Смерть Ричардсов бессмысленна и труслива. Умирают они от страха быть разоблаченными, умирают потому, что не могли поверить благородству порядочного человека — пастора Берджеса. Смерть — трагичная по своей сути — представлена здесь как трагикомический фарс. Невольно вспоминаются слова Флобера: «В буржуазных сюжетах, безобразное должно заменить трагизм, несовместимый с ними»[453].
Рассказ заканчивается многозначительной фразой: после пережитого потрясения Гедлиберг «стал снова честным городом»… «Честность» Гедлиберга, возрожденная, как феникс из пепла, — этот сатирический образ делает рассказанную Твеном историю случаем, который может повториться бесчисленное количество раз, — концовка создает впечатление живучести описанного явления.
Сатирическое содержание рассказа становится еще более острым, если его соотнести с героическим романом о Жанне д'Арк, написанным за четыре года до появления рассказа. В романе народная героиня — воплощение подлинной человечности. В рассказе Марк Твен обратился к американскому буржуа и — не нашел ничего, кроме растленности и цинизма; стяжательство и эгоизм, жестокость и лицемерие не могут породить ничего, что хотя бы отдаленно напоминало героизм.
С помощью минимальных сюжетных средств — действие ограничено мышиной возней жадных буржуа — провинциалов вокруг таинственного мешка с золотом — Марк Твен достигает поразительной полноты характеристики и исторической конкретности: народная оппозиция по отношению к буржуазной правящей клике и безнаказанность наступающего на народ американского буржуа были типичными чертами времени, характерными для общественно-политической жизни США конца XIX века.
* * *
Стремление осмыслить закономерности, лежащие в основе развития общества, вело престарелого Марка Твена в область философического раздумья.
Еще в период работы над романом «Принц и нищий» Твен задумал написать философский трактат «О человеке». В то время были весьма частыми публичные дебаты на подобные темы. В 1881 году Марк Твен прочел в хартфордском Вечернем клубе первый вариант своего произведения. Однако работа над ним была закончена лишь в 1898 году. Спустя восемь лет, в 1906 году, Марк Твен опубликовал философский трактат «Что такое человек?»[454].
Теодор Драйзер назвал его книгой «иронической и жестокой».
Твен определил свое произведение как «частную философию», подчеркивая субъективизм оценок. Действительно, мнения Твена шли вразрез с широко популяризируемыми и модными в то время утверждениями праг-матистов-«инструменталистов» о «человеке-машине».
В буржуазном литературоведении принято связывать эту книгу великого американского реалиста с декадансом и говорить об упадочнических тенденциях в творчестве Марка Твена. Это глубоко неверно. Марк Твен высмеивает «философский — вздор» «инструменталистов», приравнявших человека к груде металла.
Трактат представлен в форме философского диалога, состоящего из шести частей. Диалог ведут «старик» и «юноша». В первой части, названной «Человек-машина», имеются такие нарочито утрированные суждения:
«Юноша. Теперь мы подошли к человеку.
Старик. Да. Человек — машина; человек — безличный двигатель. Все, из чего состоит человек, представляет влияние на него наследственности, привычек, окружения. Он движим, направляем, управляем внешними влияниями — исключительно»[455].
Юноша возражает старику, что человек ведь может иметь собственные суждения. Да, отвечает старик, человек, выражающий свое мнение, поступает естественно, то есть согласно своей природе, но это не его мнение, он не может «создать вещество, из которого оно складывается», — даже самого микроскопического его кусочка. Он не в состоянии собрать, соединить частицы этого вещества. Это автоматически делает его «мыслительный механизм» (mental machinery), действующий согласно законам механических конструкций. Мнения человека изменяются под влиянием внешних факторов, сам он не в состоянии их изменить. В человеке нет ничего самобытного, все его мысли, импульсы — все приходит извне. К первому человеку на земле мысль пришла помимо его хотения.
Круг проблем в диалоге расширяется, но все решения, исходящие от «старика», пронизаны фатализмом. По его мнению, любое человеческое существо и вся человеческая история в громаде безликой вселенной ничего не значат. Эти суждения в виде иронического лейтмотива десятки раз повторены в произведении.
Твен, ставивший Шекспира «превыше снежных вершин», разделял мысль великого драматурга, что человек — «краса мира, венец всего земного». Чтобы саркастически оттенить чудовищность утверждений о «человеке-машине», Твен вкладывает в уста «старику» такие речи: «Шекспир ничего не создавал. Он верно наблюдал и чудесно описывал; он точно изображал людей такими, какими их создал бог, но сам он ничего не создавал… Он был машиной, а машины не создают»[456].
Марк Твен улавливает политическую сущность реакционной философии прагматистов. Если человек — «машина», то и народ — «машина»; он может смириться перед силой обстоятельств и принять любую правительственную или религиозную форму[457]. А сила привычки заставит народ даже сражаться за навязанную идеологическую или политическую доктрину; «машина» не задумается над тем, «кто является ее хозяином — тигр или домашняя кошка?»
«Что такое человек?» — одно из самых безрадостных произведений Марка Твена. Писатель полон горестных раздумий над судьбами человека, народа, человечества.
Буржуазные литературоведы всячески преувеличивают пессимизм Марка Твена, расширяют его границы[458] и тем самым стирают разницу между воззрениями Твена 70-80-х годов и социальным разочарованием писателя, получившим особенно мрачную окраску в конце века. Отбрасывая исторический подход в рассмотрении творчества Марка Твена, буржуазные ученые пытаются отыскать какие-то наследственные, «общие основы» пессимизма Твена.
На самом деле пессимизм Твена был прежде всего протестом, обращенным против «утешительной» либеральной концепции буржуазных историков и философов метафизического толка, которые рассматривали движение истории как совершающееся «по прямой» — как «непрерывный прогресс». Твен ненавидел этот казенный оптимизм, который противоречил явлениям реальной жизни США, ненавидел и литераторов «нежной традиции» — родных братьев либеральных историков и философов. Слово «оптимист» было для Твена синонимом слова «глупец», воплощением бездумного отношения к жизни; пессимизм же становился для него неотъемлемым качеством мыслящего человека, отвергающего издевательские россказни либералов об «общественной гармонии» в США, о единстве интересов рабочего и капиталиста.
В период создания своего трактата Твен сам хорошо определил истоки своего пессимизма. «Прочел утренние газеты, — пишет он в одном из писем. — Я делаю это каждое утро, хорошо зная, что найду в них обычные развращенность, и низость, и лицемерие, и жестокость — продукты цивилизации, — это заставляет меня остаток дня проклинать человеческий род»[459].
Философский трактат Марка Твена нельзя рассматривать изолированно от антиимпериалистических памфлетов писателя, созданных в это же время, от рассказов, направленных против духа собственничества и стяжательства, от писем и дневниковых записей Марка Твена, где выражена страстная ненависть к жадному буржуа-хапуге.
«Распластался по всей странице сегодняшней газеты, — пишет Твен в дневнике, — и хапает в конгрессе, хапает в Олбени, хапает в Нью-Йорке и Сент-Луисе, хапает повсюду; линчует невинных, захлебывается лицемерными фразами, жирный, вонючий, отвратительный»[460]. Вот каким «человеком» порождено социальное разочарование Марка Твена, получившее выражение в его философии.
Творчество Марка Твена свидетельствует о том, что его пессимистические мысли о «проклятом человеческом роде» не распространялись на всех людей. Достаточно указать на то, что за три года до завершения своего философского трактата Марк Твен создал патетическую книгу о народной героине Жанне д'Арк, вся жизнь которой была свидетельством высоты человеческого духа и огромных возможностей человека; за год до появления «Что такое человек?» — в книге «По экватору» — Твен выразил искреннюю любовь к простым людям, населяющим колонии, рассказал о своем восхищении их одаренностью, героизмом и высокой человечностью; эти же чувства по отношению к людям колоний Твен выразил в своих многочисленных памфлетах начала XX века.
Философский трактат Марка Твена «Что такое человек?» — это не «причуда» писателя, не «поза», не «ребячество», как утверждают некоторые буржуазные литературоведы, а выражение недовольства и глубокого разочарования существующим порядком. Вместе с тем мрачность и горечь этого произведения были результатом политической бесперспективности и неумения провидеть будущее. Твен кружится в заколдованном кругу внеисторических этических понятий, и жизнь представляется ему повторением ранее пройденного пути.
