Меня обдало волной обожания.
– Ты зовёшь своего зверя? – поинтересовался сын древа. – Зови. Он понадобится.
– Откуда ты знаешь о нём?
– Знаю. Я вижу. – Ориллас умолк. Тело его неестественно выгнулось, скрутилось. Воздух вырывался из лёгких со свистом и хрипом: – Уйди… Не стой здесь. Больно.
Ладно, с Орилласом мы ещё потолкуем. Пока надо отыскать моих спутников. Я шёл через деревню, и разметка дорог мало меня волновала. А зря. С крыльца одного из домов за мной наблюдал трёхлетний малыш. Когда я пересёк улицу под аккомпанемент хлопающих красных крыльев, он не выдержал и заревел. На его глазах рушился порядок. Этого детская душа стерпеть не могла.
Хаалу, Альберта и Туландера я нашёл на краю деревни. Взгляды их были полны надежды.
– Ну как?
– Пинасса мертва. Нам не улететь.
Они переглянулись. Альберт сообщил:
– Андрей, это дьявол. Он от залпа нитевика уворачивается!
Впервые я видел не-господина страха настолько обескураженным.
– Нам придётся последовать за ним, – подтвердила Хаала. – Это наша вина. Господь являл знамения, но мы оказались слепы. Видишь местных?
Я посмотрел туда, куда она указывала. Великан Коляшка, шаман Ери и ещё несколько аборигенов крутились возле побитого исследовательского антиграва. Модель «запорожец», старая и надёжная машинка.
От антиграва осталась лишь ходовая часть. Всё остальное – обшивку, вооружение, системы регенерации воздуха – селяне давно растащили. Вместо кабины они поставили шалаш. Из-за него машина выглядела горбатым великаном. Антиграв-подвеска работала: сломать или потерять шар компенсатора могли разве что либертианцы.
«Запорожец» парил в полутора метрах над землёй; от раскуроченного блистера в траву уходили поводки. Ездовых зверей я не сразу разглядел, а когда разглядел, удивился. Котов в упряжках не использовал никто. Жители Терры Савейдж отличились.
К нам подошли Коляшка и худощавый человек в очках и бесформенном свитере.
– Знакомьтесь, – представил своего спутника вождь. – Упенька. Лучший знаток ездовых котов. Он… как это сказать… профессор? А, профессионал.
Мы поздоровались с профессором. Тот тряхнул огненной гривой и сообщил:
– Животина – она чуткости требует. Это ездовой кот. Да. – И ушёл в себя.
Носильщики суетились вокруг «запорожца», загружая припасы, медикаменты, оружие. Ориллас готовился к роли колесничего Апокалипсиса.
– Где Шиона? – спросил я.
– Там, – Хаала махнула в сторону гостевого дома. – Переживает.
– Опять?
– Всё утро. И ноет, и ноет… Как будто мы в лучшем положении, чем он.
Я отправился в указанном направлении.
– Андрей, не опаздывай, – крикнул вдогонку Альберт. – Коляшка говорит, скоро отправляемся.
– Хорошо. Постараюсь побыстрее.
Как мне и обещали, Туландера я нашёл у виселицы. Отшельник сидел, привалившись к стене, и меланхолично курил трубку.
– Сбежал? – спросил я.
– Истинно так. Ничтожненький в ужасе, – ответил тот.
Ужаса в его голосе не чувствовалось. Вообще, за речами Туландера сложно разглядеть истинные чувства. Всё, что он говорит, звучит с одинаковым равнодушием. Но я уже научился различать его интонации.
– Что случилось, Шиона? Человеколюбие не даёт покоя?
– Благородный и чистый душой не понимает. В городе нас ждёт Игнисса-смерть.
– Та самая? Дочь Большого Хао?
– Коляшка поведал гугнивенькому. Жернова кармы мелют медленно, но верно. Агатовая дева жива. Она ненавидит гугнивенького.
– Ты думаешь, ей известно о нашем походе?
Шиона сделал неопределённое движение плечами:
– Может, да, может, нет… Глаза колонии открыты; проглядеть пинассу они не могли. Судьба лядащенького прискорбна. Все его деяния обречены на провал.
– Не каркай, Шиона. – Я придвинулся к отшельнику. – Лучше скажи: Игнисса может быть пятой?
– Круг велик. Он включает в себя всё на свете, и чаяния его предсказать невозможно.
Я вздохнул. Если мудрецы прошлого похожи на Шиону, странно, как люди вообще выжили.
– Пойдём, Шиона. Нам скоро отправляться.
– Она ненавидит убогонького, – покачал головой отшельник. – За что? Я ведь следовал своей природе.
– Пойдём, – повторил я. – Хватит ныть, Шиона.
Я помог ему подняться, и мы пошли к забору – туда, где над высокой травой покачивался терранский джаггернаут. Сытые коты блаженствовали в зарослях гигантской иван-да-марьи. Ещё несколько зверюг (видимо, сменные) дрыхли на корме антиграва. При взгляде на них я почувствовал острую тоску.
«Симба!» – позвал я.
«Здесь, хозяин», – отозвался протей.
«Здесь – это где?»
«В системе Терры, хозяин. Вокруг узла скапливаются корабли Первого Неба. Они ждут врага».
«Ты сможешь высадиться на Терру Савейдж?»
«Через несколько дней. Эскадра ждёт врага. Когда внимание караульных ослабнет, я высажусь на планету».
Значит, протей здесь. Хорошая новость! Насчёт нескольких дней он загнул: если мои соотечественники ожидают рунархов, сторожить они будут на совесть. Вряд ли мантикора останется незамеченной.
«Сколько кораблей в системе?»
«Один линкор, четыре крейсера, пятнадцать фрегатов. Число ялов, пинасс и катботов уточняется. Хозяин, я засёк ещё одного протея. Мы друзья, но будь настороже».
Вряд ли это основные ударные силы. Скорее вспомогательные войска со спецзаданием. Но то, что в системе Терры появились земляне, тревожный факт. Терра слишком близка к владениям Тевайза. Неужели началось?
– Садитесь, злые люди с неба, – церемонно поклонился Коляшка. – Колесница готова. Упенька готов везти вас.
Сын Древа уже шёл к нам. За забором мелькнул ствол «Рипли» – стрелки бдительно наблюдали, чтобы мы не выкинули какую-нибудь глупость. Я запрыгнул на борт «запорожца» и протянул руку Хаале. Монахиня с негодованием отвергла мою помощь. И тут же сделала выговор Альберту, что тот о ней не заботится. Не-господин страха лишь хлопал ресницами.
Наконец все разместились. Упенька достал из шалаша бамбуковое удилище, к которому была привязана бечёвка с бантиком из листьев. Бантик запрыгал перед носом у котов. Звери бросились за ним, пытаясь поймать, и колесница двинулась вперёд.
– Это уже не Кампанелла, – задумчиво пробормотал я. – Это Сирано де Бержерак.
Несмотря на всю фантасмагоричность конструкции, антиграв мчался довольно резво. Скоро Упенька спрятал удочку, а коты продолжали бежать безо всяких напоминаний.
– Умный зверь, – обернулся ко мне проводник. – Играть любит. А так – шибко бежит, не догонишь. К утру там будем. Или утру-утру-утру.
Я толкнул в бок Орилласа:
– Что он говорит? Когда будем на месте?
– Может, завтра. А может – через три дня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
