Услышав удар и за тем шум падения, префект догадался, что статуя разбита.
– А, варвар! – вне себя вскричал он.
– Что это? Голос префекта! – вскричал Тейя и бросился в залу. Но там уже никого не было. Только подле статуи Юпитера стояла лужа крови. Кровавые пятна от статуи вели к открытому окну во двор.
Тейя бросился туда, но там не было никого. Последовавшие за ним готы нашли узкую комнату, которая выходила в переулок. Она была заперта снаружи. Тейя осмотрел ближайшие дома в переулке и нашел только меч префекта. Он сам исчез.
Мрачно возвратился он в дом.
– Соберите все, решительно все, что выпало из статуи, – сказал он готам, – и отнесите королю. Он теперь в храме, благодарит Бога за победу.
– А ты разве не пойдешь туда? – спросили его. – Где же ты проведешь ночь?
– На развалинах этого дома, – ответил Тейя и поджег пурпуровый ковер, покрывавший постель префекта.
После взятия Рима король Тотила поселился в нем и жил там в мир. Большая часть городов и крепостей Италии добровольно признала власть готов. Завоевывать пришлось очень немногие. Это дело Тотила поручал своим полководцам – Тейе, Гунтарису, Гриппе, Алигерну, сам же занялся самым трудным делом: приведением в порядок разоренного государства. С этой целью он повсюду разослал своих герцогов и графов. Они должны были восстановить разрушенные храмы, как католические, так и арианские, пересмотреть законы, заново распределить налоги. Результаты всех этих забот сказались очень скоро: поля крестьян были снова обработаны, в опустелых гаванях Италии снова теснились купеческие корабли.
Весть о восстановлении готского государства быстро разнеслась по всему западу, и германские народы один за другим присылали послов с дружественными предложениями. Король франков прислал подарки, но Тотила не принял ни послов, на подарков. Король вестготов предложил ему союз против Византии и руку своей дочери. Авары и славяне на восточных границах притихли. Но Тотила понимал, что Византия гораздо сильнее его, и потому искал мира с нею. Он решил уступить ей Сицилию и Далмацию с тем, чтобы византийцы очистили Равенну, которую готы никак не могли взять до сих пор. Для этих переговоров он выбрал Кассиодора, человека, который всюду пользовался большой известностью и уважением за свою ученость. Хотя благочестивый Кассиодор уже удалился от дел и жил в монастыре, но Тотила уговорил его принять на себя этот труд. На помощь ему он даль Юлия. Этот друг его жил в Галлии. Тотила написал ему письмо, которое заканчивал словами:
«Вернись же, мой Юлий, Помоги привести в исполнение мои намерения, которые в былые времена ты называл мечтами. Помоги мне создать из готов и итальянцев новый народ, который соединил бы в себе достоинства обоих и не имел бы их недостатков. Помоги мне создать царство правды и мира, свободы и красоты. Юлий, ты построил церковь для монастыря. Помоги же теперь мне создать этот храм для человечества. Я одинок, мой друг, на высоте своего счастья, – война лишила меня брата, – неужели же ты не возвратишься, мой второй брат? Через два месяца мы с Валерией будем ждать тебя в монастыре в Танине».
И Юлий, глубоко тронутый письмом, ответил: «Я еду».
Молодой Адальгот, в благодарность за спасение жизни короля, был сделан королевским герольдом и виночерпием. Он прекрасно сошелся со всеми при дворе, но особенно любил он Тейю. И мрачный Тейя со своей стороны охотнее всего проводил время с юношей, у которого были большие способности слагать песни. Тейя сам обладал этой способностью, и так как у него она была развита под руководством хороших учителей, то он мог дать много полезных советов и указаний бывшему пастуху. Часто проводили они вместе целые вечера.
Однажды сидели они в саду и беседовали.
– Каким же образом стало известно, что герцог Аларих был невинен? – спросил Тейя.
– Слушай, я все расскажу тебе, – ответил Адальгот. – В ночь взятия Рима я всюду искал префекта: сначала на Тибр, потом в Капитолий и наконец побежал за тобою в его дом. Там, как ты знаешь, я разбил его статую, и из нее выпало много золота, драгоценных камней и документов. Я собрал их и, как ты велел, отнес к королю. Король приказал своему писцу рассмотреть их, потом начал читать их сам и вдруг вскричал: «Итак, герцог Аларих Балт был невинен!» На следующий день я был назначен его герольдом, и первым делом моим было объехать на белом коне все улицы Рима и всюду объявлять: «В доме бывшего префекта Цетега пастухом Адальготом найдены документы, доказывающие, что герцог Аларих Балт, который около двадцати лет назад был обвинен в государственной измене и приговорен к смерти, был невинен».
– Но как же это было открыто? – спросил Тейя.
– Среди этих документов был дневник Цетега, где он сознался, что при посредстве подложных писем он обвинил ненавистного ему герцога перед королем в государственной измене. Гордый герцог был заключен в темницу, но оттуда исчез каким-то таинственным образом. И вот я ездил по всему городу и объявлял: «Невинен герцог Аларих Балт. Его имущество, которое было отнято от него в пользу государства, снова возвращается ему или его прямым наследникам. И герцогство Апулия также возвращается». А другие герольды в то же время объезжали все города и села Италии, всюду объявляя то же самое, вызывая герцога или его наследников для получения его имущества. Как хорошо было бы, если бы эти герольды нашли где-нибудь старика и привели его к нашему двору, где его снова назначили бы герцогом этой бедной Апулии.
– Ну, нет, – ответил Тейя. – Едва ли старик жив.
– Но Гунтарис говорил, что у него был сын, мальчик лет четырех, который также исчез вместе с отцом. Где бы мог он быть теперь? Должно быть, живет под чужим именем в каком-нибудь маленьком городке. Воображаю, как удивится он, когда услышит, что герольд призывает его принять герцогство Апулию. Непременно сложу песню по этому поводу!
Глава 8
Месяца два спустя после взятия Рима Тотилой, на горе Иффингер, где стояла хижина старика Иффы, сидела прекрасная девушка, скорее еще девочка. Она только что загнала своих коз в загон и теперь, задумавшись, любовалась великолепным закатом солнца. Но вот солнце скрылось. Девушка вздохнула.
– Вот оно скрылось, и однако, все мы знаем, что завтра оно покажется снова. Так и Адальгот: хотя он и ушел далеко, но я знаю, наверно знаю, что увижу его еще! – проговорила она.
Между тем мало-помалу стемнело. Гото оглянулась, – в хижине сквозь открытую дверь виднелся огонь. На темном небе показались звезды. Вот одна из них быстро пролетела по направлению к югу.
