— Мы можем поехать вместе. Только сначала вы должны выполнить свое обещание.
Лида напоминала о Ярославе. Я проводил ее в управление и, когда она исчезла в одном из коридоров, прошел в бюро пропусков. Получив пропуск, я направился к секретарю инженера Макаренко. Его секретарем был молодой молчаливый инженер, славившийся исключительными способностями к различным вычислениям. Он меня почти не знал и встретил холодно. На вопрос, когда вернется Макаренко, секретарь ответил встречным вопросом: зачем мне Макаренко? Это самый коварный вопрос. Его задают специально для того, чтобы отослать посетителя к кому-нибудь другому. В самом деле, что я должен был ответить? Сказать, что по личному делу? Но мне было известно, что Макаренко, как и Саклатвала, по личным делам не принимают.
— У меня к нему важное дело. Вы назовете мою фамилию, и он меня примет. Дело касается строительства, — солгал я.
— К сожалению, его сейчас нет. Может быть, он скоро приедет. Если у вас есть время, подождите.
— А долго придется ждать?
— Он может и совсем не приехать, но приблизительно через час я буду иметь сведения. Два раза в день он регулярно звонит сюда по телефону и сообщает, где он и когда сможет быть у себя. Но по делам туннеля вас может принять помощник инспектора…
— Нет, мне нужен Макаренко. Если позволите, я подожду здесь.
И, не ожидая разрешения, я уселся на диване возле окна.
Секретарю осталось только ответить «пожалуйста», что он и сделал вежливо, но не особенно охотно.
Приемная у Макаренко была небольшая. Сюда выходили двери из его кабинета и из комнаты его помощника. За перегородкой сидела машинистка. Нескольких посетителей, явившихся за время моего ожидания, принял помощник.
Прошло минут сорок. Мне уже надоело сидеть, когда мое внимание вдруг привлек телефонный разговор секретаря.
— Не знаю, — отвечал он кому-то. — А вы звонили в бюро переводов? Жаль… Я не знаю… Позвоните в университет, может быть, там есть… Чтобы в Иркутске не было!.. Не думаю. Мой у вас? Хорошо… Вы не знаете переводчика с испанского? — спросил он подошедшую к нему машинистку.
— Нет. А зачем?
— Нужно что-то там перевести. У них есть два переводчика с испанского, но один в отпуску, а второй заболел.
— А что перевести? — обратился я к секретарю.
— Вы знаете испанский язык?
— Да. Это нужно кому-нибудь?
— В самом деле знаете? — недоверчиво допытывался он.
— В самом деле.
— Минутку. — И секретарь снял телефонную трубку. — Вы слушаете? — обратился он к кому-то. — Здесь один товарищ ждет Ярослава Васильевича. Он говорит, что знает испанский… Что? Сейчас. Как ваша фамилия? — спросил он меня. — Кайдаш, — сообщил он в трубку. — Что? Что? Сейчас спрошу. Вы журналист? Приехали из-за границы?
Одним словом, через несколько минут я оставил приемную Макаренко и направился в приемную Саклатвалы, так как именно там нужен был переводчик с испанского. Выяснилось, что переводчик нужен самому академику. Меня попросили минутку обождать. Ожидание действительно продолжалось не более минуты. Очень скоро Саклатвала позвонил по телефону и попросил меня в кабинет.
Вторично я входил в этот кабинет и застал в нем ту же самую обстановку, что и в прошлое посещение. Окна были затемнены, горело электричество, на столе дымился кофе. Только в этот раз академик стоял в углу возле широкого стола. На столе были развернуты какие-то рисунки, над ними склонился не кто иной, как Ярослав Макаренко.
— Здравствуйте! — приветствовал меня Саклатвала. — Вы нас спасете?
— Рад оказать вам услугу.
Макаренко не отрывался от рисунков и, кажется, даже не замечал, что в комнату вошел новый человек. Перед ним лежали карандаши и резинка, он время от времени что-то исправлял в рисунке.
— Вы знаете испанский язык?
— Ну, разумеется, хуже, чем автор «Дон-Кихота»…
— Тогда прошу вас взять этот журнал и перевести нам небольшую статью.
Саклатвала подал мне маленький журнальчик в красочной обложке и показал статью. Статья занимала две с половиной странички.
— Чтобы не откладывать надолго, пройдите, пожалуйста, в эту комнату, — он показал на небольшую дверь за его столом.
Я обещал потратить на перевод не больше часа и, очутившись в маленькой комнате, служившей, по-видимому, спальней, немедленно взялся за работу. Перевод давался легко, за исключением отдельных мест, где попадались незнакомые технические термины. Не знаю, чем заинтересовала эта статья Саклатвалу, но мне она показалась скучной. Речь шла о расчетах скоростей и силы торможения.
Работа приближалась к концу, когда в комнату вошел Макаренко. К слову сказать, комната была отгорожена от кабинета такой толстой стеной и так плотно закрывающимися дверями, что в нее из кабинета не долетал ни единый звук.
— Здравствуйте, — поздоровался Ярослав.
Вид у него был крайне утомленный, глаза красные, но в них горел какой-то неукротимый огонь. Голос его звучал тихо, но твердо.
— Как перевод? Трудный?
Я тоже поздоровался и объяснил, в чем состоят трудности.
— Термины? Это неважно. Оставляйте, как в оригинале. Поймем.
Он сел возле меня и начал просматривать исписанные мною листки бумаги. Время от времени он оставлял чтение, чуть морщил лоб, зевал. Видно было, что он не выспался. Я подал ему последний листок, он просмотрел его, поблагодарил и встал.
— Ярослав Васильевич, — остановил я его, — мне поручено узнать, когда вы вернетесь к себе в гостиницу. С вами хотят поговорить два человека. Во-первых, Аркадий Михайлович. Он хотел выяснить вопрос относительно Тараса.
— Он решительно против того, чтобы Тарас переехал ко мне?
— Я думаю, что будет лучше сделать так, как хочет Аркадий Михайлович.
— Передайте, пожалуйста, Аркадию Михайловичу, что этот вопрос мы мирно решим после сессии Научного совета. А сейчас, до заседания, я из управления не выхожу и ни о чем, кроме строительства, ни говорить, ни думать не буду.
Макаренко круто повернулся, сделал шаг вперед и взялся рукой за дверь.
— Слушайте, — поспешно сказал я, — сюда приехала Лида.
Это имя сразу остановило его. Он оглянулся. Лицо его словно превратилось в белую маску, взгляд омрачился.
— Я знаю…
— Она непременно хочет вас видеть.
— Как ее здоровье?
— Мне кажется, ухудшилось.
Макаренко подошел к окну и начал смотреть на улицу, механически обрывая листочки стоявшей на подоконнике китайской розы.
— О чем она хочет со мной говорить? — спросил он, выдавливая из себя слова.
