил меня? — наконец, дошло до Гнеды.
— Я похитил тебя, — прохладно уточнил сид, — и потратил много сил и времени на то, чтобы ты не отошла к нашим общим достославным праотцам по дороге. А всё остальное зависит от того, насколько уступчивой и благоразумной ты окажешься.
— Как это благородно с твоей стороны, — просипела Гнеда, натягивая одеяло на начавшие зябнуть плечи.
— О нет, — рассмеялся Бран, — я не скрываю своих намерений, и тебе они вполне известны, как я вижу. Увы, в них нет ничего благородного, только расчёт.
— Неужели ты думаешь, что я соглашусь… — начала было девушка, но сид грубо перебил её.
— Мне не нужно твоё согласие, — он чуть наклонился к ней, и в миг назад насмешливых глазах сверкнула угроза. — Я не для того столько лет ждал своего часа, рыская по горам и лесам, живя в лачугах, подвергая себя и своих людей опасности, чтобы ты мне теперь указывала! Ты обязана мне жизнью! Болезнь сожрала бы тебя, если б не я! Твой ненаглядный князишка, видно,
