Советским Союзом и капиталистическими странами, одна страна не признаёт превосходства другой;
с) режимы, не признающие авторитета и идеологического превосходства Москвы, безнравственны и вредны для прогресса человечества, долг здравомыслящих людей во всех странах добиваться свержения или ослабления подобных режимов любыми средствами, доказавшими тактическую пригодность;
d) в долгосрочной перспективе взаимное сотрудничество не принесет никакой пользы интересам коммунистического и некоммунистического мира, ибо эти интересы в основе своей несовместимы и противоречивы;
e) спонтанное общение между отдельными людьми в управляемом коммунистами мире и отдельными людьми вне этого мира вредно и не может способствовать прогрессу человечества.
Ясно, что недостаточно добиться прекращения доминирования этих концепций в советской, или русской, теории и практике международных отношений, необходимо заменить их так же чем-то противоположным.
Этими противоположными концепциями может быть:
a) для суверенных и равных стран возможно мирно сосуществовать бок о бок и сотрудничать друг с другом, без всякой мысли и попытки доминирования одной над другой;
b) конфликт вовсе необязательно является основой международной жизни, люди могут иметь общие цели, не разделяя общей идеологической платформы и не подчиняясь единым авторитетам;
d) люди в других странах имеют законное право добиваться
национальных целей, расходящихся с коммунистической идеологией, долгом здравомыслящего человечества является проявлять терпимость к идеалам других, щепетильно соблюдать невмешательство в чужие внутренние дела на основе взаимности и использовать только приличные и достойные методы в международных отношениях;
e) общение отдельных людей за пределами международных границ желательно и должно поощряться как процесс, способствующий общему прогрессу человечества
Тут же возникает вопрос, является ли принятие подобных концепций Москвой целью, к которой мы можем серьезно стремиться и надеяться достичь, не прибегая к войне и свержению советского правительства. Мы должны признать тот факт, что советское правительство, каким мы его знаем сегодня, является и будет продолжать являться постоянной угрозой для спокойствия нашей нации и всего мира.
Совершенно очевидно, что нынешние руководители Советского Союза сами никогда не станут рассматривать концепции, подобные перечисленным выше, как по определению здравые и желательные. Равным образом очевидно, что для того, чтобы подобные концепции стали доминировать в русском коммунистическом движении, потребовалась бы, учитывая нынешние обстоятельства, интеллектуальная революция внутри этого движения, что было бы равнозначно изменению его политической индивидуальности и отказу от его базовой цели — существования как отдельной и жизненно важной силы посреди идеологических потоков мира в целом. Такие концепции могли бы стать доминирующим в русском коммунистическом движении, только если в результате длительного процесса перемен и разрушений это движение переживет те толчки, которые дали ему жизнь и жизненную силу, и приобретёт совершенно иное значение в мире, чем то, которое имеет сегодня.
Следовательно, можно заключить (и московские теологи наверняка быстро примут такое толкование), что говорить, что мы стремимся к принятию этих концепций Москвой, равнозначно тому, что нашей целью является свержение советской власти. Отталкиваясь от этого положения, можно доказать, что оно, в свою очередь, является целью, не достижимой невоенными средствами, и что мы тем самым признаём, что нашей целью в отношении Советского Союза является война и насильственное свержение советской власти.
Было бы опасной ошибкой придерживаться такого хода размышлений.
Прежде всего, не существует временных границ достижения наших целей в мирных условиях. Здесь мы сталкиваемся с отсутствием установленной периодичности войны и мира, что не позволяет нам заключить, что мы должны достичь наших мирный целей к определенной дате. Цели национальной политики в мирное время никогда не следует рассматривать в статистических рамках. Поскольку они являются основными и ценными целями, их нельзя достичь полностью и в чётких пределах, подобно конкретным военным задачам в ходе войны. Цели национальной политики в мирное время следует рассматривать скорее как направления действия, а не как физические цели.
Во-вторых, мы полностью правы и не должны испытывать чувства вины, добиваясь разрушения концепций, несовместимых в мире и стабильностью в мире, и замены их концепциями терпимости международного сотрудничества. Мы не обязаны просчитывать внутренние перемены, к которым может привести принятие подобных концепций в другой стране, равно как и не должны чувствовать ответственности за эти перемены. Если советские руководители решат, что растущее преобладание более прогрессивной концепции международных отношений несовместимо с существованием их внутренней власти в России, то это их ответственность, а не наша. Это дело их собственной совести и совести людей Советского Союза. Мы имеем не только моральное право, но и моральную обязанность трудится над повсеместным принятием достойных и дающих надежды концепций международной жизни. При этом мы имеем право не стесняться в средствах с точки зрения внутренних улучшений.
Мы не знаем наверняка, что успешное осуществление нами рассматриваемых целей приведет к распадению советской власти; ибо здесь нам неизвестен временной фактор.
Совершенно возможно, что под давлением времени и обстоятельств некоторые из первоначальных концепций коммунистического движения могут в России постепенно измениться, как это было в нашей стране с рядом первоначальных концепций американской революции.
Следовательно, мы имеем право полагать и публично заявлять, что нашей целью является предоставить русскому народу и правительству более прогрессивную концепцию международных отношений с помощью имеющихся в нашем распоряжении средств, и что мы при этом как правительство не занимаем никакой позиции в отношении к внутреннему положению в России.
В случае войны, очевидно, не возникнет вопросов такого характера. Если между нашей страной и Советским Союзом возникнет состояние войны, наше правительство вольно осуществлять свои основные цели любыми средствами по своему усмотрению и на любых условиях, которые оно может пожелать предъявить русской власти или русским властям в случае успешного осуществления военных операций. Будут ли эти условия включать свержение советской власти — это лишь вопрос целесообразности, который будет обсуждаться ниже.
Посему это вторая из двух основных целей равным образом приемлемая для осуществления как в мирное, так и в военное время. Эту цель, как и первую, соответственно, можно принять за основополагающую, на которой будет строиться наша политика как в мирное, так и в военное время.
Обсуждая интерпретацию этих основных целей в мирное или в военное время, соответственно, мы сталкиваемся с проблемой терминологии. Если мы продолжим говорить о конкретных линиях ориентации нашей политики в военное или в мирное время как о «целях», то мы
